Она погрузила большую губку в воду, потом выжала ее над головой. Вода потекла по ее лицу, капая с подбородка. — Взгляни! Я Ниагарский водопад! — заявила она, гримасничая. Я не смогла удержаться и громко захохотала. И тут она встала. В этот момент, будто в сцене одной из тех комедий в двух действиях, что ставит в приходском зале любительский драмкружок Святого Танкреда, донесся громкий голос снаружи: — Что, гори ты синим пламенем, ты творишь? Фели. Она бурей влетела — нет другого слова, чтобы описать это, — бурей влетела в комнату. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, ты, грязная свинюшка, что никому не позволено… Обнаженная, если не считать пены, Филлис Уиверн стояла, уставившись на Фели сквозь клубы пара. На секунду время застыло. Мной овладела безумная мысль, будто меня внезапно бросили в картину Боттичелли «Рождение Венеры», но я быстро прогнала ее: даже если выражение лица Фели отдаленно напоминало надутую физиономию бога ветра Зефира, Филлис Уиверн — никакая не Венера, даже близко. Лицо Фели приобрело цвет кипятка, в котором варят свеклу. — Я… я… Прошу прощения, — сказала она, и я возрадовалась. Даже в такой неудобный момент я не могла прогнать мысль, что первый раз в жизни Фели произнесла эти слова. Словно придворный, удаляющийся из поля зрения королевского величества, она медленно пятилась, пока не вышла из комнаты. — Подай мне полотенце, — скомандовала обнаженная королева и выступила из ванны. — Ах вот вы где, — произнесла Бан Китс позади меня. — Дверь была открыта, и я… Она заметила меня и тут же заткнулась. — Ну-ну, — сказала Филлис Уиверн. — Нарушительница Бан наконец удостоила нас своим присутствием. — Простите, мисс Уиверн. Я присматривала за тем, как распаковывают вещи. — «Простите, мисс Уиверн. Я присматривала за тем, как распаковывают вещи». Боже, помоги нам. Она передразнила свою помощницу так же жестоко и оскорбительно, как Даффи меня, но в этом случае имитация была блестящая. Профессиональная. Я сразу же поняла, что великая актриса не может быть более великой, чем когда играет в собственной жизни. На глазах Бан Китс выступили слезы, но она наклонилась и начала собирать влажные полотенца. — Я не думаю, что эти комнаты входят в договоренность, мисс Уиверн, — сказала она. — Я уже приготовила вам ванну в северном крыле. — Прибери беспорядок, — распорядилась Филлис Уиверн, проигнорировав ее слова. — Вытри пол полотенцами. Нет ничего хуже мокрого пола. Кто-нибудь поскользнется и сломает себе шею. Я воспользовалась возможностью скрыться. Снаружи погода ухудшилась. Из окна гостиной я наблюдала, как снег, несомый безжалостным северным ветром, размывает очертания фургонов и грузовиков. К вечеру ветер немного стих, и в надвигающихся сумерках снег валил прямо. Я отвернулась от окна к Даффи, утонувшей в кресле, свесившей ноги через подлокотник. Она снова читала «Холодный дом»[12]. «Я люблю книги, в которых всегда идет дождь, — однажды сказала она. — Это так похоже на настоящую жизнь». Я не была уверена, что это не очередное ее хитрое оскорбление, поэтому не ответила тогда. — Снаружи идет чертова туча снега, — заметила я. — Снег всегда снаружи. И никогда внутри, — отозвалась она, не отрывая глаз от книги. — И не говори «чертова». Это по-плебейски. — Ты думаешь, отец сможет добраться домой из Лондона? Даффи пожала плечами. — Сможет — значит сможет. Нет — переночует у тетушки Фелисити. Обычно она не берет с него за ночлег и завтрак больше пары соверенов. Она перевернулась в кресле, давая понять, что разговор окончен. — Я видела Филлис Уиверн сегодня утром, — сказала я. Даффи не ответила, но я заметила, что ее глаза перестали скользить по строкам. По крайней мере, я привлекла ее внимание. — Я говорила с ней, пока она принимала ванну, — призналась я, не упоминая, что это происходило в будуаре Харриет. Как