– Но мы можем сами зарабатывать! – топнула ногой Виолетта. – Сами? – он иронически усмехнулся. – Моя нянька мне когда-то говорила, что трудом праведным не наживёшь палат каменных. – А где сейчас твоя нянька? – тихо спросила Виолетта. – На родину уехала. – На родину? Она что, нерусская? – Почему нерусская? – удивился Филипп. – Русская, вернее, украинка она. – Понятно. Но как ты мог сразу же с Майкой? – Я не нарочно, – начал оправдываться Окунев, – просто разругался с отцом, пошёл в ночной клуб, там Майку встретил, напился. Я даже не помню, как у нас всё это произошло. Но она вчера сказала мне, что беременна. – А как же я? – Срок у тебя ещё маленький, я деньги возьму у отца, и ты избавишься от ребёнка. – Дебил! – Сама ты дебилка! Если хочешь, рожай, я тебе алименты платить буду. – Ненавижу! – закричала Виолетта. – Я всё равно сорву твою свадьбу! Вот увидишь! – И не вздумай, – ответил он, – тебе же самой будет хуже. А мой отец никогда не отступает от задуманных планов. – А ты знаешь, – неожиданно спросила Виолетта, – что в мае жениться нельзя? – Это ещё почему? – удивился он. – Всю жизнь маяться будете! – Что ж, с деньгами и маяться приятнее, чем всю жизнь с голым задом от счастья прыгать, – усмехнулся он. Если бы у Виолетты в этот момент было под рукой что-нибудь тяжёлое, она непременно ударила бы Филиппа прямо в лоб. Но у неё ничего не было, поэтому она только облила его взглядом, полным презрения, и ушла. «Глупая девчонка», – думал Филипп, глядя ей вслед с некоторым сожалением. Она нравилась ему, ему было с ней хорошо. Но идти против воли отца он не мог и не хотел. Филипп вообще не был создан для того, чтобы идти против течения. Ему хотелось только комфорта и удовольствий. Предстоящая женитьба на Лоскутовой, мягко говоря, не особо радовала его. Майя вообще была не в его вкусе. Ему не нравилась её внешность, он даже не мог представить свою супружескую жизнь с ней. Но ведь у них уже что-то было… Правда, он тогда был пьян до такой степени, что мог бы, наверное, переспать и с бегемотихой. Не нравилось Филиппу в Майе и то, что, по его представлению, она не была умна. Хотя он и сам не семи пядей во лбу. «Ладно, – думал он, – стерпится – слюбится». Угрозу Виолетты сорвать их с Майкой свадьбу он, конечно, не воспринял всерьёз. И поэтому буквально остолбенел, впрочем, как и все присутствующие на торжестве, когда в зал вошла девушка в траурном гипюровом платье, в чёрной фате и с букетом темных лилий в руках. Она прямиком направилась к невесте и произнесла леденящим душу шёпотом, но так, что слышали все, кто стоял рядом: – Счастья я тебе, Майя, не желаю! Пусть жизнь преподаст тебе урок! И навсегда отучит воровать чужих женихов! – Я никого не воровала, – отозвалась невеста слабеющим голосом. Лицо её при этом по цвету сравнялось с белизной её подвенечного платья. А потом она и вовсе упала в обморок. И тут только гости ожили и стали кричать: – Хватайте её! Хулиганка! Террористка! Виолетту, а это была она, схватили, вызвали полицию, был составлен документ о её задержании, и полицейский автомобиль увёз её в отделение. Окунев-старший первым делом набросился на охранников, зачем они пропустили во Дворец бракосочетания девушку в чёрном. – Сколько вам заплатили? – орал Окунев-старший, брызгая слюной из перекошенного от злости рта. Охранники оправдывались, разводили руками, говорили, что они никого в чёрном, кроме жениха, не пропускали. Ситуация разъяснилась, когда возле одной из колонн обнаружился длинный плащ с капюшоном – пыльник кремового цвета. Все поняли, что девушка вошла именно в нём, а потом, сбросив маскировку, направилась к невесте. Возле Майи суетился врач. Она умоляла отца отложить свадьбу, тем более что врач подтвердил, что стресс ей теперь ни к чему, существует угроза выкидыша. Но отцы жениха и невесты, посовещавшись, решили свадьбу не отменять. Они были уверены, что Майя девушка молодая, крепкая, выдюжит. Молодых расписали, и все отправились в ресторан, который сняли родители молодых. Гулять предполагалось до утра и весь следующий день. Но в шесть часов вечера невеста повторно упала в обморок, и её увезли в больницу. Жених провёл первую брачную ночь наедине с бутылкой коньяка. Сидеть в коридоре возле палаты невесты он не захотел. Отца Майи Лоскутовой там тоже не было, впрочем, как и матери. Родители молодых вместе с гостями праздновали бракосочетание своих