Они спустились с бархана и затрусили в сторону канала. Рядом просвистело несколько пуль, вздыбив под ногами фонтанчики песка. – По нам стреляют! – крикнул Тигипко. – Нам предлагают сдаться, – уточнил Звягинцев, – иначе уже лежали бы мордой в песок и с дырками в башке. Но русские не сдаются! Хотя умирать не хочется… – Борис зло усмехнулся и добавил: – Давай по-заячьи, во весь опор. Они запетляли к берегу, пригибаясь и мотаясь из стороны в сторону. К их немалому удивлению, стрелять перестали. Перед самым каналом Звягинцев обернулся – машина уже огибала бархан. Борис посмотрел на плавающую возле берега надувную лодку и скомандовал: – Вплавь! Быстрее и безопаснее. Всего сто метров! Он прыгнул рыбкой в воду и поплыл с максимальной скоростью. Тигипко последовал за ним. Выбравшись из воды и подойдя к машине, они обернулись. На том берегу стоял джип, а возле него – два израильтянина, смотревшие на советских офицеров. Те, застыв, как статуи, тоже стали разглядывать предполагаемого противника. Тигипко хотел достать бинокль, но Звягинцев его остановил: – Не надо – не на скачках. Эта игра в гляделки продолжалась несколько минут. Потом противники расселись по машинам и разъехались в разные стороны. – Что это было? – спросил Тигипко, когда они продолжили свой путь. – Да ничего! – огрызнулся Борис. – Прогнали нас, как приблудных шавок, со своей территории. Нужны мы им больно, чтобы убивать. Лишь бы глаза куда не надо не пялили. Доложив начальству о результатах поездки, Борис купил пару бутылок пива и отправился в гостиницу. Засыпая, он подумал: «Завтра поеду смотреть пирамиды. Для чего же мне увольнение дали?» Сеген-мишне К Элис в гости пришла Лена, ее новая подруга, статная блондинка лет двадцати пяти. Стрельцову она представилась художницей – пишет импрессионистские пейзажи в стиле Клода Моне. Женщины уединились в кухне, а Павел улегся на диван со справочником о ближневосточной архитектуре времен расцвета Римской империи. Поболтав о женских делах, подруги перешли в гостиную. Элис радостно сообщила: – Лена предлагает сводить нас на экскурсию в имение к некоему Эли Авиви… – Не имение, а микрогосударство Ахзивленд на территории Израиля, – поправила ее Лена. – Эли Авиви когда-то арендовал два заброшенных здания в полуразрушенной арабской деревне. Отремонтировал их, привел в порядок окружающую территорию. Теперь это приют для художников, музыкантов и актеров. Там даже бывала сама Софи Лорен! А в последние годы Ахзивленд посещают хиппи со всего мира, это место для них стало своеобразной «меккой». Павлу стало смешно. – А что, мадам Стрельцова! Давай захиппуем на просторе, будем ходить в драных джинсах и курить марихуану. Не жизнь, а приобретенный рай! – Вы зря смеетесь, Паша, это действительно остров свободы, – слегка обиженным тоном проговорила Лена. «А Эли Авиви там исполняет роль Фиделя Кастро», – подумал Стрельцов. Но, в конце концов, принять участие в необычной экскурсии согласился. «Своеобразный заповедник», как определил это место Павел, официально названный национальным парком, располагался недалеко от городка Нагарии. Пройдя через ворота, они зашагали по дорожке, засыпанной оранжевой кирпичной крошкой, и уткнулись в два каменных дома. В одном из них жил сам хозяин парка, а в другом организовали музей. Окрестности оказались богатыми на археологические артефакты, которые приезжие хиппи добровольно извлекали из земли, пополняя ими объект, где выставлялись обломки древней культуры. Недалеко от домов, за длинным деревянным столом, сидел мужчина лет пятидесяти, одетый в джинсы и белую рубашку с подкатанными рукавами – хозяин парка Эли Авиви. Лена, судя по ее поведению, здесь числилась своей – она поприветствовала Эли легким взмахом руки и непринужденно уселась рядом с ним. – Это Павел и Элис, – представила она супругов. Эли ничего не ответил, только кивнул и знаком предложил гостям присесть. Лена достала сигарету и закурила. Павел, слегка замявшись, последовал ее примеру. Пепел стряхивали прямо под стол. «О чем с ним говорить?» – Паша вопросительно посмотрел на Лену. – А пойдемте в музей? – предложила она, желая разрядить возникшую неловкость. Музей им понравился своей нестандартностью. Здесь не было никаких витрин, артефакты лежали прямо на столах и на полу без всяких пояснительных надписей. Павлу все здесь нравилось, пока они не вышли на территорию парка. Между пальмами и раскидистыми кустами цветущей бугенвиллеи сидели и лежали молодые люди обоего пола, пили пиво и нещадно курили. Вокруг них были разбросаны пустые бутылки, окурки и обертки от шоколада. На дальней скамейке парень и девушка, сидя спиной к возможным зрителям, украдкой совокуплялись, девчонка задорно подпрыгивала на коленях у