— Тогда почему МакФадден так уверен в его существовании? — спросил Патрик. — Именно это я и собираюсь узнать. Черт, если это так, я бы подумал о сделке. — Это может погубить его, — сказал Патрик. — Или это может спасти Аранию. Рид повернулся к компьютеру. — У тебя назначены две встречи по поводу предстоящих торгов, которые начнутся утром, и встреча с мэром во второй половине дня. — Перенеси встречу с мэром. Он подождет, — сказал я. — Пусть самолет будет готов, как только все назначенные встречи закончатся. Как только окажемся в отеле, мы свяжемся с Хиллманом и договоримся о встрече с Рубио. И будем готовы. — Я повернулся к Патрику. — Я бы хотел, чтобы ты поехал со мной, но в таком случае женщины снова окажутся под замком. — Я поеду, — сказал Рид. — Будет полезно отсюда выбраться. Я усмехнулся. — И привести команду. Я хочу, чтобы за номером следили и охраняли. Мы не будем рисковать. Я обратился именно к Риду. — Ты не против, что Лорна здесь без тебя? — Я в «Полотное греха», — сказал Патрик, — И если она позвонит, у нас будет наготове команда. — Это выход, — сказал я. — Завтра я встречаюсь лицом к лицу с Рубио. С этим дерьмом покончено. Номер «Томас Джефферсон» в отеле «Джефферсон» был довольно просторным по меркам люкса. С царственным входом, кухней, обеденной зоной со столом на десять персон, несколькими зонами отдыха, самая большая с видом на Монумент Вашингтона, и двумя спальнями. Тут было достаточно места для Рида, чтобы установить наблюдение, а также некоторым из нашей команды остаться незамеченными. — Хиллман недоволен, — сказал я Риду, хотя он уже слышал мой звонок. — Он сказал «завтра», потому что вернулся в Чикаго. Сенат проводит специальное заседание. Он утверждает, что МакФадден нужен на заседании комитета для голосования по какому-то вопросу сегодня днем, и нет никакой гарантии, что тот будет решен в ближайшее время. Рид улыбнулся. — Похоже, второй вариант его ничуть не обрадовал. Я откинулся на спинку дивана и расстегнул пуговицу пиджака. Все это было частью игры власти. МакФадден придет сюда одетый для Сената. Я не собирался выглядеть так, будто только что занимался спортом. — Нет. Мое предложение явиться в его офис в «Харт-Билдинг» было встречено не очень хорошо. Я взглянул на часы. Было уже почти три часа. Мы шли точно по расписанию. Сенатор должен приехать через полчаса. Очевидно, голосование было не так важно, как держать меня подальше от прессы в «Харт-Билдинг». Пятнадцать минут спустя мы увидели, как в вестибюль вошел Рубио с другим мужчиной. — Он рано, — сказал Рид, его пальцы летали по клавиатуре. Он проверял распознаванием лиц человека с Рубио. Скорее всего, мы поговорим наедине. Если он приведет сюда другого человека, Рид станет видимым. Если МакФадден войдет один, Рид останется незамеченным. Все эти годы я встречался с Рубио, а он — со мной. Как сказала моя мать на прошлой неделе, мой отец даже ходил к нему после того, как Дэниел МакКри был убит. Мы можем не любить друг друга и не доверять, но были времена, когда наша объединенная сила была лучше, чем любой из нас в одиночку. Это не значит, что мы не убьем друг друга в одно мгновение, мы это сделаем. Такова была наша жизнь, граница законности, тонкая грань между властью и злом. Кроме того, мы оба добились значительных успехов в наших более законных начинаниях. По этой причине было важно держать нашу преступную деятельность в тени. Однако, если произойдет еще одно нападение на кого — то, связанного с Аранией, я был готов отодвинуть завесу. У нас был человек у двери, и мы сняли комнату по соседству. Я не позволю больше, чем одному постороннему войти с МакФадденом или ждать снаружи. Если понадобится, в соседней комнате будут еще люди. Наличие нескольких головорезов за дверью вызвало тревогу у Службы безопасности отеля. Мы оба выпрямились, когда раздался стук в дверь. Кивнув мне, Рид взял ноутбук и направился в спальню, закрыв за собой дверь. Через несколько секунд Дерек, служащий у двери, открыл главный вход, а я встал. Толкнув дверь, Рубио вошел один. — Спарроу, я не один. Он оглядел комнату. Я был единственным, кого можно было увидеть. — Я подумал, мы могли бы обсудить этот вопрос наедине. Он кивнул. — Он может подождать снаружи с твоим человеком. Рубио МакФадден, почти на тридцать пять лет старше меня, с тех пор как я был