Света, проникавшего в склеп сквозь витражные окна, едва хватало, чтобы осветить просторное помещение. Пришлось снова прибегнуть к магии, хоть даже такое простое действие, как зажигание факела, теперь стоило ему усилий. — Только бы он меня услышал, только бы мне хватило сил, — прошептал Стальной, приблизившись к гробнице. Достав из-за пояса кинжал, уверенно провел острием сначала по одной, а потом и по другой ладони, после чего возложил на гробницу руки. Чувствуя, как кожу колет мертвенный холод, как горячая кровь, сочась из ран, стекает по тусклому мрамору, он прикрыл глаза, пытаясь почерпнуть из внутреннего источника еще немного силы. Еще чуть-чуть… и еще… Ничего. Раздраженно скривившись, Стальной продолжил мысленно взывать к предку, снова и снова обращаясь к своему магическому резерву. К его досаде, присутствия Герберна он не чувствовал, а скоро, если вовремя не остановится, и свое тело перестанет чувствовать. Слишком часто в последнее время он злоупотреблял магией, был слишком самонадеян. Понимая, что еще немного и окончательно разуверится в собственных силах, хальдаг упрямо тряхнул головой и проговорил: — Нет, я не затем сюда явился, чтобы уйти ни с чем, опустошенным и без ответов. Герберн, услышь меня! Как бы тебе ни было хорошо в царстве мертвых на огненном троне, ты нужен мне здесь. Сейчас! Я нуждаюсь в тебе. Произнести последнюю фразу оказалось непросто. После смерти родителей Мэдок всегда был сам за себя. Никогда и никого не просил о помощи, никогда и ни в ком не нуждался. Потому было странно, а может, даже дико находить поддержку в иномирянке, пришлой, которая так отчаянно пыталась ему помочь. Не побоялась, безрассудная, пойти против короля. И вот сейчас ему снова нужна помощь, на этот раз от предка, которого он не знал, но который, Мэдок отчаянно на это надеялся, должен был откликнуться на его призыв. — Ну же, услышь меня, — повторил де Горт, зажмурившись, с силой вжимая окровавленные ладони в бездушный камень. Пытаясь почувствовать, поймать ту призрачную нить, что должна была связать его с прадедом. Невыносимо долгие минуты ожидания — и земля под ногами дрогнула. А может, ему это только показалось и он уже просто на ногах держаться не в состоянии. Подумав так, хальдаг открыл глаза и увидел, что антураж поменялся. Вместо мрачного склепа цветущий парк, посреди которого виднеется заболоченный пруд, похожий на старое мутное зеркало. В нем отражаются облака и крупная фигура короля Герберна. Его широкое, скуластое лицо становится еще шире, когда он улыбается, приветствуя правнука. — Кого я вижу, да это же мой славный потомок Мэдок! — Спустившись по деревянному мосту, перекинутому через пруд, Герберн приблизился к хальдагу, окидывая его внимательным взглядом. — Должен сказать, выглядишь ты неважно. Расскажешь, кто это с тобой сделал? С этими словами покойный король похлопал Мэдока по плечу, этим простым движением едва не выбив из него весь воздух. Де Горт болезненно поморщился, а его величество неодобрительно хмыкнул: — Дохляк. По тебе и не скажешь, что хальдаг. Понимая, что связь с предком в любой момент может оборваться, а на повторный призыв у него уже точно сил не хватит, Мэдок быстро проговорил: — У меня совсем немного времени, поэтому вопросы буду задавать я, и очень надеюсь, что ты согласишься на них ответить. — Ишь ты, смотрите-ка, раскомандовался мальчишка! — наигранно возмутился Герберн, но, всмотревшись в осунувшееся лицо правнука, вздохнул и согласился: — Ладно, рассказывай, что у тебя произошло и что тебе от меня надо. Повинуясь жесту прадеда, Мэдок последовал за ним к мосту, у которого старая ива склоняла к воде свои ветви. — Я пришел поговорить о пришлых и о том, что тебе о них известно. — А что мне о них известно? — хмыкнул покойный правитель. Напоровшись на взгляд правнука, в котором явственно читалось: «И на это у меня тоже времени нет», Герберн заговорил уже серьезно, быстро и по-деловому: — Если торопишься, задавай конкретные вопросы. — Ты знаешь, как отправлять их обратно? — Знаю, — просто ответил хальдаг. Таким обыденным тоном, что Мэдок даже сбился с шага. — Расскажи как! — потребовал