– Я слегка занята, – отозвалась мама. – Это важно. – Как и у меня. – А что там у тебя? – Тебе будет неинтересно, – хмыкнула мама. – Это то, о чем я думаю? И ты тратишь на это время? – А что в этом плохого? – Мама кликнула на странице про кохлеарные имплантаты. Звякнула микроволновка. Папа вытащил тарелку, потрогал фасоль пальцем. – Сколько это надо там держать? Все холодное, как не знаю что. – Господи, боже мой! – Мама вскочила, в сердцах схватилась за папину тарелку, которую тот не выпускал из рук. – Ты можешь сделать что-нибудь сам, без посторонней помощи? – Я тебя ни о чем не просил! Мама выдернула у папы тарелку, швырнула ее назад в микроволновку. – Выйди-ка на минутку, Зо, – тихо проговорил папа. – Нам с мамой надо потолковать. – Я делаю уроки, – буркнула я, не поднимая головы, и закусила ручку – дескать, я думаю, не отвлекайте. – Всего пять минут, детка. Пожалуйста. – Отстань от нее, Саймон. Она занимается. – Она может заниматься у себя в комнате, – возразил папа. – Иди, Зо. Я сгребла книжки в охапку и, возмущенно топая, удалилась. Само собой, как любой нормальный человек, я взяла стакан и приложила его к стене в гостиной. Но услышала только, как кровь шумит в ушах, больше ничего. И, слава богу, а то уж я начала опасаться, что холестериновые бляшки – это наследственное. Родители просидели на кухне целый час. И еще три вечера подряд. Понятия не имею, о чем они там говорили. Соф подсовывала соломинку под дверь, чтобы подглядеть, да тоже без толку – увидела клок ковра и все. Неделю спустя дела пошли еще чуднее. Прихожу я из школы и вижу: папа, распустив галстук, расхаживает взад-вперед по холлу, а мама с головой залезла в обувной шкаф. – Куда вы? – спрашиваю, а у самой все внутри сжалось. Папа никогда так рано домой не возвращался. – Уходим. – Мама сунула ноги в туфли на высоких каблуках. – Это понятно. А куда? К дедушке? – Вряд ли, – ответила мама, бросая сумку на столик рядом с листовкой про Ночь костров. Она красила губы, а папа все качался с пятки на носок, с пятки на носок. – А чего вы так разоделись? – приставала я. – Да не волнуйся ты так, – сказал папа. Я сняла пальто, перекинула через лестничные перила: – А я вот волнуюсь! Мама закончила с губами и возилась с воротничком блузки. – Мы тебе потом все объясним… Соф за компьютером, Дот играет с куклами. Я сварила макарон. Поешьте, если проголодаетесь, – она помолчала, с тревогой глядя на меня. – Дай слово, что присмотришь за сестрами и сразу же мне позвонишь, если что-нибудь… – А ты тогда отпустишь меня завтра на праздник? – перебила я, протягивая маме листовку. Мама дотошно ее изучила. – Два месяца прошло, – напомнила я. – Вся школа идет… – Ну, хорошо, – мама взяла ключи от BMW. – Но только если ты сделаешь уроки сегодня. Поправь галстук, Саймон. Пропустив ее слова мимо ушей, папа забрал у мамы ключи от машины и закрыл за собой дверь. Мистер Харрис, сомнений не было – они идут к юристу насчет развода! Я плюхнулась на ступеньку. До чего мне тошно стало, передать не могу. Я совершенно точно знала, как оно будет. Слыхала в школе. Папа снимет квартирку, начнет питаться исключительно рыбными палочками и станет забывать про средство для мытья посуды, поэтому чистых ножей будет не хватать и нам придется намазывать масло тыльной стороной ложки. Мама потолстеет на двадцать килограммов и полюбит валяться на диване в пижаме и смотреть по телику фильмы про теток, которые вообще-то не тетки, а бывшие мужики. С мамой Лорен именно так и было. Лорен терпела, терпела, а потом сказала: баста! И выключила телик, причем как раз в тот момент, когда все должны были узреть новые груди Боба. Мама, конечно, рассердилась, но очухалась – на нее это подействовало как холодный душ. Она сбросила вес (питалась одним протеином) и в один прекрасный день натянула дочкины джинсы восьмого размера14 и отправилась на свидание с парнем моложе себя. Я глянула на свои собственные джинсы, сохнущие на батарее. Допустить, чтобы подобное случилось с моей семьей? Ни за что на свете! Пробравшись в родительскую спальню, я принялась шарить в маминой тумбочке. Что у них творится? В верхнем ящике стояла шкатулка с украшениями, в замочной скважине торчал ключик. Я прислушалась – все тихо, можно действовать. Ключик с приятным щелчком повернулся. Внутри лежали пластиковые пакетики с прядками детских волос (моих и Соф), малюсенькие отпечатки наших рук и ног и браслеты, которые были на нас в роддоме. Детские вещицы Дот, вероятно, хранились где-то в другом месте. Искать я не стала, мое внимание привлек пожелтевший конверт под завернутым в салфетку первым моим молочным зубом. Почерк папин, но буквы сильно выцвели. Уж не помню точно, что было в том письме – главным образом всякие нежности про мамины светлые волосы, которые как золотой шелк, про ее зеленые глаза, безмятежные как горные озера, и про ее уверенность, сияющую яркой звездой, разгоняющей тьму вокруг себя. Мама, которую знала я, тряслась над нашими витаминами, переживала из-за Е-добавок в нашей еде, ворчала из-за красных носков, засунутых в стиральную машину вместе с белыми футболками. Мне даже взгрустнулось – ведь я никогда не знала той, другой женщины. Я со вздохом разложила все по своим местам и открыла второй ящик. Целая куча компьютерных распечаток про кохлеарные имплантаты. Тонны страниц, испещренных розовым маркером. Под этим бумажным ворохом обнаружилось письмо из банка, в котором говорилось про какое-то перезакладывание. Перезакладывание. Незнакомое слово, а письмо официальное. Так-так, похоже, уже теплее… Я пошла в кабинет, где за компом сидела Соф, и, недолго думая, уселась к ней на колени. – Ты что, чокнулась? Слезай! – взвыла Соф. Я устроилась поудобнее, взялась за мышку. – Фу, Зо, ты такая тяжеленная! Я залезла на форум для сорокалетних старичков. TeaCosy7 писала, что подумывает воспользоваться этим самым перезакладыванием, чтобы заплатить за новое патио15. Ну и что это означает? Я полезла дальше. Оказалось, перезакладывание – это такой способ высвободить деньги, вложенные в дом, если хочешь купить что-то крупное или если у тебя денежные проблемы. – Денежные проблемы? – удивилась Соф, заглядывая мне через плечо. – У кого денежные проблемы? – У нас! – весело откликнулась я. Все же это куда лучше, чем развод. Родители еще не вернулись, а мы уже проголодались. Я разогрела макароны, и мы поели за кухонным столом. Пока Соф возилась с остатками оливок у себя на тарелке, я стянула ее телефон и галопом помчалась наверх. Соф гналась за мной по пятам. Влетев в ванную, я мигом захлопнула дверь, заперлась и позвонила Лорен. Соф подсунула под дверь листок бумаги, где изобразила меня с ножом в затылке. Рядом печатными буквами было написано: «ТЫ ТРУП! P. S. Можно взять твой транспортир?» Когда пришли мама и папа, я, устроившись в пустой ванне, болтала по телефону, задрав ноги на золотые краны. – Зои, иди сюда! – позвала мама. – Обещаешь взять меня жить к себе, если мы станем бездомными? – спросила я Лорен. – А то как же! И мы с тобой начнем собственное дело. Типа… собак выгуливать. И называться это будет «Чушь собачья»… – Зои! – снова крикнула мама. – Меня зовут. Увидимся завтра на празднике. – Ну-ка, гавкни. – Да говорю же, зовут меня! – А я говорю, гавкни! – Гав! Лорен захохотала, и я повесила трубку. А на лестничной площадке чуть дуба не дала. Представляете, мистер Харрис, вижу серебряную вспышку, будто молния сверкнула, и на меня налетает какая-то светящаяся фигура! Я охнула, а это Дот с головы до ног обмоталась мишурой. – Ты что творишь? – А я в мамино-папиной комнате нашла елочные украшения. Я опустилась рядом с ней на колени: – Скорей снимай все это! Я же должна была следить за тобой! Дот крутилась на месте, размахивая руками. – Я не могу ждать до Рождества. Пока придет Санта. Правда, что он приносит все, что только пожелаешь? – Правда, – кивнула я. – А пока надо… – Все-все, что есть на всем белом свете? – Дот не спускала с меня внимательных глаз. – Да. Только ты должна переодеться. Дот показала на два елочных шарика, которые нацепила на уши: – Нравится? Я скрипнула зубами: – Очень. А теперь, прошу тебя, пойди и все сними. Мама уже дома. Дот вытаращила глаза и, сорвавшись с места, пулей скрылась в своей комнате, захлопнув за собой дверь. – Грязную посуду ты мне оставила? – с укором поинтересовалась мама. Я подошла к раковине и закатала рукава. – Прости. – А за уроки ты хотя бы взялась? – Еще нет.