– Иди, иди, – грозным голосом проговорила Леокадия. – Не ругай её, девочка и так расстроена, – попыталась вступиться за внучку Мила. – Её не ругать, а бить нужно! – сердито отозвалась Лео. – А по-моему, нужно попросить Виолетту объяснить свой поступок, – постаралась остаться рассудительной Андриана. – Ну, пусть разъяснит, – согласилась Лео. Вскоре все они сидели в гостиной – бабушки на диване, Виолетта на стуле напротив, и Тишка у входа в комнату. – Что вы на меня так смотрите, как будто я подсудимая, а вы судьи, – не выдержала Виолетта, – и даже охранник есть, – девушка кивнула на Тишку. – Мы тебе не судьи, – сказала Андриана, – просто мы хотим понять, почему ты, взрослая девушка, ведёшь себя как малолетняя шкода. – Это я от отчаяния! – внезапно расплакалась девушка. – Бабушки, простите меня! – Она бросилась на диван в объятия всех троих. Тишка, не желая остаться в стороне от всеобщего примирения, тоже запрыгнул на диван. И началась куча-мала! Женщины обнимались, плакали, произносили бессвязные слова прощения и утешения, Тишка взвизгивал и лизал всех четверых. Наконец, успокоившись, бабушки и внучка сели пить чай с испечёнными Милой пирогами. Тишка получил полную миску рисовой каши с большим куском мяса. Лео, размешивая сахар в чашке с чаем, задумчиво проговорила: – Я одного не могу понять. – Чего? – спросила Виолетта с полным ртом. – Майя Лоскутова тоже влюблена в Филиппа Окунева? – Какой там! – отмахнулась Виолетта. – Она по уши влюблена в Мишку Одинцова! – Они с ним встречались? – Целый год! – Так почему же она не вышла замуж за Одинцова? – Потому что он ботан! – В смысле ботаник? – не поняла Андриана. – Можно и так сказать, – рассмеялась Виолетта, – притом потомственный! – То есть? – Мать у него в школе биологию преподаёт, отец тоже биолог, но в НИИ. – И что в этом плохого? – недоумённо спросила Андриана. – Ничего, бабушка Анри, только Майкиному отцу ботаны не нужны! У них же, у богатеньких буратин, всё теперь как? – Как? – Деньги к деньгам. – И Майя сразу согласилась выйти за Филиппа? – Её подруга, Светка Лимонова, говорит, что не сразу, поломалась, отцу истерики закатывала, но это ей не помогло. И Майка согласилась. – Выходит, что Майя тоже жертва? – спросила Леокадия. – Никакая она не жертва! – возмутилась Виолетта и даже есть перестала. – Она моего Филиппа соблазнила прямо в ночном клубе! – Что ты такое говоришь, глупенькая, – попыталась урезонить внучку Мила. – Где же она там могла соблазнить Филиппа? Он тебе наплёл, а ты и поверила. – Где, где! Да хоть бы и в туалете! – В туалете?! – ахнули в один голос Мила и Андриана. Леокадия возвела руки к потолку и проговорила: – Спасибо тебе, Господи, что наша молодость пришлась на иные времена. – Так ты, бабушка Лео, и теперь своего не упускаешь, – съязвила Виолетта и тотчас получила шлепок. – Как тебе не стыдно! – воскликнула Мила. Андриана ограничилась укоризненным взглядом. – Чего я такого особенного сказала, – попыталась обиженно оправдаться Виолетта. – Лично я уверена, – категорично заявила Лео, – что твой Филипп сам соблазнил девушку, стараясь угодить отцу, тебе он наврал с три короба. А ты набросилась на ни в чём не повинную девушку и довела её до больничной койки! Совести у тебя нет! – Ну и оставили бы меня тогда в каземате, – совсем как бабушка Мила, мрачно заявила внучка. – Жалко нам тебя, дурынду, – за всех ответила Лео, – всё-таки ты наша родная кровиночка. Виолетта уже совсем было собралась напомнить, что родная она только бабушке Миле, но вовремя прикусила язык, чем избавила себя от многих неприятностей. На этом партийное собрание, как назвала его про себя Виолетта, было закончено. Подруги разъехались по домам, а бабушка с внучкой убрали со стола, перемыли посуду и легли спать. Тишка удобно устроился в ногах у Милы. Утром снова ярко сияло солнце, доцветали в садах плодовые деревья, на улицах города разливалась волнами сирень и роняли белые лепестки ирга и черёмуха. Во дворах, заросших деревьями, рассыпали трели птички. А в скверах на набережной и в Загородном парке радовали посетителей своим пением соловьи. В общем, жизнь, как говорится, продолжалась. И вроде бы ничего не предвещало новой грозы над головами трёх более или менее успокоившихся подруг и их воспитанницы. Глава 5 Первого июня Андриана пребывала в прекрасном расположении духа. Она не спеша двигалась по дому, протирала пыль, поливала цветы, погружаясь в воспоминания и возвращаясь к реальности. Вдруг она вспомнила, что ей нужно успеть сбегать за заказанным по случаю дня рождения Виолетты тортом. Он обещал быть великолепным! Они рисовали его втроём – на светло-салатном фоне двадцать переплетённых венков из голубых фиалок. Ведь имя Виолетта переводится как фиалка. А ещё торт к двадцатилетию их любимицы должны были украшать марципаны и орехи. В кондитерскую Андриана решила позвонить со стационарного телефона. Сегодня он был в рабочем состоянии, и настроение у него было неплохое, хоть и настороженное. У стационарного телефона было имя и отчество – Макар Пантелеймонович. Макар, потому что жизнь у него в доме Андрианы Карлсоновны была нелёгкая. Всякий раз, переобуваясь, Андриана высоко задирала ноги, задевала провод, ведущий к розетке, и аппарат улетал туда, куда Макар телят не гонял. Но хозяйка замечала это далеко не сразу, и Макар лишался права голоса порой не на одни сутки. Так что именно безголосым он и проводил большую часть своей нелёгкой жизни. А красивое отчество Пантелеймонович ему было дано в утешение. Но первого июня телефон был в полном порядке. Правда, при приближении к нему Андрианы он затаил дыхание. Андриана же протянула руку, чтобы снять трубку, и вдруг аппарат разразился громким звоном. «Кто бы это мог быть?» – подумала Андриана Карлсоновна, сняла трубку и привычно произнесла: – Говорите! В ответ не раздалось ни звука. Андриана подула в трубку и повторила: – Говорите! И тут трубка разразилась рыданиями. – Кто это? Кто? – вопрошала ничего не понимающая Андриана, и наконец до неё дошло, что это плачет Мила. – Мила! Мила! Что случилось? – закричала она, не на шутку перепугавшись. «Так и оглохнуть недолго», – вздохнул про себя многотерпеливый Макар Пантелеймонович, но тут же спохватился – лучше пусть кричат и рыдают, чем лишают его голоса. – Виолетту схватили! – донёсся вопль отчаяния из трубки. – Кто схватил?! Зачем? – ничего не понимая, закричала, в свою очередь, Андриана Карлсоновна. – Полиция! Её арестовали! – За что?! Она опять что-то натворила? – Не знаю! Её арестовали за убийство! – Мила! У тебя горячка! Кого Виолетта могла убить?