партнера. Никто на них не обращал внимания. Павел почувствовал себя неуютно. «Они здесь занимаются чем угодно, но только не творчеством». – Пойдем домой? – предложил он Элис. – Пойдем, – сразу же согласилась она, видимо, тоже ощутив дискомфорт. Они попрощались с Эли Авиви и с Леной и покинули микрогосударство Ахзивленд. «Надо идти в ЦАХАЛ, – решил Павел по дороге домой. – Там точно нет импрессионизма». На нефтеперегонном заводе он раздумал работать, посчитав, что при наличии теоретических знаний в этой области у него абсолютно отсутствует практика. А вот из пушек и гаубиц он пострелял изрядно. На следующий день Стрельцов направился в военкомат. Просидев полчаса в очереди, Павел наконец попал в нужный кабинет. Его принял офицер в чине капитана, быстро просмотрел документы. На рекомендации от полицейского управления взгляд его задержался надолго. Он то хмыкал, то загадочно улыбался и, наконец, спросил: – А почему они тебя к себе на службу не пригласили, в полицию, коль ты им так понравился? – Им артиллеристы не нужны, – пояснил Стрельцов. – Почему артиллеристы? – не понял капитан. – Я старший лейтенант Советской армии в отставке, по военной специальности артиллерист. Поэтому полицейские рекомендовали мне идти в ЦАХАЛ. – Павел изложил это тоном учителя, терпеливо объясняющего нерадивому ученику очевидные вещи. Капитан аж закашлялся от удивления. Услышанное было выше его понимания. Он взял трубку телефона и набрал четыре цифры. – Зайди. Тут чудеса какие-то. Вскоре в кабинете появился еще один офицер, уже майор. Выслушав разъяснения Павла, он спросил: – Документально ты это подтвердить можешь? – Без проблем. Павел вынул военный билет и вручил его майору. Тот повертел документ в руках, сличил фотографии и вернул его Стрельцову. Повисла пауза. Майор напряженно обдумывал ситуацию. Стрельцов понял, что окончательное решение принимает именно он. Наконец вердикт был вынесен: – Давай его направим к Джаггеру, пускай он решает. Стрельцову дали адрес общевойскового офицерского училища, отпечатали сопроводительную справку и отправили восвояси. Он приехал в Тель-Авив и добрался на такси по нужному адресу. В приемной его встретила миловидная девушка в военной форме. Изложив свою просьбу, Павел передал ей записку из военкомата, приложив к ней диплом о высшем образовании и военный билет. На удивление, его приняли сразу же, хотя в очереди ожидали еще несколько просителей. Авигдора Коэна, директора училища, прозвали Джаггером не только из-за внешнего сходства с известным рок-музыкантом. Он был по жизни импровизатором, способным принимать нестандартные решения. Коэн был патриотом и считал, что если нужно что-то сделать во благо государства, а государство этого не осознает, то необходимо аккуратно обойти запреты и сделать по-своему. Когда он знакомился с документами Павла, его мысли легко можно было прочитать: «Офицер, готовый специалист. Такие крайне необходимы ЦАХАЛу в преддверии войны. Остальное – детали и технические моменты». «А он действительно похож на Мика Джаггера. Только прическа другая». – Шалом! – поздоровался Джаггер, приветливо улыбнулся и указал рукой на стул. – Я не сомневаюсь в подлинности твоих документов, но на территории Израиля они недействительны. И потом, наличие бумаг вовсе не равнозначно знаниям и умениям. Они лишь нужны… – …для проверки, – закончил за него Стрельцов. – Ну, так проверьте. – Павел ничуть не сомневался в своей квалификации. – Проверим, непременно проверим. Прямо сейчас и проверим. Джаггер позвонил по телефону, и через несколько минут в кабинет вошел офицер в майорских погонах. Коэн быстро изложил ему суть дела и добавил: – У них военные дисциплины преподают в вузах на военных кафедрах, а в армии они проходят практику. Вот так. Пообщайтесь. «Информированный, – подумал Павел. – А может, сам учился на военной кафедре?» – Вы участвовали в реальных боевых операциях? – тем временем последовал вопрос. – Нет. – Павел отрицательно помотал головой. – Но я принимал участие во многих полевых учениях и на полигонах стрелял по реальным целям. – Понятно. Какие виды артиллерии вы использовали? – Гаубицы, полевые орудия. Ну и минометы, естественно. – Вас не смущает, что в израильской армии используется артиллерия, изготовленная не в Советском Союзе? – Ничуть, – ответил Павел. – Тоже мне, интегральное уравнение! Пушка – она и есть пушка. Тем более нам на военной кафедре преподавали и это. Далее разговор перешел в чисто профессиональную область. Джаггер в это время перебирал бумаги, делая вид, что не слушает, хотя наверняка слушал, судя по усмешкам и косым взглядам, бросаемым на беседующих. Через пять минут оба замолчали. – Ну, и какое будет заключение? – задал вопрос Коэн, глядя на майора.