бы там ни было, я не крыса. Ответа не последовало. — Разве тебе не интересно, Даффи? — У нас достаточно времени, чтобы познакомиться с этими фиглярами позже. Они всегда устраивают цирк перед тем, как начать съемки. Милость тебе оказывают. Они именуют это «поболтать с деревенщиной». Кто-нибудь проведет нас, покажет их кинопричиндалы и расскажет, какое это чудо. Потом нас познакомят с актерами, начиная с мальчика, который играет героя в детстве и проваливается под лед, и заканчивая Филлис Уиверн. — Похоже, ты много об этом знаешь. Даффи слегка распушила перья. — Я стараюсь всегда быть в курсе, — сказала она. — Кроме того, они сняли несколько эпизодов на натуре у Фостеров, и Флосси вывалила все их грязное белье. — Я бы не ожидала, что там много грязи, если они только снимали натуру, — заметила я. — Ты бы удивилась, — мрачно ответила Даффи и продолжила читать. * * * В полпятого зазвонил дверной звонок. Я сидела на лестнице, наблюдая, как электрики прокладывают черный кабель из вестибюля в отдаленные уголки дома. Отец велел нам держаться своих комнат и не лезть под руку, и я изо всех сил старалась его слушаться. Поскольку восточная лестница вела в мою спальню и лабораторию, можно было считать, во всяком случае технически, что это часть моих апартаментов, и я определенно не намеревалась вмешиваться в работу команды. В вестибюле поставили стулья в несколько рядов, как будто планировалось собрание, и я пробралась мимо них к двери, чтобы посмотреть, кто пришел. Из-за шума и гама, производимого рабочими, Доггер, должно быть, не слышал звонка. Я открыла дверь, и там, к моему удивлению, посреди снежного вихря стоял викарий, Денвин Ричардсон. — А, Флавия, — произнес он, стряхивая хлопья снега с тяжелого черного пальто и топая галошами, как лошадь копытами, — рад тебя видеть. Можно войти? — Разумеется, — сказала я, но, когда отошла от двери, меня охватило нехорошее предчувствие. — У вас нет нехороших новостей об отце? Хотя викарий один из самых старых и близких друзей отца, он редко наносит визиты в Букшоу, и я знала, что неожиданный приход викария временами может быть зловещим знаком. Возможно, в Лондоне произошел несчастный случай. Может, поезд сошел с рельсов и перевернулся в снегах. Если это так, не уверена, что хочу узнать об этом первая. — Боже упаси, нет! — ответил викарий. — Твой отец уехал сегодня в Лондон, не так ли? На собрание филателистов или что-то в этом роде? Еще одно свойство викариев — они знают все на свете. — Войдете? — спросила я, не зная, что еще сказать. Входя, викарий, должно быть, увидел, как я изумленно смотрю на его старый уставший «моррис оксфорд», припаркованный во дворе и выглядевший довольно нарядно для своего возраста: слой снега на крыше и капоте делал его похожим на перемороженный свадебный торт. — Зимние шины и цепи, — доверительно сказал он. — Секрет каждого поистине успешного пастыря. Мне рассказал епископ, но никому не говори. Он узнал это от американских солдат. Я ухмыльнулась и захлопнула дверь. — Бог ты мой! — воскликнул он, уставившись на переплетение кабелей и лес из осветительной аппаратуры. — Я не ожидал, что это будет так. — Вы об этом знали? О съемках, имею в виду. — О, конечно да. Твой отец упоминал об этом какое-то время назад… просил меня помалкивать, и, конечно, я молчал. Но теперь, когда по Бишоп-Лейси прокатился длинный эскорт и на землях Букшоу разместился караван-сарай, больше это не секрет, не так ли? Должен признаться тебе, Флавия, с тех пор как я услышал, что здесь будет Филлис Уиверн, я строю планы. Нечасто нас дарит визитом столь августейшая… столь сверкающая… посетительница, и, в конце концов, надо молоть зерно, которое у тебя есть, — не то чтобы Филлис Уиверн могла именоваться зерном хоть в каком-то смысле, боже мой, нет, но… — Я встречалась с ней сегодня утром, — вызвалась я.