Я знаю, что он мне ничего не сделает. У него уже было полно возможностей это сделать, и он ни разу этого не сделал. Я знаю, что, когда его глаза становятся черными, все, что нужно, — прошептать несколько слов и они снова станут золотыми. Все же это не означает, что я не напугана до чертиков. Я только что видела, как Кэйл вырвал глотку другому дракону. Какому-то гребаному дракону! Пули отскакивают от их дъявольких шкур, и людям не по силам их убить. А Кэйл? Он просто вырвал его, вцепившись челюстями в горло этой чертовой твари. Я до сих пор чувствую горячие брызги крови, подхваченные ветром и забрызгавшие мое лицо, и до сих пор слышу его судорожное предсмертное бульканье. Увидев это зрелище, я чуть не описалась, особенно потому, что это произошло прямо на моих глазах. Я устремляю взгляд на Кэйла, который подкрадывается ко мне, с его клыков стекает кровь, а глаза черные, как ночь. Это не тот нежный обнимашка Кэйл, каким он был в последние несколько дней. Нечто совсем иное. Видя его таким, мне приходит на ум, что достаточно всего одного дракона, чтобы уничтожить и истребить целый город. Когда он грозно подходит ко мне, я крепко зажмуриваю глаза. В гневе он опасен, а это однозначно определяется как гнев. Он убьет меня? Одним сильным движением разрежет пополам и убьет меня с такой же легкостью, как и другого дракона? Он был одним из его вида. Могу поклясться, что в каком-то смысле он с ним общался, но он убил его так же просто, как дышал. А безопасность, которую я ощущала с ним в последние несколько дней? Все это вранье. Я думала, что может смогу быть его другом. Что с ним я в безопасности. Все пошло не так. Форт-Даллас требовал, чтобы я подчинила дракона, но взять под контроль кого-то вроде Кэйла просто невозможно. Он сила природы. Подобно торнадо или урагану, он уничтожит все на своем пути, чтобы получить желаемое. А… хочет он меня. Кэйл маячит надо мной, он все еще в своей гигантской, поистине угрожающей форме дракона, а жар его тела излучается от него и омывает меня. Я закрываю глаза и инстинктивно уклоняюсь, когда он наклоняется ко мне. Но… здоровенная морда лишь трется о мою щеку. В его дыхании все еще чувствуются металлический запах крови и гари, которые накрывают меня подобно волне. Все, что он делает, — нюхает мои волосы, а затем проводит своей мордой вдоль моего порванного комбинезона, словно уверяет себя, что я не пострадала. Все-таки, сохранился в нем кое-какой контроль. Часть ужасного напряжения покидает мое тело, и я отпускаю вдох, который задерживала. — Это всего лишь я, Кэйл, — говорю я тихо. — Я здесь, с тобой. Он снова трется носом об меня, а затем его когти обвиваются вокруг моей талии. Меня поднимают вверх к нему, после чего он бросается в небо, и все, что я могу, — держаться за него всеми силами и надеяться, что его безумие вскоре утихнет. Я теряю счет времени, сколько времени мы летим. Мир качается взад-вперед, в то время как Кэйл несется в воздушном потоке, и я беспомощно и неуклюже болтаюсь в его когтях. У меня мутит живот при каждом пикировании вниз, и это не позволяет мне сосредоточиться на том, куда мы направляемся, потому что открыть глаза означает, что меня стошнит. Но, в конце концов, этот дерганный, дикий полет выравнивается, и я разжимаю глаза и вижу, что мы вернулись в офисное здание с водопроводом — в здание, из которого меня совсем недавно похитили. Такое ощущение, что это было целую жизнь назад. Кэйл приземляется, и я извиваюсь в его хватке, пытаясь освободиться из его лап. Он осторожно разжимает свои когти и отпускает меня, и в тот момент, когда я оказываюсь на земле, остатки моего комбинезона рассыпаются на части. Вот же гребаная неудача. Этот день просто какой-то дерьмовый апокалипсис. Направляясь в ванную, я сдираю с себя остатки и пинаю их в сторону. Мне хочется умыть лицо водой. Я все еще чую на себе кровь другого дракона, а в носу до сих пор стоит горелый запах дыма. Мне нужно отмыться. Мне нужно отсюда убраться, дать себе передышку