Еще и возмущается. Истинный гаденыш, вот честное слово! Даже без всяких чар Рейкерд теперь лидировал, я же находилась на волосок от гибели. Так что соберись, Лиза! Перестань ныть и играй так, как если бы от исхода этой партии зависела твоя жизнь! В какой-то степени она и зависела — без Мэдока мне на Шаресе придется совсем несладко, я бы даже сказала, горько и кисло. Но сейчас мое будущее было последним, о чем я думала. Все мысли были заняты вожделенной победой и желанием, которое я так отчаянно надеялась загадать. Для души и морального удовлетворения. Партия продолжалась. Несмотря на то что в спальне не было жарко, я уже вся взмокла. От напряжения и страха, что, сколько бы ни убеждала себя в обратном, в итоге все равно проиграю. Матис внимательно следил за игрой, и я тоже не теряла бдительности, но никаких колебаний воздуха больше не происходило. Вейр молчал, лишь изредка швырял в меня приглушенным ругательством, но я больше не обращала на него внимания. Все мои мысли занимал король. Не тот, что сидел передо мной, а тот, что поблескивал в неровном пламени свечей агатовыми инкрустациями. Как же мне к тебе подобраться, красавчик… Теперь Рейкерд осторожничал. Долго думал над каждым ходом, и я тоже использовала это время с пользой. Просчитывала, отметая вариант за вариантом, и с замиранием сердца ждала его следующего шага. Хальдаг нервничал: между моей королевой и его зажатым в углу королем оставалась незначительная преграда — пешка, искусно украшенная агатами. В сторону не рыпнуться — там его мог настичь мой оставшийся в живых конь. К тому же сейчас был мой ход. И я, сделав вид, что разволновалась, поспешила, выдвинула вперед королеву, забирая себе его пешку. — Очень неразумный шаг, дитя, — глумливо улыбнулся правитель и, не дав себе времени на раздумья, другой пешкой убил моего ферзя. — Теперь вы остались без королевы. — Она мне больше не нужна, — ответила я, выдвигая вперед свою пешку, которую, казалось, он только сейчас заметил. По крайней мере, смотрел на нее, широко распахнув глаза и явно задаваясь вопросом, а не иллюзия ли это. — Шах и мат, ваше величество. — И чтобы он уже окончательно в этом убедился, великодушно ему пояснила: — Вперед и в сторону вам нельзя — не позволит моя верная лошадка. И пешку вы съесть не в состоянии — ее страхует ладья. А больше вам некуда податься. — Не способная скрыть радость, улыбнулась монарху, застывшему каменным истуканом. — Оказывается, и такое бывает: маленькая слабая пешка способна предрешить исход партии и уничтожить короля. В комнате повисла тишина. Звенящая, давящая или мертвая — сейчас бы подошло любое слово. Молчал Каменный, молчали Стальные, и камергер тоже не подавал признаков жизни. Пришлось мне продолжить, иначе мы и к утру не разойдемся: — Наверное, настало время мне озвучить свое желание. Сказав это, я выжидательно воззрилась на зеленеющего от злости и досады хальдага. — Чего вы хотите, Филиппа? — нервно бросил он. — Я хочу… — На миг закусила губу, а потом озвучила свою скромную девичью мечту: — Чтобы маркиз Доун накануне Дар-ха-Раата прошел через очистительное пламя. — Вы что хотите? — Его величество не придумал ничего лучшего, кроме как внезапно оглохнуть. Я терпеливо повторила свое требование и замерла в ожидании монаршего решения. Но Рейкерд не спешил его озвучивать. Должно быть, сейчас в его голове усиленно крутились шестеренки мыслей, что несколько понизило градус моего ликования. Если попытается вывернуться… загрызу. Вот честное слово загрызу! К счастью, на помощь мне (или королю — тут с какой стороны посмотреть) пришел Матис. Встав со мной рядом, словно таким образом показывая, что я нахожусь под его защитой, он вкрадчиво проговорил: — Ваше величество, насколько я понял, были произнесены клятвы. И раз уж леди Адельвейн победила, думаю, стоит удовлетворить ее просьбу. — Вы думаете, граф?! — По лицу короля прошла судорога, исказив его правильные, совершенные черты, сделав красавца похожим на настоящее чудовище. Нэймерры нервно курят в сторонке. — Я считаю… Закончить д’Энгиен не успел. Дверь распахнулась, традиционно без стука, и я тяжело вздохнула. Его всемогущество герцог. Злющий как тысяча шертов. В глазах молнии, пальцы крепко сжимают рукоять кинжала, темнеющего на поясе в мягких кожаных ножнах. — Как я погляжу, герцог, у вас уже входит в привычку врываться ко мне без разрешения, — зло выплюнул Рейкерд. — Лучше поговорим о ваших привычках. Кто давал вам право силой удерживать мою наину?! — прогремел де Горт с таким видом, словно уже готов был ко мне присоединиться в загрызании его величества. Придворные стояли, не произнося ни звука. Стража, пытавшаяся задержать Стального и, как обычно, потерпевшая неудачу, неловко топталась у входа. Под глазом одного наливался лиловым цветом фингал, у другого скула была красиво