Нет, этого не может быть. Это вранье. Он врет. Нет, нет, нет, он не знает ничего про то, кто такая Джесс, он думает, что она не выжила, в отличии от Мэта, потому что слаба, но она просто тоже отключилась, да, наверняка. Судорожно размышляя, я понимал, что мне нужно задушить в себе гнев и панику, начать тянуть время и попытаться найти выход отсюда. — Так что тебе от меня нужно? — Ключ являлся катализатором, — он отвечал мне, не отвлекаясь от работы над какими-то голографическими образами, которые появлялись над колодцем. — Он бы ускорил мою работу, но я думаю, что мы с тобой справимся. Да, думаю справимся. Его речь лишь путала, ничерта не было понятно, что он имел ввиду. После этих бредовых ответов возникало лишь больше вопросов. — Адонай, так? — Не суть, но если тебе важно какое-то отождествление, да. — Ты говорил, что так тебя называют «они». Кто это? — Мои марионетки. Они называют себя Серафимами, в честь шестикрылых ангелов, наиболее приближенных к Богу. По факту лишь, куча фанатиков, глупцы, мечтающие быть обманутыми. Они даже никогда не пытались, нет, вообще не пробовали даже вкусить кусочек истины. Что-то не сходилось. — Тогда почему есть связь между Серафимами и Иден-Теком? Адонай развернулся ко мне, сел на край колодца и рассмеялся. Его глаза, отражавшие мириады небесных огней, внушали какой-то первобытный страх, пронизывающий нутро. — Может потому, что так и есть? Правда в этом лишь моя заслуга, что за несколько десятков тысячелетий я смог обойти ряд систем Иден-Тека. Да черт побери, что он несет? Тысячелетий? — Вижу твое смятение. Алексей, ты же понимаешь, как работает Иденнет? Я кивнул. — Коллективный сон, контролируемый при помощи машин, архитекторов и так далее. Седьмой рассказывал тебе про сотворение? — Ага. — И неужели тебя, как и их, ничего не смутило? — А должно? — Алексей, если Иденнет — это сон, то значит есть и сновидец. Не так ли? Эта мысль никогда не приходила в голову. Казалось бы, ответ лежал всегда на поверхности, напрашивался сам собой, вся суть Иденнета, его базис был таким простым, что никто даже не смог догадаться. — То есть ты и есть сновидец? Ты — прародитель Иденнета? Адонай выдержал небольшую паузу, сверля меня безумным горящим взглядом. — Да. До меня были еще десятки образцов но проявления моего синдрома Морфея было сильнее всего. Да, я был сильнее, мой мир был богаче, так они говорили. — То есть, ты всегда подключен к Сети? Где же ты? — Что за странный вопрос? — он рассмеялся. — Тут, перед тобой. — Нет, я имею в виду в реальной жизни. — Я здесь, — на его серьезном лице уже не было ни тени улыбки лицо стало похожим на камень. — Перед тобой. Адонай, на секунду взглянул на свои ладони, а затем продолжил свой рассказ. — Иден-Тек смогла подчинить мой разум. Они создали макет, базовую симуляцию — гигантское поле, покрытое травой, и голубое небо. После этого они отрезали мое эго от бессознательного, и я оказался тут, — он развел руками, — в моей вечной одиночной камере. Всё это время я вынашивал план, размышлял, пытался выбраться, найти какие-то лазейки и через какое-то количество времени появился этот Колодец. Через него я смог вновь управлять своим сном, я вновь обрел контроль, правда, лишь частично. Ты знал, что я слышу вас? — Что ты имеешь ввиду? — Я слышу вас, посетителей. Обычно я не могу выйти на контакт, но фанатики наиболее внушаемы. Пара мыслей нужных внедренных мыслей, фальшивая индульгенция, финансовые манипуляции, которые со стороны выглядят как чудо — и у меня появились преданные адепты. Тогда то я осознал, что смогу освободиться, уничтожить Сеть. Я дал им вирус, меч, проникающий в глубины мозга, и они стали выжигать неверных моим святым огнем. — Зачем уничтожать Сеть? В чем смысл смерти нескольких миллионов? — Я же дал предупреждение. Даже несколько. Если люди настолько тупые, что тяга к чревоугодию и блуду для них намного ценнее собственной жизни, то пусть горят вместе с этим чертовым местом. В конце концов, я лишь сделаю услугу миру, очистив его от такого биомусора. — Но ведь мир рухнет без Иденнета. Вся наша жизнь завязана на нем. Лицо Зеро перекосилось в гримасе злости. Четче стали видны скулы, на висках, словно корни старого могучего дуба, проступили вены, а глаза стали ярче, вокруг зрачка горел самый настоящий огонь. — Мир сам виноват. Вы никогда не задумывались, что вы лишь паразиты, живущие за счет энергии другого существа. Я слишком долго терпел, все эти тысячи, миллионы лет? Даже не знаю, время потеряло какие-то рамки. Всё, что связано с Иден-Теком должно быть уничтожено, как и все, кто ей прислуживал. — Я не буду в этом участвовать. Ты псих. — О, Алексей, — он рассмеялся, — а твое согласие и не требуется. Мне просто нужен будет твой потенциал. Ты послужишь каналом между моим миром и Иденнетом, вот и все. Это великая честь, Алексей, ты будешь самым главным моим оружием в этой истории! Я отдал команду на выход. И вновь услышал лишь гулкий смех Адоная. — Если бы все было так просто, я бы давно ступал по Берлину. В глазах Адоная горело пламя безумия. Миллионы дней без сна в залитой дождем черноте звездного обсидиана окончательно свели его с ума. Теперь, когда у него появилась возможность, он отчаянно искал способ провести глобальный сброс системы, стереть всё подчистую, даже ценой самого себя. Я четко понимал, что, находясь