и расслабиться на пару минут. — Клау-да, — внезапно позади меня громом раздается тот самый, до боли знакомый голос. Кое-кто перекинулся обратно в человеческую форму и наверняка горит желанием пофлиртовать. Меня до сих пор трясет от шока. И я не оборачиваюсь. Мне сейчас не до флирта. Я хочу быть уверенной, что в безопасности. Мне хочется свернуться калачиком, скрывшись в маленькой, выложенной бетоном комнатке, откуда никому не по силам снова меня похитить. — Клау-да? — на этот раз в интонации голоса Кэйла слышится вопрос. Я чувствую его приближение, когда он подходит ко мне сзади и прикасается к моему плечу, однако ладонь, которая ласкает мою голую кожу, такая нежная. Так же быстро, как он касается меня, он снова отстраняется. — Клау-да… Кэйл. Прикусив губу, я обдумываю свои возможности. Как он поведет себя, если я проигнорирую его? Ну, подозреваю, что плохо. Поэтому я поворачиваюсь к нему, со скрещенными руками, а все мое тело прямо одеревенело от охваченного меня напряжения. — Чего тебе? — правда, в тот момент, когда вижу его, я задыхаюсь от шока. Из уголка его рта идет кровь, а еще вниз по одной его руке спускается длинная рваная, истекающая кровью рана. Вся его грудь покрыта брызгами засохшей крови, и выглядит он так, будто только что выбрался из бойни. — О, Господи! Тебе больно? — Клау-да… Кэйл, — на этот раз, когда он это произносит, чувство собственничества в его голосе ни с чем не спутаешь. Он показывает на свою руку, затем изображает царапающее движение когтями, имитируя другого дракона, который вырвал меня из его рук. — Клау-да, — он скалит зубы, демонстрируя свои длинные клыки. — Кэйл. Хотя в нашем общем словарном запасе у нас всего лишь пару слов, я в точности понимаю, что он пытается мне сказать. Другой дракон ранил его, когда он меня у него похищал. А кинулся Кэйл за мной вдогонку, потому что в его глазах я принадлежу ему. Даже и не знаю, как к этому отнестись. Отчасти меня сильно раздражает, что меня воспринимают как чью-то собственность. И в то же время в глубине души я чертовски благодарна, что он все-таки решил, что я — его, и тем самым спас меня от другого дракона. И меня немного пугает, что меня это так радует. И даже немного льстит. Всего лишь чуть-чуть, самую малость, но я тут же подавляю это чувство, понимая свою вину, которую она вызывает. — Поделом тебе, нечего было похищать меня, — заявляю я ему, но, как только произношу эти слова, тут же чувствую себя грубиянкой. Он не обязан был меня спасать. Возможно, вина тому интонация моего голоса, но Кэйл прищуривает глаза. Он сразу же переводит взгляд на свою руку, затем снова на меня. В его глазах по-прежнему вращается чернота, но в них все чаще мелькают вспышки золотого, что дает мне понять, что он очень близок к тому, чтобы снова прийти в себя. Пока я неотрывно смотрю ему в глаза, он выпрямляется во весь рост и издает низкое, гортанное мурлыканье. Я опускаю взгляд и… о да. Кэйл снова возбужден. В то время как я слежу за ним глазами, его член потихоньку удлиняется, твердеет и поднимается. — А это обязательно должно происходить всякий раз, когда мы говорим? — спрашиваю я его, и как ни странно — запыхавшись. Пока я продолжаю смотреть, он поднимает руку и облизывает рану, но его взгляд все еще твердо прикован ко мне. И это невероятно… сексуально. Господи, мне не следует быть этим настолько очарованной. — Нет, Кэйл, — заявляю ему, сказав это моим самым твердым голосом. Все, что угодно, лишь бы отвлечь себя. Эээ… его. — Я понимаю, что ты в той же степени дракон, как и человек, но не так принято обрабатывать рану. — Обраба-тыыыват, — повторяет он, протягивая руку и кончиками пальцев проводя вниз по моей руке. В его глазах кружащийся водоворот становятся все темнее и темнее, он продвигается вперед, и его кожа соприкасается с моей. — Ррррану. Как только он подходит ко мне вплотную, я тут же осознаю, насколько он высокий и большой. Перед моими глазами пестрая кожа и мускулистая грудь, и я кладу руку на его