Майло, замявшись, сказал: – Одно дело – обманывать государство, а другое – твоего папу. – Короче, твой ответ – нет? – окончательно уточнил я. Он кивнул. – Ясно. Я думал, ты мой друг. – Я твой друг, – согласился Майло. – Именно поэтому мой ответ – нет. Я снова взял книгу, сделав вид, что собираюсь вернуться к увлеченному чтению. На деле перед глазами расплывались буквы и строчки съезжали друг на друга. Это от злости – я не мог сосредоточиться. Майло, внимательно посмотрев на меня, сказал: – По-моему, у тебя правда зависимость… – Нет никакой зависимости, – раздраженно ответил я. – Не бывает от нее зависимости. Он кивнул на книгу – она мелко дрожала в моих руках. Кисти тряслись. Отбросив книгу на постель, я сжал кулаки, чтобы унять тремор, но это не помогло. – Как ты спишь? Ешь? – заботливо спросил Майло. – Никак, – буркнул я, не сводя взгляда с трясущихся рук. – У тебя ломка. – Нет никакой ломки! – почти закричал я. – И ты раздраженный, – с невозмутимым спокойствием добавил Майло. Это спокойствие взбесило меня еще больше. – Конечно раздраженный! Меня заперли в четырех стенах, отобрали телефон, а через три недели отправят в Россию, где меня убьет отец! Каким мне еще быть? – Хотели бы убить – убили бы здесь, – заметил Майло. – Или в России срок за убийство не дают? – Ты не так далек от истины. Майло с придыханием произнес: Russian mafia. Прозвучало почти восторженно. – Давай поделаем что-нибудь, что не запрещено делать, – предложил он. – Раз уж я пришел. Не хочу, чтобы ты умер от скуки. Мы сыграли в «Монополию» (два раза подряд), и это был не лучший способ не умереть от скуки. Тогда я включил Sims 4, показал ему гей-семью, которую создал, и сжег ее еще раз. Майло с сомнением покосился на меня, и, когда я сообщил, что сделал это уже два раза подряд, растерянности в его взгляде стало больше. В конце концов, устав от игр, мы включили ютуб на его телефоне, и с той минуты я думал только об одном: у Майло есть мобильник. С интернетом. Нужно придумать, как этим воспользоваться. * * * На четырнадцатый день моего заключения Ваня объявил протест. В те дни я отвратительно спал: ложился рано (от скуки), но уснуть не мог до самого утра, и если к семи часам это все-таки удавалось, то я валялся в постели почти до обеда. Однажды из такого позднего сна меня вырвал возмущенный крик Вани: – Почему Мики не вернется?! Я удивился. Ожидал, что сейчас он скажет, как это возмутительно и неправильно – вот так отсылать старшего брата ни за что ни про что. Но он сказал другое: – Вообще-то я тоже хочу уехать и не вернуться! Слава, как обычно, говорил спокойно, поэтому в его слова приходилось вслушиваться. Кажется, он спросил: «Что тебе здесь не нравится?» – Я просто хочу жить как раньше. «Это как?» – реплики отца я угадывал интуитивно. – Когда мы жили вчетвером в России и никто не ругался. Слава что-то долго и вкрадчиво говорил в ответ – я не понял ни слова, – но Ваня ответил неожиданно резко: – Я знаю, что вы расстались. Вы все считаете меня тупицей, что ли? Папа тоже заговорил громче: – Ну тогда ты должен понимать, что как раньше уже не будет, даже в России. Что-то громыхнуло – будто поставили тяжелый стакан с водой на столешницу – и раздались топающие шаги, всё ближе и ближе. Ваня, растирая слезы по щекам, ворвался в нашу комнату. От любопытства я даже приподнялся в кровати, чтобы проследить за его дальнейшими действиями. Но он, скрывшись в своем «чулане», притих – только хлюпал носом и прерывисто вздыхал. Меня охватило приятное злорадство: нечего было сдавать меня Славе. Майло меня навещал почти каждый день. Я так говорю – «навещал», словно был болен, но я действительно чувствовал себя нездоровым: бóльшую часть дня я проводил лежа, изнемогая от слабости, головной боли и ломоты в суставах. Симптомы напоминали грипп, вот только без всего, что обычно бывает при гриппе: ни температуры, ни кашля, ни насморка. – Может, у меня этот новый вирус из Китая? – шутливо спрашивал я, возвращая Славе градусник с идеальными 36,6 на ртутном столбике. – Сомневаюсь, – скептически отвечал он. – Скорее всего, у тебя ломка. – Какая еще ломка? – фыркал я. – Ты говоришь так, словно я торчал на героине. – Не хочешь сходить погулять? – Он проигнорировал мою иронию. – Под конвоем? Нет, спасибо. – Меня беспокоит твоя апатичность. – Конечно я апатичен, ведь ты ведешь себя как тюремщик. Слава закатывал глаза. – Ох, бедняжка, наверное, злобный инквизитор заставляет тебя целыми днями играть в Sims 4 в качестве пытки? Его иронию я тоже проигнорировал. Лишь во время визитов Майло я оживал: мой мозг начинал возбужденно работать, а мысли перескакивали одна на другую. Связано это было не с самим Майло, а с моими попытками придумать, как же так извернуться, чтобы воспользоваться его смартфоном. Решение пришло неожиданно: я понял, что мне нужен не столько смартфон, сколько интернет. Так что, когда мы смотрели «Мистера Робота» на маленьком экране мобильника, я предложил: – Может, на большом экране будет удобнее? – Мы, наверное, будем мешать твоему папе и брату, – ответил Майло, подумав, что я имел в виду телик. – Я про комп. – Но у тебя же нет интернета. – Но у тебя же есть. Можешь раздать. Я молился всем богам, чтобы Майло ничего не заподозрил. И – удача! – А давай, – согласился он, сворачивая вкладку с сериалом. – Сейчас попробую. Мы переместились с кровати за стол – поближе к монитору. Я подключился к сети, раздаваемой с мобильника, снова включил сериал, но сюжетная нить была потеряна для меня еще три серии назад. Я вроде бы смотрел, а думал только об одном: как и где достать наркоту? Я сам не заметил, когда начал мыслить в таких категориях: наркоту, любую, что угодно, даже в таблетках, лишь бы не это бесконечное безразличие, не эта тупая тоска. И теперь, когда у меня появился план, крутилась новая мысль: «Пусть он выйдет, пусть он выйдет, пусть он выйдет». Я мечтал, чтобы у Майло зазвонил телефон или чтоб ему захотелось попить воды или пописать, а лучше всё одновременно. Но этого никак не случалось, и я подумывал спросить напрямую, не хочет ли он в туалет. Или даже не спросить, а поставить перед фактом: «Майло, тебе нужно в туалет, сходи». – Можешь, пожалуйста, принести сок? – неожиданно спросил я. И тут же начал себя ругать: блин, зачем я сказал «сок», это будет слишком быстро, он уже через полминуты будет стоять со стаканами на пороге.