детей. Невеста вышла из больницы через неделю. Чувствовала она себя всё ещё не очень хорошо, и свадебное путешествие было решено отложить на год. Подполковник, как и обещал, отпустил Виолетту, хотя над ним и нависла угроза неприятностей. Но, к счастью, Лоскутов не вспомнил об обидчице своей дочери и не стал интересоваться её судьбой. Скорее всего, и банкир, и владелец супермаркета опасались раздувания скандала и широкого освещения его в местной прессе. Не дай бог, в процессе поднявшейся шумихи выплывет нечто совсем уж неудобоваримое из всего того, что имелось в их прошлом. Начальник отделения перед тем, как отпустить Виолетту, по-отечески пожурил её, укорил за то, что она довела невесту до больницы. Виолетта шмыгала носом и неустанно повторяла: – А зачем она увела у меня жениха? А зачем она спала с моим Филиппом? – Так ведь твой Филипп не бык на верёвочке, чтобы его уводили. Значит, он сам захотел уйти! – не выдержал Пётр Иванович, стукнул кулаком по столу. – Ничего он не хотел! Его папашка пинками в стойло загнал! – Так вот с папашкой бы и выясняла отношения! – вырвалось машинально у подполковника, но он тут же опомнился, сплюнул через плечо и грозным голосом произнёс: – Послушайте, барышня! Выбросьте из головы все ваши глупости! И учтите, если бы не ваша тётя! – Какая тётя? – захлопала золотистыми ресницами Виолетта. – Леокадия Львовна! – Она не тётя, а бабушка, – поправила его Виолетта. «Всем бы такую бабушку!» – мечтательно подумал начальник отделения, а на несносную девчонку сердито прикрикнул: – Такая женщина не может быть бабушкой! Виолетта прыснула со смеха, и Пётр Иванович погрозил ей пальцем, а потом сказал: – Немедленно выметайтесь, барышня, вон! И чтобы глаза мои вас больше не видели! Девушка не заставила себя ждать и опрометью кинулась к двери, но голос подполковника её остановил: – Впрочем, постойте. – Что ещё? – недовольно спросила Виолетта. – Куда вы пойдёте в таком виде, – он указал взглядом на её платье. – А что в нём особенного, – возмутилась девушка, – может, у меня траур! – Какой ещё траур? – проворчал подполковник. – По утраченным иллюзиям! Но Пётр Иванович уже куда-то позвонил, и вскоре в кабинете появился молодой лейтенант. – Отвезёшь эту девицу домой, – распорядился он, – передашь из рук в руки её бабушке и возьмёшь расписку, что она доставлена в целости и сохранности! – Я что, бандероль?! – обиделась Виолетта. – А вас, барышня, никто не спрашивал! – прицыкнул на неё подполковник, и Виолетта смирилась. Она покорно последовала за своим сопровождающим, забралась в полицейскую машину, но всю дорогу сидела насупленная. Правда, время от времени она бросала на лейтенанта вопрошающие взгляды. Но он молча вёл машину и не обращал на неё никакого внимания. Остановив автомобиль возле дома Виолетты, он велел ей набрать по домофону номер её квартиры, но поговорить с бабушкой не позволил, отстранил и сухо произнёс: – Гражданка Потапова Людмила Павловна? – Да, это я, – испуганно отозвалась бабушка Виолетты. – Ваша внучка по приказанию подполковника доставлена, откройте дверь. В домофоне радостно пискнули, и дверь подъезда отворилась. А когда лейтенант и Виолетта поднялись на площадку, на пороге квартиры стояли Мила, Андриана и Лео. Впереди всех сидел Тишка. – Кто из вас Людмила Павловна? – растерянно спросил лейтенант. – Я! – подняла руку Мила, точно примерная ученица, сидящая за партой в школе. – Вот ваша внучка, – сказал лейтенант, подталкивая Виолетту к двери, – и вот здесь распишитесь, пожалуйста. – Расписаться? – недоумённо переспросила Мила. – Да, в том, что внучка вам передана. – Расписывайся уже, – толкнула подругу локтем в бок Лео, – не задерживай человека. Он на службе. – И, уже обращаясь к лейтенанту, проговорила: – Спасибо вам большое, товарищ лейтенант! И передайте нашу искреннюю благодарность Петру Ивановичу. – Обязательно передам, – заверил лейтенант. – И кланяйтесь ему от нас! – успела вставить Андриана. За что тотчас получила тычок локтем в бок от Леокадии. Оглянувшийся лейтенант обвёл их недоумённым взглядом, но обворожительная улыбка Лео смела его удивление и подарила искорку неведомо откуда взявшейся радости. И он, весело помахав им рукой, почти что вприпрыжку, точно мальчишка, сбежал вниз по лестнице. Виолетта хмыкнула, и острый локоть Леокадии теперь врезался под её рёбра. – Бабушка Лео! – недовольно воскликнула девушка.