мальчишкой, сильно похудел. Правда, теперь я был выше, а он определенно ниже. Его когда-то темные волосы теперь были белее, а его когда-то подтянутое тело потеряло свои очертания. Короче говоря, Рубио МакФадден постарел. Если бы мой отец был еще жив, мне хотелось бы верить, что он постарел бы лучше. Если бы он был жив, то был бы на год старше Рубио. Если бы мой отец был еще жив, на этой встрече присутствовал бы он, а не я. Мой отец мертв. — Присаживайся, — я указал на большой овальный обеденный стол. Прежде чем сесть во главе стола, он оглядел комнату и выглянул в большие окна. — Это очень необычно. Когда был жив твой отец… — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать моего отца. — У него было больше приличий, чем устраивать засаду… Я рассмеялся, снова прерывая его, и сел, прислонившись спиной к стене, чтобы видеть все комнаты. — Мой отец мертв, но он определенно не отличался благопристойностью. А теперь давай двигаться дальше. Я с трудом верю, что это я устроил тебе засаду, Рубио. Держись подальше от Арании. Я ясно дал это понять в клубе. Возможно, Хиллман не передал эту информацию. Он откинулся на высокую спинку стула и покачал головой. — Думаю, ты ошибаешься, сынок. Я был здесь, в Вашингтоне. Я не был его сыном и не оценил игру власти, но это не было моей заботой в данный момент. — Я знаю, где ты был. Я также знаю, где был Сильвестр Хикс. — Я не знаю ни одного Хикса, — сказал он, — А что касается той женщины, то Полин уверена, что она самозванка. — Тогда почему ты похитил ее подругу и потребовал доказательств МакКри? Он покачал головой. Я наклонился вперед, положив руки на глянцевый стол, и выпрямил локти. — Я организовал эту встречу, чтобы вынести все дерьмо на общее обозрение. Ты боишься, что бабушкины сказки правдивы и у Арании есть доказательства МакКри. Я здесь, чтобы сказать тебе, что думал, что это может быть правдой. Но я ошибся. У нее ничего нет. Она даже не знала своего имени, не говоря уже о том, что у нее были доказательства десятилетней давности. — Значит, твой покойный папочка лгал тебе или никогда не говорил правды, — сказал он с ухмылкой. — Я не знаю, что ты знаешь о тех днях, но они закончились. Я ставлю свою кандидатуру на пост президента в День труда. Я не хочу, чтобы призраки прошлого возвращались к жизни. Она чертов призрак, и если бы ты хоть немного заботился о ней, то оставил бы ее мертвой. Сжав челюсти, руки я стиснул еще сильнее. — Она под запретом. Все, кто связан с ней, под запретом. — Ее мама думает, что это она. Какая жалость. — Он покачал головой с притворным сочувствием. — Ее сердце будет разбито, если она потеряет дочь во второй раз, увидит ее мертвой. Ты должен был оставить ее в таком состоянии. — Она никогда не была мертва, — сказал я, зубы ныли от силы сжатия. — Была для нас. Все было кончено. МакКри просто не мог оставить все как есть. Он дал мне шесть компакт-дисков и шесть твоему папе, но перед смертью Дэниела мы узнали, что он сделал копии. Сынок, эти диски заденут Спарроу не меньше, чем МакФадденов. — Я не собираюсь баллотироваться в президенты, — сказал я. — Нет, но я собираюсь. И я даже не хочу, чтобы эта улика навредила Спарроу. Как бы это ни было привлекательно, — сказал он, наклоняясь вперед, — Моя политическая карьера связана с Иллинойсом, с Чикаго. Не нужно чтобы такая история вышла наружу. Ты закрыл сеть Спарроу. — Он покачал головой. — Слишком быстро, черт возьми, если спросишь меня, но ты не спрашивал, и тебе это сошло с рук. Ни одна из существующих сетей не связана ни со мной, ни с моей командой, ни с тем, что можно связать. Как я уже сказал, пусть мертвые остаются мертвыми. — Почему ты считаешь, что копии существуют? Я спросил судью Ландерс, и она ответила, что не верит бабушкиным россказням. — Не бабушкины россказни, — сказал Рубио. — Я знаю, что она говорит. Я держал эту женщину рядом, ожидая того дня, когда она оступится и я узнаю, что сделал МакКри. Пока ничего. — Опять же, почему? — Дэниел сказал мне об этом за несколько секунд до своего последнего вздоха. Я усмехнулся, почти рассмеялся. Меня ничуть не удивило, что именно Рубио МакФадден убил Дэниела МакКри. Меня удивило, что он признался в этом. — Только не говори мне, — сказал он, — что ты шокирован тем, что кто-то может убить свою собственную семью, если это послужит какой-то цели.