Уставясь перед собой, Каден попытался нарисовать в уме этот путь отступления. Он сумел бы найти Олон на карте – и не больше того. Представления не имел, каков там климат, обычаи, что там за люди живут. – Сбежав в Олон, – проговорил он, – я окажусь в сотнях миль от Аннура, без средств к возвращению. – Полагаю, лучше там, чем в Мертвом Сердце, – ответил Киль. – К тому же это всего лишь запасной вариант. Каден глубоко вздохнул и кивнул. – Запомни, вторые врата справа. Не первые. – А те куда ведут? – В Рассветный дворец, – ответил Киль. – Вывалишься из них, и тебя еще в воздухе нашпигуют стрелами. * * * Открывший Кадену монах – смуглый и темноглазый, с седеющими волосами и легкой хромотой – только глянул в его глаза, потом на его одежду и кивнул, как бы отвечая самому себе, после чего легким движением руки поманил гостя внутрь. Каден готовился к долгим объяснениям: кто такой, откуда взялся, чего ему надо, но монах молча проводил его в маленькую комнату с деревянным табуретом, глиняным кувшином и чашкой на низком столе. Наполнив чашку прозрачной водой, он подал ее Кадену и выпрямился: – Жди здесь, брат, я приведу Яапу. Не прибавив ни слова и оставив Кадена с грубой чашкой в руках, он вышел – его босые ноги ступали беззвучно. Нетерпение давило на юношу грозовым облаком, беременным бурей. Может быть, Матол и его люди уже рядом, уже наблюдают за капитулом, захватили Киля и Тристе… Спокойно! Каден поднял чашку, пригубил воду, попробовал языком, покатал во рту и только потом впустил струйку в горло, позволив ей остудить горящий внутри жар. Выждав три удара сердца, сделал еще глоток, и беспокойство улеглось. А затем в комнату вошел Яапа. – Гость из Ашк-лана! – заговорил он, морща в улыбке круглое лицо. – Мы больше года не принимали братьев из Костистых гор. Не считая Фирума Прумма, Каден впервые видел толстого монаха. У этого коротышки кожа была белой как молоко, а уши ручками кувшина торчали по бокам круглой головы. Он ничем не напоминал ашк-ланского настоятеля Шьял Нина, только устремленный вдаль взгляд и скупость движений говорили о долгих годах в подчинении Пустому Богу. – Какие вести с края света? Каден помедлил, прежде чем решился произнести: – Плохие вести. Ашк-лан разрушен, монахи убиты. Другой бы взметнулся при этих словах, разбушевался, потребовал подробностей или доказательств. Яапа только поджал губы и молча ждал продолжения. – Всего я не могу рассказать, – пояснил Каден. – Нет времени. За мной явились солдаты, эдолийская гвардия под командой Тарика Адива, мизран-советника моего отца. Кажется, он участвовал в заговоре убийства всей нашей семьи. – А монахи? – наконец заговорил Яапа. – Мы не вмешиваемся в имперскую политику. – Адив никого не упустил, – мрачно ответил Каден. – Значит, придется послать людей для отстройки Ашк-лана. Ни слова скорби – да, ведь хин не скорбят. Кадену больно было оставлять тела монахов, но те и сами немногим больше заботились об умерших – уносили покойных на вершины, где ветры, непогода и вороны уничтожали последнюю иллюзию личности. Проведя всего несколько недель среди людей, почитавших свою личность и жизнь святынями, Каден позабыл, как легко воспитавшие его монахи принимали власть Ананшаэля. – Как ты вернулся? – спросил Яапа. – Некогда объяснять. Меня вот-вот настигнут. – Каден обвел комнату взглядом. – Валин, мой брат… Его здесь не было? Он мог появиться несколько недель назад. Яапа медленно покачал головой: – У нас уже несколько месяцев не было посетителей. Внутри у Кадена что-то оборвалось. Этого он и