– Кто это, Киль? – Тот, кто сумеет нас вывести. * * * Неподвижная черная лужа словно поглощала свет фонаря и больше походила на смолу, чем на соленую воду; казалось, урони в нее что, так и канет в бесконечную тьму. В ширину она была не более шага, как устье маленького колодца, но Кадену легко верилось, что упавший в нее будет падать до самого центра Земли. – Вот, – сказал Киль. Каден оглянулся на Тристе. Та молчала, уставившись в пруд, как в пасть огромного каменного зверя. – Нет ли другого выхода? – тонким от ужаса голосом спросила она. – Каден ведь говорил о корабле? Тан велел идти на корабль? Каден колебался. При виде темной воды ему захотелось броситься обратно, ворваться в дверь покинутой тюрьмы в надежде незаметно провести Тристе к далекой тайной гавани. Мысль была соблазнительной – и глупой. Рваная эдолийская форма не укрыла бы Тристе, а скорее бы выдала. Даже среди теней с первого взгляда видно, что она женщина, а других женщин в Мертвом Сердце нет. Можно было сунуться в верхние коридоры в надежде на удачу, но Каден покончил с надеждами. – Другой выход – слишком большой риск. Этот приведет нас прямо к кента. – А охрана? – напомнила Тристе. – У них луки. – Они нас не увидят, – ответил ей Киль. – Они на берегу пруда, на уступе над водой. А мы не поднимемся над поверхностью. – А почему здесь нет охраны? – спросил, указывая на пруд, Каден. – Зачем? – поднял бровь Киль. – Что там, внизу? – спросила Тристе. – Туннели. Комнаты. Старинные залы. Затапливая кента, ишшин затопили заодно множество старых помещений. Разумное решение. Кто, пройдя врата, стал бы пробираться через этот лабиринт, да еще под водой, когда воздух кончается? – Каден уныло уставился на застывшую воду. – Кто, кроме нас? – Ну. – Киль развел руками. – Мы попробуем. – Это далеко? – спросила Тристе. Кшештрим помедлил, взгляд его стал на миг далеким и рассеянным. Потом он кивнул: – Сто восемьдесят семь шагов. Приблизительно. – Ты измерял? – выпучил глаза Каден. – Мысленно. Прошла тысяча лет. Я мог сбиться. – Двести шагов! – простонала Тристе. – Я над водой-то столько не проплыву. – Плыть тебе не придется, – утешил Киль. – Почти не придется. Я тебя проведу, потяну за собой. – А ты сам? – покачал головой Каден. – Это даже без обузы почти невозможно. – Есть способы замедлить биение сердца и распределить усилие мускулов… – ответил кшештрим. Каден смолк, снова вспомнив, что рядом с ним не человек. Упражнениями и дисциплиной хин добивались невероятного: могли почти голыми сидеть на снегу в зимнюю стужу, могли неделями обходиться без сна, но в сравнении с Килем они были детьми, глупцами, карликами, пробравшимися в первую каморку невообразимо огромного города. – А я? – спросил Каден. – Ты сейчас войдешь в ваниате, – ответил Киль. – Оно поможет тебе замедлить пульс и защитит от паники. Этого хватит, если ты разумно распорядишься запасом воздуха. – Если… – с сомнением повторил Каден. – Если ты правильно запомнил длину коридора, если я смогу не отстать от тебя, если сумею удержать ваниате… Столько «если». Я начинаю думать, не рискнуть ли с кораблем. Киль искоса взглянул на него: – Полной уверенности не бывает. В туннелях наверху тебе пришлось бы полагаться на удачу. Здесь ты должен полагаться только на себя. – И на тебя?.. – зашлась от ужаса Тристе. – Ты, кшештрим! Каден тебя освободил – и что мешает тебе завести нас вниз и бросить? Еще неизвестно, ведет ли этот туннель к кента. – Ничто не мешает. И действительно неизвестно. Зато тебе известно, – Киль указал на изъязвленные запястья Тристе и ее обожженные до волдырей пальцы, – что с тобой сделают, если поймают. Вода если и убьет, то быстро. Тристе, присмирев, оглянулась в конец коридора, через который они вошли. Каден посмотрел туда же. – Мне не нравится, что придется бросить Тана, – сказал он, покачав головой. – Ишшин доверяют ему немногим больше, чем