затемнена кулаком Мэдока. — Леди Адельвейн, разве я удерживал вас силой? — дернул бровью Рейкерд. — Мы уже закончили. — Я поспешила переместиться поближе к герцогу, пока он не озверел окончательно. Тут еще неизвестно, у кого первого тормоза откажут: у меня из-за того, что я для Шареса персона нон-грата, или у Мэдока из-за… да из-за всего. — Закончили что? — резко спросил де Горт. — Играть в шахматы. — Понимая, что пора прощаться, я перевела взгляд на монарха и с максимально искренним почтением, которого у меня к нему и в помине не было, уточнила: — Ваше величество, могу я надеяться, что вы сдержите слово и маркиз Доун пройдет через очистительный огонь? — И чем же вам так не угодил маркиз Доун, леди Адельвейн? — криво ухмыльнулся Рейкерд. — Во время танца он оттоптал мне все ноги и повредил розетку на правой туфельке. — Я обиженно надула губы, вздохнула горько, всем своим видом показывая, как меня расстроила неуклюжесть Рагнера Доуна. А потом услышала яростное рычание Каменного монарха: — Вон! Все! Уходите!!! — Но мое желание… — Пойдем, Филиппа. — Мэдок подхватил меня под руку и буквально выдернул из королевских покоев. Следом за нами вышли советник с камергером и Матис. К ним я и бросилась, не собираясь сдаваться. — Я победила, и клятва не может быть нарушена. Вы же сами были свидетелями! Если что — их тоже загрызу. Я сейчас была настолько зла, что вполне могла вернуться обратно, чтобы нафаршировать мерзавца-короля шахматами. — Успокойтесь, леди Адельвейн, клятва действительно не может быть нарушена, — обнадежил меня старший лорд. — Маркизу придется пройти через очистительное пламя, хоть он этому вряд ли обрадуется. — Его чувства меня не особо занимают. Договорить мне не дали. Снова схватив меня за руку, Мэдок бросил что-то вроде: — Извините нас, — и потащил меня за собой. Ладно хоть Матис решил составить нам компанию, потому что мрачный вид де Горта не сулил мне ничего хорошего. — Я хочу знать, кто и кому в чем клялся и почему Рейкерд был вне себя от гнева. — Мы с ним играли на желания. Сначала он мухлевал, но потом я попросила позвать Матиса, и его величество исправился, а я у него быстренько выиграла. Стальной так на меня зыркнул, словно знал более удачную кандидатуру для фаршировки шахматными фигурами. Был знаком с ней лично и… достаточно близко. — И это все? — не выдержав, спросила я. — Что все? — глядя куда-то перед собой, глухо бросил де Горг. — Эта вся твоя реакция? — Вообще-то она уровняла ваши с Доуном шансы, — вставил душка-граф. — Можно сказать, спасла тебя. За что Стальной и на него нарычал: — Не лезь, Матис. — Ты чего яришься? Наоборот, должен радоваться и… — Я сказал, не лезь! — рыкнул герцог так, что у меня даже коленки затряслись, и настроение с небес свалилось в топи Зачарованного леса. Если честно, я ожидала от него немного другой реакции. Нет, то, что он не станет рассыпаться в благодарностях, — это и шварре было понятно. Но одним скупым «спасибо» хотя бы мог поделиться? — Мы уезжаем, — распорядился де Горт, когда мы спустились в холл. Оставив меня на попечении Матиса, отправился отлавливать своих наин. — Не понимаю, что это с ним, — растерянно бормотал Матис. — Ты, конечно, здорово рисковала, выигрывая у короля, но зато теперь у Мэдока есть шанс. Если и не победить, так хотя бы выжить и не сойти с ума. Ура-а-а… Стальной вернулся спустя несколько минут, а с ним и недоумевающие, явно расстроенные внезапно прерванным банкетом невесты. Одарив меня не слишком доброжелательными взглядами, что-то вроде: «мы знаем, это ты во всем виновата!», они последовали за женихом на улицу, а оттуда к каретам. — Дома поговорим, — проходя мимо меня, бросил Мэдок, и я поняла, что это будет не самый приятный в моей жизни разговор. На этот раз его всемогущество произвел рокировку: Морса отправил кататься с Одель, Полькой и Винсенсией, а сам устроился в карете с Марлен и разнесчастной мной. Лучше бы не устраивался, честное слово. На протяжении всей дороги он сверлил меня таким взглядом, под которым мне, мягко говоря, становилось неважно. Хотелось позаимствовать у него кинжальчик и самой отправиться в Зачарованный лес умирать во цвете лет. Меня так и подмывало выпалить: ну же, давай, говори! Предъявляй свои претензии, ругай меня, как обычно, и так далее по списку. Но присутствие леди ле Фэй сдерживало нас обоих. Не представляю, как добрались до дома, не сказав друг другу ни слова. Марлен тоже молчала. Чувствовала, что грозовые тучи над каретой сгущаются, и явно жалела, что ей пришлось составить нам компанию. Не успев переступить порог своей мрачной обители, его всемогущество велел невестам сразу подниматься к себе готовиться ко сну. Я было понадеялась, что это распоряжение относится и ко мне, но меня развернули на полдороге к лестнице и повели в кабинет для выяснения отношений.