боялся. Отсутствию Валина могло быть несколько объяснений, но самое правдоподобное и безрадостное – Блоха его убил. Убил или захватил в плен. В памяти Кадена встал хаос древнего ассарского приюта: дым, крики, смятение, отчаяние. Он сам чудом спасся, а ведь у него были кента… Он успокоил подступившее к горлу горе, выпустил его наружу вместе с выдохом. Жив Валин или мертв, слезами ему не поможешь, да и некогда горевать. – Что вам известно об ишшин? – спросил Каден. – Немного, – ответил Яапа, вскинув брови. – Они скоро явятся сюда, – предупредил Каден. Даже если Тан ничего им не выдал, естественно искать Кадена у воспитавших его монахов. – Не говорите им, что я в городе. Толстый монах поднял обе руки, словно отталкивая от себя измены и интриги: – Ты знаешь, брат, что политика и тайны – не дело хин. – Зато их дело – молчание, и я умоляю вас молчать. Они совсем не похожи на нас. Они опасны. – Я кое-что слышал… – нахмурился Яапа. – Возможно, правду, – сказал Каден, через плечо оглядываясь на дверь. – На самом деле, вероятно, вам, всем вам было бы лучше уйти отсюда на месяц-другой. Куда-нибудь подальше. В безопасное место. – Безопасность, – Яапа ткнул себя в лоб толстым пальцем, – здесь. Каден зашипел от злости. Некогда было спорить или рассказывать, как эдолийцы потрошили Ашк-лан и хин, самые обычные люди, горели в пожаре. Да и будь у него время, едва ли он сумел бы поколебать монаха своими доводами. Для хин бегство от беды было такой же глупостью, как и погоня за удовольствиями, – оба пути вели к разочарованию. Помолчав, он встал и почтительно поклонился: – Благодарю, что уделил мне время. Яапа остался сидеть, но тоже склонил голову. Казалось, аудиенция окончена, но в дверях Кадена догнал голос монаха. – Твой отец часто приходил сюда, – сказал Яапа. – Через врата. Иногда на час, иногда на ночь – когда искал отдыха от забот. В ответ на ошарашенный взгляд Кадена монах улыбнулся: – Добро пожаловать и тебе, когда бы тебе ни понадобился отдых. * * * Спасибо Яапе за приглашение, но остаться в капитуле было совершенно невозможно. За время их встречи и котелок воды не успел бы закипеть, но и то было опасно. Матол станет его искать скорее рано, чем поздно, и для монахов спокойнее, чтобы к тому времени Кадена и близко не было. – Валин не появлялся, – сказал он Килю с Тристе, стараясь не повышать голос и натягивая пониже капюшон. – Они его не видели. – Он погиб, – с застывшим взглядом проговорила Тристе. – Те, другие кеттрал его убили. – Это всего лишь догадка, – возразил Каден и добавил, опустив голову: – Хотя и правдоподобная. В любом случае нам полагаться не на кого. Неизвестно, что происходит в городе, кто держит власть, кто убил отца, кто послал за мной Ута и Адива. Нужно найти место, где мы переждем, пока все не разузнаем. Тристе свела брови: – Приют? Или гостиница? – Все лучше, чем спать на улице, – согласился Киль. – Только у нас нет денег, – напомнила Тристе. Кшештрим покачал головой: – Как раз денег у меня много. Каден уставился на него. – При моем долгожительстве сложные проценты – большая сила. – Сложные проценты? – не понял Каден. – Банк платит тебе за использование твоих денег, – объяснил Киль. – И чем дольше пользуется, тем больше платит. Каден покосился на Тристе, но у той был такой же пустой взгляд. И снова его ушибло сознание своей никчемности, непригодности к возложенной миссии. Конечно, в детстве он слышал про банки и представлял их огромными дворцами из золотых и серебряных кирпичей. А хин ни слова не сказали ему про сложные проценты.