– А мне пятнадцать. – Я так и поняла. Меня немного задело, что она не посчитала меня старше, но я промолчал. Мы остановились и принялись разглядывать друг друга: я – неловко, тайком, а Лорди – без всякого смущения, прямо в упор. Мне было приятно, что я нашел хоть кого-то говорящего по-русски, и, хотя мы совершенно друг друга не знали, наше знакомство ощущалось как встреча со старым приятелем. – А чего мы стоим? – спохватился я. – Я не знаю, почему стоишь ты, а я жду автобус, – ответила Лорди. Подняв голову, я увидел автобусный знак и смутился. – Я тогда пойду. Лорди показательно вздохнула. – Чего? – не понял я. – Маленькие мальчики такие недогадливые. – А? – Оставишь свои контакты? Телега, вотсап, что угодно… – А‐а-а… – Я вытащил из кармана телефон и открыл телеграм. – Как тебя найти? Лорди назвала замысловатый логин, у меня получилось его правильно написать только с третьего раза. Когда я поднял голову, чтобы сказать, что отправил сообщение, Лорди уже заскакивала в подъехавший автобус. Мне понравилось, что она так ушла – не попрощавшись, было в этом что-то свободное и независимое от всех. * * * Следующая встреча с Лорди случилась через два дня, она назначила мне свидание в бельгийско-вафельном баре (он так и назывался, но не был баром в прямом смысле, там не подавали ничего крепче пива, зато вафли – на любой вкус). Я обычно не ходил по кафе и ресторанам в Ванкувере: все, что в Канаде считается дешевым, нам в лучшем случае казалось умеренно дорогим. Мне было стыдно сказать Лорди, что вафли за пятнадцать долларов – это несколько затратно для меня, поэтому я согласился на ее условия, уже прикидывая, чем мне придется ради этого пожертвовать – как минимум сном на ближайшие дни, потому что не останется денег на курево. Я не очень хотел этой встречи, но решил зацепиться за Лорди как за возможность разбавить свое постоянное одиночество хоть кем-нибудь. А она не самый плохой вариант, она симпатичная, говорит по-русски и старше меня (последнее мне особенно льстило). Теперь, после ситуации с Артуром («После этой идиотской выходки», – говорил Лев), я был обязан отчитываться перед родителями, куда, с кем и когда иду, а также когда вернусь и даже каким маршрутом, если речь шла о большой удаленности от дома. – У меня встреча, – сдержанно объяснял я, зашнуровывая кеды. Слава и Лев стояли надо мной, как надзиратели. – С кем? – С одной девочкой. – Что за девочка? – Мы познакомились в литературном клубе. Она тоже из России. Последнее смягчило их и автоматически занесло Лорди в список доверенных лиц. Уже гораздо спокойнее Лев спросил: – Куда вы пойдете? – В кафе на Сеймура. Там подают вафли. – Значит, тебе нужны деньги, – констатировал Слава, снимая с вешалки свою куртку – там, во внутреннем кармане, лежал бумажник. Я попытался отнекаться: – Да не надо, у меня остались карманные… Но Слава уже пихнул мне в руки две купюры по двадцать долларов. – Зачем так много? – Заплатишь за нее, это хороший тон. Лев, цыкнув, вытащил у меня из рук одну купюру и вернул ее Славе. – Заплатит за себя сама, это прогрессивно. Слава мученически закатил глаза, и, если бы не сообщение, пришедшее на его телефон, в коридоре бы разразился целый феминистический спор. Но он тут же отвлекся, сказав: – Это от Кларков. У Вани что-то с рукой. – Опять? – устало спросил Лев. – В прошлый раз были ребра. Каждое воскресенье Ваня ходил на футбольное поле с Бобби Кларком – парнем, вместе с которым они посещали частные уроки по фортепиано. До переезда в Канаду Ваня не питал особого интереса к спорту, но здесь футбол стал такой же сильной страстью, как и музыка, – теперь он планировал записаться в школьную футбольную команду, а для этого принял решение тренироваться все лето. Звучало неплохо, но от недели к неделе родители здорово обогащали канадских травматологов: у Вани уже были вывих стопы, перелом одного пальца на ноге, ушибы ребер и вот теперь – рука. – В футболе даже не нужна рука! – возмущался Лев, пока Слава пытался выяснить, куда ему приехать: на поле или сразу в травмпункт. Я под шумок тихо выскользнул за дверь – раньше, чем родители опомнятся и решат спросить о Лорди что-нибудь еще: ну, например, возраст. До места встречи добирался на автобусе и случайно приехал раньше, чем планировал. Зайдя в кафе и не обнаружив Лорди, я вышел и намотал пару кругов пешком по окрестностям, потому что приходить раньше – это не по мне, не люблю выглядеть заинтересованным. Мы встретились в назначенные шесть часов. На Лорди были мешковатый свитер, несмотря на теплую погоду, и потертые джинсы – такого вида, словно в них штукатурили стены. Она, в отличие от меня, как будто не старалась никому понравиться, не старалась впечатлять фальшивой эффектностью. Я тут же почувствовал себя неуместным: на мне были брюки со стрелками, и эти стрелки я выглаживал несколько минут (Лев научил). Стараясь скрыть свою дотошную опрятность, я поскорее сел напротив нее за столик и спрятался за меню. Лорди заказала две кокосовые вафли с шариком ванильного мороженого, а я сказал: «Мне то же самое». Уже потом, посмотрев в меню, я увидел, что это самая дорогая позиция. Наверное, что-то в моем лице изменилось, потому что Лорди сказала: – Бери что хочешь, я угощаю. «Очень прогрессивно», – подумал я, но сам ответил: – Спасибо, не нужно. – Да ладно тебе, – махнула рукой Лорди. – Мне папа сегодня денег выслал, для него это всё копейки. – А кто он? – Совладелец одной компании. Слово «одной» прозвучало так бегло, словно эту компанию нельзя называть, так что я тактично промолчал. – Знаешь историю, в которой парень из бедной семьи встретил девушку из богатой семьи и все закончилось утоплением? Лорди посмотрела на меня так, будто готова встать и уйти прямо сейчас, но лишь на секунду, – потом ее взгляд смягчился, и она рассмеялась: – Кажется, это лучшее, что мне когда-либо говорили в начале свиданий! «Американская трагедия», да? – Ага. Но топили там не богатую, не волнуйся. – Это обнадеживает. У тебя уже есть на примете какая-нибудь девушка, которую ты хочешь утопить? – Я хочу утопить большинство людей, – сказал я, выдержав серьезный тон. Лорди хотела то ли что-то сказать, то ли опять рассмеяться, но официантка принесла нам вафли с мороженым, и мы отвлеклись от темы с утоплением. Вафли показались мне переслащенными, а сочетание с мороженым только усугубляло ситуацию, и я, вспомнив венские вафли в маленькой кофейне напротив дома, подумал в тысячный раз за последние месяцы: «В России было лучше». – А ты, значит, тот самый парень из бедной семьи? – снова заговорила Лорди. – Типа того. – А кто твои родители? – Они… Ну… Лорди перебила меня: – Моя мама, например, вообще не работает. Точнее, она что-то там делает с одеждой, типа свой бренд, но, знаешь, это такое баловство для богатеньких. Слово «богатеньких» прозвучало у нее так презрительно, как будто она к ним не относится. Я, думая, как бы слиться с темы семьи, проговорил: – Моя мама… Она… У нее был рак…