он нетерпеливо. — А как раньше возвращали пришлых обратно? Ну, то есть собирались возвращать… Точно так же, как и призывали их в наш мир. Последние слова предка заставили Мэдока напрячься. — Призывали? Что это значит? Всем известно, что пришлые попадают на Шарес через расколы между мирами, которые появляются спонтанно и так же спонтанно исчезают. Хотя Лиза появилась на Шаресе по чьему-то, наверняка злому умыслу, ее призвали — в этом де Горт не сомневался. Вдруг и другие пришлые попадают сюда не случайно? Герберн едва заметно усмехнулся: — Да, мне в свое время наставники вдалбливали то же самое. Пока я не победил в Беспощадной охоте и не стал тем, кто я есть. А точнее был когда-то. — Кто их призывает? Зачем? — Ты ведь не успокоишься и продолжишь копать? — тяжело вздохнул покойный король. Облокотившись на резные перила, он устремил взгляд на мутную гладь пруда, ядовитую зелень которого разбавляли светлые пятна кувшинок. — А ты как думаешь? — усмехнулся в ответ Мэдок. — Будет лучше, если правду я узнаю от тебя, чем буду сам пытаться ее отыскать. Неизвестно, к каким последствиям приведут эти поиски. — Упрямый мальчишка! — Герберн поморщился, но лишь на мгновение, а потом его лицо снова приняло безмятежное выражение. — Я в свое время был таким же. Так вот, мой мальчик, правда заключается в том, что расколы между мирами сами собой не появляются, их создают хальдаги. Старшие лорды, узкий круг посвященных, которые знают правду и которые поддерживают в нашем мире веками действовавший порядок. — Зачем это делать, зная, кем пришлые становятся на Шаресе? — Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется заглянуть в прошлое. Очень далекое прошлое. — Герберн загадочно улыбнулся, провел рукой по теплому, прогретому солнцем дереву и продолжил: — Очень давно, еще когда хальдагов не существовало, два умника-мага из Харраса научились создавать эти самые расколы между Шаресом и Землей — миром, с которым мы являемся не совсем добрыми, но все-таки соседями. Один из умников, отправившись на Землю, домой так больше и не вернулся. В том мире нет магии, и он просто не смог создать дорогу обратно, а его напарник не сумел его отыскать. Зато он поделился своим открытием с другими умниками, и после нескольких неудачных попыток побывать на Земле и вернуться оттуда с новыми знаниями маги пришли к выводу, что им в чужом мире места нет. Там они становились обычными людьми, быстро теряли силу, будучи не способными пополнять свой резерв, накапливать в себе магию. На беду землян, маги Шареса не пожелали останавливаться в своих изысканиях и решили, что узнать больше о соседях они смогут, «пригласив» тех к себе. Убедившись, что правнук напряженно ловит каждое его слово, король продолжил: — Очень быстро стало ясно, что и землянам на Шаресе тоже приходится несладко. Чтобы находиться в чуждом им мире, пришлым требовалась магическая сила. Без нее они медленно умирали, а с ней… становились безумными. Она была их лекарством, временной панацеей и в то же время смертельным ядом. Продлевала им жизнь и вместе с тем отравляла их тело и разум, медленно убивая. — Об этом мне не рассказывали. Не рассказывали, что именно магия вызывает трансформацию. — Хальдаг облегченно выдохнул, благодаря богиню, что в тот злополучный вечер Лиза не смогла принять его силу. А сегодня он, идиот, сам ее к этому подталкивал. Точно, идиот. Глупец, слепо веривший сказкам, которыми его долгие годы пичкали наставники-хальдаги. — Тебе о многом не рассказывали. Правду, как уже сказал, знали и знают единицы, да и те связаны клятвой. Я тоже в свое время был вынужден дать обет молчания, иначе бы меня не короновали. — Обет, который ты только что нарушил. Герберн безразлично пожал плечами. — Я мертв и больше никому ничего не должен. — Почему же их сразу не отправили обратно? Тех первых призванных. Если видели, во что они превращаются. — В этом и заключается самое интересное. А может… и кошмарное. — Горькая улыбка появилась на губах покойного хальдага. — Пришлые оказались бесценным источником силы. Тебе хорошо известно, что внутренний резерв мага пополняется очень медленно, в течение