раненую руку. Трудно не заметить, что даже обеими ладонями я не могу обнять его бицепс. Разрази меня гром! — Наверное, больше дракон, нежели человек, — бормочу я себе под нос. — Давай, пойдем. Хотя бы приведем тебя в порядок. Я понимаю, что сейчас ты возбужден, но еще ты весь в крови, и я надеюсь, что не вся она твоя. — Кр-роови, — наклонив голову, он рассматривает мои губы и вдруг пытается коснуться своим большим пальцем — своим окровавленным большим пальцем — моих губ. Я резко отрываюсь. — Нет! — Нет? — нахмурив брови, он принимается пристально разглядывать красные пятна на своей коже. — Да, кровь, — повторяю я раздраженно. Я провожу рукой по его пальцам, касаюсь липкой крови, высыхающей на когтях на кончиках его пальцев. Между подушечками моих пальцев размазывается темно-красное липкое вещество, и я показываю ему. — Кровь. И ты перепачкан ею с ног до головы. Так что давай, пошли. Я беру его руку в свою, не обращая внимания, какой он огромный и знакомый, и все же для меня такой чуждый. Его ладонь очень большая, но мужественная, кожа у него теплая, даже немного слишком теплая. Пальцы сильные, их пять, как и пристало человеческой руке, однако они увенчаны когтями вместо ногтей. Он человек, но не полностью. На данный момент главное — стараться не замечать это «не полностью». В конце концов, он, кажется, считает, что у меня нет недостатков. Он хочет меня именно такой, какая я есть — грязную, голую и не в состоянии реально разговаривать с ним. Держа за руку своего дракон-мужчину, я возвращаюсь в ванную, которую уже считаю неотъемлемой составной частью нашего нового дома, и открываю другую упаковку старых деформированных бумажных полотенец. Я открываю кран, затем, нажав на один из дозаторов для мыла, достаю засохший кусочек мыла. Это все, что у меня есть, так что пока придется довольствоваться этим. Я втираю его в мокрое бумажное полотенце и, поглядывая на Кэйла, намыливаю пену. — Я понимаю, что сейчас ты чересчур завелся и начнешь распускать руки, но я не собираюсь сидеть здесь и пытаться с тобой разговаривать, пока ты ранен и весь покрыт кровью. Он с любопытством наблюдает за мной, как я направляюсь к нему с мокрыми бумажными полотенцами. У него раздуваются ноздри, а когда я тянусь к нему, он хватает меня за руку и, морща нос, обнюхивает намыленное полотенце. — Это используется для мытья, — когда он продолжает хмуро на него пялится, я меняю интонацию своего голоса, разговаривая мягче и более успокаивающе. — Я помогу тебе очиститься. Смою всю эту кровь, — я протираю пальцы о полотенце, чтобы показать ему, и затем, улыбаясь, жестом указываю на его лицо и руку. — Разве тебе не хочется стать чистеньким? Смыть всю эту кровь? — Смыть… кровь, — повторяет он, пристально глядя на мои губы. Это самое лучшее предложение, которое ему до сих пор получилось произнести, но я не могу избавиться от подозрения, что это не из-за того, что он учится чему-то новому. Больше похоже на то, что он пытается произвести на меня впечатление. Я согласна и на это. — Ага. Я предпочитаю чистую кожу. Плюс в том, что я вижу, где раны, а где брызги. Я решаю, что, прежде всего, должна начать с его руки, так как, если начать с его лица, это может вызвать в нем подозрительность. Я беру его руку в свою и, использовав другую, осторожно промываю рану, время от времени поднимая глаза и следя за его реакцией. У него ее просто нет. Я снова промокаю рану. По-прежнему никакой реакции. Если ему и больно, боль не такая уж сильная. Хотя бы это радует. Рана длинная, но неглубокая, которая уже покрывается коркой засохшей крови. Он истекает кровью так же, как человек — думаю, меня должно это радовать. И он не оказывает негативную реакцию на мою заботу. Вместо этого его глаза постоянно перескакивают между золотым и черным, и он издает тихое, гортанное урчание, полное удовольствия. И почему-то эти звуки вгоняют меня в краску. — Остынь, Ромео, — ворчу я, проводя последний раз по его руке, прежде чем перейти к его груди. — Хочу