мне. Узнав о нашем исчезновении, сразу поймут, что произошло. – Он тоже поймет, – возразил Киль. – Ты не представляешь себе, как опасен и на что способен Рампури Тан. Он найдет выход. – А если нет? Кшештрим встретил его взгляд: – Значит, нет. Легкого пути не существует, Каден. Ты можешь спасти Тристе или Тана, но не обоих. Каден перевел взгляд на девушку. Она, обхватив себя за плечи, дрожала в промозглой темноте. – Хорошо, – медленно проговорил он. – Ваниате. – Я незнакома с ваниате, – надтреснутым голосом сказала Тристе. – И замедлять дыхание не умею. Киль кивнул: – Я не поручусь, что ты выйдешь из кента, но выбор за тобой. – Что нам делать? – спросила девушка, умоляюще взглянув в глаза Кадену. Каден молчал. Он не хотел принимать решение, не желал брать на себя ответственность, но сколько раз хин твердили ему, что желание – просто другое название для страдания? Он отстранил от себя страх и чувства, попытался оценить ситуацию холодным ясным взором. Если побег удастся, если он займет трон, за Таном можно будет вернуться. Больше того, если Тристе – действительно кшештрим, она ему нужна, нужны ее знания, сведения о заговоре против династии. Выбор был жестокий, но Рампури Тан сам постарался приучить его к жестокости. – В тебе есть сила, Тристе, – заговорил он. – Сила, которой ты сама не сознаешь. За нее тебя и заперли в клетку. Ты бежала по горам. Ты уже дважды прошла кента… Яростные крики разорвали тишину, нарушив с таким трудом достигнутое спокойствие. Каден попытался пересчитать кричавших. Трое, нет… пятеро, и громче всех ревет разъяренный Матол: – Найти, и немедленно! По двое в камеру, по камешку все разобрать! И найдите кто-нибудь подлого ублюдка Тана! Загрохотали по камню сапоги. Заскрежетали дверные петли. Там и здесь гремели приказы. – Слишком рано, – вглядываясь в темноту коридора, проговорил Каден. – Не должны были… – Нет никакого «должны», – тихо ответил Киль. – Есть то, что есть. Приготовься. Каден отмерил долгий вздох, задержал воздух в легких, но выдохнуть не успел, потому что из-за угла показались первые ишшин, в свете фонаря блеснули клинки. На миг все замерли. Потом первый – Каден узнал Хеллелена, встретившего их на выходе из кента, – ухмыльнулся. – Вот они, – крикнул он через плечо. – Здесь, прижаты к стенке. – Быстро, – шепнул Киль. Каден потянулся к ваниате, но это было все равно что ловить руками облако. Разум проходил пустоту насквозь, не мог в ней задержаться. В ушах гонгом звенело сердце. – Не могу, – покачал головой Каден. Тристе обернулась к преследователям, оскалила зубы, когтями скрючила пальцы, словно готова была вцепиться им в лицо. – Они нас не догонят, – сказал Киль, сказал без страха, неспешно. – Входи в транс. – Я стараюсь, – ответил Каден. Ишшин подступали, медленно продвигались по коридору, явно наслаждаясь безвыходным положением жертв. К ним подоспели новые, такого количества хватило бы на то, чтобы десяток раз перебить беглецов. Застывший взгляд Кадена встретил еще одного, выбежавшего из-за поворота, вращая перед собой меч… Нет! Понимание обожгло его, как огнем. Не меч, а копье. Накцаль! Первые двое рухнули без звука: один – с перерезанным горлом, другой – с дырой в груди. Третьему Рампури Тан подсек ноги. Ишшин, падая, еще пытался достать врага мечом, но Тан размозжил ему череп. Хеллелен продержался чуть дольше. Он, оскалившись и обозначив уход влево, отскочил вправо, но Тан не обратил внимания на его увертки, выбросил вперед один конец копья, а затем развернул его, широким грозным взмахом перерубив противнику шею. И, не взглянув на упавшего, бросил Кадену: – Ты дурак. – Там есть выход, – сказал Каден, упрямо ткнув пальцем в пруд за их спинами. Это ничего не объясняло: ни присутствия Киля, ни Тристе, ни каким образом неподвижная вода обещает спасение, но Тан, бросив всего один взгляд на черную воду, как будто понял.