долгих лет: со дня рождения одаренного и до того момента, когда он становится магом в полном смысле этого слова, обычно проходит два, три, а то и четыре десятилетия. Это очень долгий процесс, который нельзя подстегнуть, ускорить. Другое дело пришлые. Будучи детьми немагического мира, они тем не менее в считаные недели-месяцы каким-то непостижимым образом умудряются накапливать в себе огромное количество силы. Только раз вкусив магию, они как губка начинают впитывать в себя ее малейшие крупицы, забирают ее отовсюду, откуда только можно забрать, а умирая, отдают ее… — Нам. Своим убийцам, — тихо закончил за предка хальдаг. — Именно, — печально кивнул Герберн. — Если в древности у магов уходили годы, долгие десятилетия, чтобы накопить в себе силу, то с появлением в нашем мире пришлых все изменилось. Это выяснилось случайно. Первых призванных, потерявших разум, пришлось выследить и убить. Маги, отправившиеся за ними, вскоре заметили, что стали значительно сильнее. Отняв жизнь у тех землян, они вобрали в себя накопленную ими силу. Так и появились первые хальдаги. Новые маги, элита Шареса, сила и власть нашего мира. Позже выяснилось, что не только охотники за иномирянами, но и их потомки обладают несоизмеримо большими возможностями по сравнению с обычными одаренными. Следующие поколения хальдагов рождались уже с резервом, полным магии, растрачивая которую, они быстро восполняли потерю новыми убийствами. — Герберн покосился на правнука и добавил с ироничным прищуром: — Тебе бы сейчас не помешала хорошая охота за чудовищем. Я же чувствую, магии в тебе почти не осталось. Без подпитки пришлым долго придется восстанавливаться. После слов прадеда Мэдоку захотелось сплюнуть появившуюся во рту тошнотворную горечь. Жаль, что с той же легкостью не получится выплюнуть из себя горькие воспоминания. Каждый нэймерр и нэймесса, которых он погубил, были не чудовищами, а жертвами. Его жертвами. — Иномирцев намеренно призывают, ждут, когда те начнут копить в себе магию, а потом убивают, — с силой сжимая пальцы вокруг перил, глухо, с трудом выдавил из себя Стальной. Почему-то казалось, если он не произнесет это вслух, это не будет правдой. Но… это была правда, от которой он теперь уже не сможет спрятаться. — Мне бы хотелось сказать, что это не так, но это так. Сколько раз ты получал приказ отправиться на охоту, а с ним и наводку на уже полностью сформировавшегося монстра? — Немало, — пробормотал Мэдок, с содроганием вспоминая каждую загубленную им жизнь. — А сколько раз охотился на пришлого, который еще был человеком? Де Горт горько усмехнулся: — Ни разу. Их как свиней откармливают магией, чтобы потом отправить на убой. И все ради шертовой силы. — Силы, власти, долголетия. Благодаря нашему огромному резерву мы долгие годы остаемся молодыми и поддерживаем молодость в наших близких. Но, как ты понимаешь, у всего есть цена. — Очень удобно расплачиваться чужими жизнями, — с ненавистью процедил Мэдок, с ненавистью к себе и ему подобным, а переведя взгляд на покойного короля, сказал с упреком: — Ты все знал и ничего не сделал, чтобы прекратить убийства. — Не подумай, что мне нравился подобный уклад. Но кто я такой, чтобы восставать против целого мира? — Ты мог хотя бы попытаться. Ты ведь был королем Харраса! — И подвергнуть всю свою семью опасности? — Герберн покачал головой. — Нет, я не мог так рисковать. К тому же я был молод, полон желания жить. У меня вся жизнь была впереди. Мэдок с сожалением смотрел на прадеда. Один из самых выдающихся хальдагов Харраса… Он всегда мечтал быть похожим на Герберна, а теперь желал другого — не знать, не видеть и не слышать того, кто потворствовал убийствам пришлых. Зная правду, позволял призывать и уничтожать иномирян. — Их считают диким зверьем, но дикое зверье здесь мы. Это мы — монстры и чудовища. Невыносимо хотелось скорее убраться из этого места, этой иллюзорной идиллии, так похожей на ту, которой окружили себя хальдаги, но он так и не получил ответа на самый важный вопрос. А без него он никуда не уйдет. — Ты так и не ответил, как вернуть пришлого обратно. Я хочу знать, как создать раскол между мирами.