уже закончить с этим. Чувствую огромное облегчение, увидев, насколько легко с его груди смывается вся эта кровь, и что у него всего несколько царапин. Просто… до меня доходит, что сейчас я полностью завишу от него, и если в моих планах вернуться к Эми — или, черт возьми, просто выйти из этого живой — он должен оставаться целым и невредимым. Я осуждающе напоминаю себе, что мне больше стоило бы думать об Эми. О том, как я намерена вернуться обратно в Форт-Даллас, к своей сестренке. Вместо этого я зациклена на Кэйле и сегодняшнем жутком похищении. Как подумаю, что могло произойти… Но нет, я не собираюсь бросаться с головой в эту кроличью нору. Сейчас я не могу добраться до Эми. Проблема с другим драконом решена, так что теперь мне просто нужно сосредоточиться на том, с чем я могу справиться. А сейчас я могу позаботиться о Кэйле. Поэтому я прижимаю влажные салфетки к уголку его рта, заметив, насколько полные у него губы, однако острые зубы — источники угрозы — находятся прямо за ними. Если бы он держал рот закрытым, чтобы скрыть клыки, и закрыл глаза, наверное, он выглядел бы вполне человеком. Черты его лица строгие, но не такие уж и нечеловеческие и не привлекающие. Честно говоря, он настоящий красавчик. Поначалу я думала, что выглядит он потрясающе, но теперь я осознаю, что не могу перестать на него любоваться. А еще у него самые длинные ресницы, которые мне доводилось видеть среди всех человеческих мужчин. Длинные и густые, такие же, как и густые волны янтарных волос у него на голове, как мне кажется. Он огромный, пугающий и переходит все границы, но я как бы привыкла к этому. И для меня он совсем не страшный. Прежде всего, он полностью сосредоточен на мне. Я задумываюсь о его реакции, когда другой дракон похитил меня. Кэйл был разъярен, тем не менее, он держался сзади, на случай, если второй дракон бросит меня вниз. Все выглядело так, будто он и правда был больше обеспокоен моей безопасностью, чем тем, что у него украли его любимую игрушку. Я бережно мою его щеку, глядя на него, пока этим занимаюсь. — Даже не знаю, что бы я делала, если бы тот другой дракон утащил меня, а ты не пришел бы за мной. Я даже думать об этом не хочу, но на самом деле это вполне возможно. Сегодня я чуть не умерла. Или… едва ли не превратились в чью-то человеческую игрушку. Кэйл хочет меня — он это дал ясно понять — но он, по крайней мере, терпелив, внимателен и добр в своем драконовском понимании. Как будто мое счастье по-настоящему для него важно. А у другого дракона было бы такое же отношение ко мне? Что-то я сильно сомневаюсь. Так и вижу, как изуродованный шрамами золотой самец откусывает мне голову. А может,… и нет. Он похитил и не хотел меня отдавать, вместо того, чтобы просто съесть меня как сосиску. Это должно означать, что он хотел чего-то подобное тому, чего хочет Кэйл — то есть любовные отношения, со мной, реальные. Да уж, это было бы не очень приятно. Несмотря на все наши различия, я чувствую, что между нами с Кэйлом есть связь. Мы общаемся — в каком-то смысле — и между нами есть взаимное влечение. Опять же, в каком-то смысле. Влечение, вызывающее недоумение, если честно. Другой дракон был бы далеко не таким терпеливым, как Кэйл. И потом, странно даже думать о «драконах» и «терпении» в одном предложении, и это заставляет меня задуматься. Я заканчиваю смывать кровь с его лица, после чего поднимаю на него взгляд и расплываюсь в улыбке. — Хочешь ты того или нет, но раз уж мне суждено застрять с драконом, я счастлива заполучить именно тебя, Кэйл. При звуке его имени его глаза темнеют, и он притягивает меня к себе. — Клау-да. Я начинаю краснеть, почувствовав, как ствол его эрекции прижимается к моему животу, и это заставляет меня остро осознавать, что перед ним я совершенно голая. Похоже, я теряю уже не только одежду рядом с этим парнем. Драконом. Кем бы он ни был. — Ты не очень-то хорошо умеешь принимать «нет» за ответ, да? Он наклоняет голову, а в его глазах вспыхивает чернота. — Нет?