— Да? — уточнил Доггер, без остановки что-то делая между тяжелым ящиком и грузовиком. — Что-нибудь еще? — Немного слесарь… — продолжил Макналти, потом добавил почти извиняющимся тоном: — У меня дома токарный станок… — Неужели! — удивился Доггер. — …чтобы делать модели паровых двигателей. — А! — сказал Доггер. — Паровые двигатели. Железнодорожные, сельскохозяйственные или стационарные? — Стационарные, — ответил Макналти сквозь стиснутые зубы. — Я снабжаю их… маленькими медными свистками… и регуляторами… Доггер снял платок с шеи Макналти и быстро и плотно затянул его вокруг верхней части придавленной руки. — Сейчас! — резко скомандовал он, и, казалось, сотня жаждущих помочь рук внезапно ухватилась за ящик. — Давай! Давай! Держи! — говорил один другому не потому, что слова нужны, а словно потому, что они просто были частью ритуала перемещения тяжелого предмета. И потом довольно неожиданно они отодвинули ящик с такой же легкостью, словно это игрушечный домик. — Носилки, — потребовал Доггер, и их тут же принесли. Должно быть, они всегда возят их с собой, подумала я. — Отнесите его на кухню, — скомандовал Доггер, и через считаные мгновения Макналти, закутанный в тяжелое одеяло, опирался на здоровый локоть и потягивал горячий чай из чашки, которую держала миссис Мюллет. Он подмигнул мне. — А теперь, мисс Флавия, — сказал Доггер, — не будете ли вы так добры позвонить доктору Дарби… — Гм… — протянул доктор Дарби, выуживая мятный леденец из бумажного пакетика, который он всегда носил в кармане жилета. — Давайте-ка отвезем вас в больницу, где я смогу хорошенько вас осмотреть. Рентген и всякое такое. Я сам отвезу вас туда, поскольку в любом случае собираюсь ехать в ту сторону. Макналти с трудом поднялся со стула около кухонного стола, на котором сидел, его рука висела на перевязи, забинтованная от плеча до костяшек. — Я сам, — проворчал он, когда множество рук протянулись, чтобы помочь ему. — Положите руку мне на плечо, — сказал ему доктор Дарби. — Добрые люди поймут, что в этом нет ничего такого. Столпившиеся в углу кухни члены съемочной группы громко расхохотались, как будто доктор превосходно пошутил. Я наблюдала, как Макналти и доктор Дарби осторожно идут по вестибюлю. — Ну вот, — пробормотал один из мужчин, когда они ушли. — И как мы будем без Пэта? — Его заменит Латшоу, верно? — сказал другой. — Думаю, да. — Помоги нам Бог, — сказал первый и на самом деле плюнул на кухонный пол. До этого момента я не осознавала, насколько замерзла. Я запоздало задрожала, что не скрылось от глаз миссис Мюллет, торопливо вышедшей из кладовой. — Иди-ка наверх, дорогуша, и прими ванну. Полковник будет очень зол, если увидит, что ты шатаешься по снегу почти голая, так сказать. И оторвет нам с Доггером уши. Так что иди наверх. 4 У подножия лестницы мною овладела неожиданная, но блестящая идея. Даже летом принимать ванну в восточном крыле — все равно что проводить крупную военную кампанию. Доггер таскает ведра с водой из кухни или из западного крыла, чтобы наполнить оловянную сидячую ванну в моей спальне, а потом воду надо вычерпать и вылить либо в туалет в западном крыле, либо в раковины в моей лаборатории. В любом случае вся эта затея — боль в заднице. Кроме того, мне никогда не нравилась идея выливать грязную воду в моей святая святых. В этом есть что-то кощунственное. Решение оказалось довольно простым: я искупаюсь в будуаре Харриет. Почему мне это раньше в голову не приходило? Апартаменты Харриет располагали антикварной скользкой ванной, задрапированной высоким полупрозрачным белым балдахином. Словно древний паровозный двигатель, она была оборудована изрядным количеством любопытных кранов, ручек и труб, с помощью которых можно регулировать напор и температуру воды. Мыться — это может быть почти интересно. Я улыбнулась в предвкушении, идя по коридору и радуясь мысли о том, что мое замерзшее тело скоро погрузится по уши в горячую пену. Я остановилась и прислушалась — на всякий случай. Внутри кто-то пел! На крыльях голубиных Улечу далеко-далеко! Совью в лесу гнездо… Я приоткрыла дверь и скользнула внутрь. — Это ты, Бан? Не подашь мне халат? Он висит на двери. О, и пока ты тут, захвати стаканчик чего-нибудь горячительного. Это было бы очень кстати. Я стояла неподвижно и ждала. — Бан? В ее голосе послышалась слабая, но отчетливая нотка страха. — Это я, мисс Уиверн… Флавия. — Ради бога, детка, не таись, как мышь. Ты решила испугать меня до смерти? Встань туда, где я могу тебя видеть. Я обошла полуоткрытую дверь. Филлис Уиверн сидела по плечи в исходящей паром воде. Ее волосы были собраны на затылке и напоминали стог сена под дождем. Я не могла не заметить, что она совсем не выглядит той женщиной, которую я видела на киноэкране. Во-первых, на ней не было макияжа. Во-вторых, у нее были морщины. По правде говоря, я почувствовала, будто наткнулась на ведьму в середине перевоплощения. — Опусти крышку, — сказала она, указывая на унитаз. — Садись и составь мне компанию. Я сразу же послушалась. У меня не хватило духу — смелости, честно говоря, — сказать ей, что будуар Харриет под запретом. Но, конечно же, ей неоткуда было об этом знать. Доггер объяснил основные правила Патрику Макналти до ее приезда. Макналти сейчас на пути в больницу в Хинли и, вероятно, не успел объяснить правила остальным. Часть меня была в благоговейном ужасе от общества самой знаменитой кинозвезды на свете… в галактике… во вселенной! — На что ты уставилась? — неожиданно поинтересовалась Филлис Уиверн. — На мои морщины? Я не смогла с ходу придумать дипломатичный ответ. И кивнула. — Как ты думаешь, сколько мне лет? — спросила она, взяв длинный портсигар, лежавший на краю ванны. В пару дым был незаметен. Я тщательно обдумала ответ. Слишком маленькая цифра укажет на лесть, слишком большая может стать катастрофой. Шансы против меня. Если только я не попаду в яблочко, я не выиграю. — Тридцать семь, — сказала я. Она выпустила в воздух струю дыма, словно дракон. — Благослови тебя Боже, Флавия де Люс, — заявила она. — Тридцать семь! Тридцатисемилетний фарш в пятидесятидевятилетней оболочке! Но у меня еще есть порох! Она гортанно засмеялась, и я поняла, почему ее обожает весь мир.