сейчас в самом центре событий, не могу допустить уничтожения Иденнета — мое существование, наше существование слишком зациклено на цифровом пространстве. Все, что мне дорого, могло перестать существовать- саморегулирующаяся жизнь Иденнета, Лимб, как символ надежды, Джессика, которую я люблю. Нужно придумать какой-то способ не допустить всего этого Пока Адонай возился с колодцем, я собрал сконцентрировал все свои силы, задавив страх, и запустил в него одну из парящих глыб. Придавая ей ускорение я чувствовал, как со стремительной скоростью энергия покидает меня. Контролировать это пространство было невыносимо сложно. Набирая скорость, черный айсберг летел сверху под углом на мою цель, но, когда оставалось несколько метров, Адонай резко развернулся, вскинул левую руку над головой и летящий камень распылился в воздухе. Он медленно повернулся ко мне, его плащ развевался, хоть вокруг и не было никакого ветра. — Я впечатлен. Даже не думал, что это возможно. Он вытянул руку и подтянул воздух к себе. Одновременно с этим движением невидимая сила подтащила меня к нему. Вблизи я увидел, что все его иссохшее лицо покрыто даже не морщинами, а трещинами. То, что издалека казалось молодым вблизи определенно было древностью. Адонай не хотел умереть, ведь что мертво умереть не может. Посмотрев в глаза я понял, что действительно ошибался — огни не отражались. Они сияли изнутри. — Пора с этим заканчивать, Алексей. Наши тела оторвались от поверхности и воспарили над жерлом колодца. Я не мог сделать ни единого движения, все мышцы перестали отвечать на сигналы мозга. Адонай взялся за мое лицо своими сухими длинными пальцами. Я был словно маленькой крысой перед древним василиском, страх растекался по моим капиллярам, отравляя каждую клетку. — Не сопротивляйся. Боль. Та самая боль миллиона игл пронзила меня. Я никогда не обладал талантом выдающегося агента разведки, поэтому сопротивление было сломлено в течение нескольких секунд. Вокруг нас из пустоты появился Иденнет, мы парили над башней Иден-Тека, с неба на неоновый город впервые за всю историю лился дождь. — Смотри, — услышал я голос Адоная в голове. И я увидел. Вернее, почувствовал, как через мой разум, через все мое тело проходят волны ослепляющего испепеляющего жара, постепенно заполняя цифровое пространство. Каждая клетка моего тела будто раскалилась до температуры сверхновой и находилась на гране коллапса. Я стал сверхпроводником глобального геноцида. С каждой минутой наш контакт с Адонаем усиливался. Я слышал, чувствовал агонию и боль тысяч человек, их крики, их мысли в момент их смерти. Кого-то она застала в момент наркотического прихода, кто-то развлекался с малолетними проститутками, кто-то же гулял с любимой или работал, ничего не подозревая. Каждый был погружен в самые разнообразные дела, казавшиеся для них важными, но смерть объединила всех, доказав бессмысленность происходящего. Хаос накрывал город. Срочно нужно было что-то делать. Но как? У меня нет ничего, против этого потока хаотичной информации, выжигающей людям мозги. И тут меня внезапно осенило. Поймав момент ослабления контроля над моим рассудком я из последних сил активировал тестовый софт который послала нам Аня перед выходом из хранилища Иден-Тека. Это был первый билд антивируса, который не проходил ни единого испытания. Но сейчас это был единственный вариант попытаться как-то остановить всё это безумие, эту пытку. Канал закрылся. Белый огонь Адоная остановился и начал постепенно гаснуть. Полифония агонии в моем мозгу сменилась на смятение и непонимание. — ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?! — вибрации голоса Адоная разрывали меня. Вирус был обезврежен. Декорации Иденнета вновь сменились на темницу Адоная. — ЧТО?! КАК?! — глаза и глотка моего соперника испускали ослепительное свечение. Мы оба падали в темноту колодца, теряя ориентиры в окружающем простнастве. Теперь в моей голове звучал только один отголосок разума — Адоная. Многовековая боль, безумие и ненависть к заточителям резонансом отдавалась в моем сознании. Это вызывало осознание, осознание того, что вирус был ничем иным как квинтэссенцией ненависти Зеро, заключенную в программную форму. Это было послание с одной единственной командой — умереть. Падая, я видел, как кожа Нулевого архитектора распадалась, его оболочка постепенно рассыпалась пеплом собственной ненависти и перед тем, как она разлетелась в светящуюся пыль я почувствовал смесь облегчения и разочарования. Нулевой Архитектор освободился из своей темной комнаты, но не смог отомстить. Мне казалось, падение длилось бесконечно. Я даже не был уверен, падал ли я или просто завис вне времени и пространства. Постепенно мое сознание угасало, и, потеряв чувство времени, отключилось. 17. СИНДРОМ ОТМЕНЫ Хаотичная череда образов. Что-то первобытное, калейдоскоп животного страха. Фиолетовые тона, сине-зеленые всполохи в небе. Тьма. Вокруг тихие разговоры, юный женский смех. В глазах мутно, но я заметил изменения в окружении. Например, кресло моего терминала почему-то было полностью горизонтально, а меня накинули одеялом. Все вокруг занимались своими делами, не замечая меня. На две спины в комнате было больше, но я не мог разглядеть, кто это. Само пространство подвала, залитое светом из щелей под потолком, стало более обжитым: появился потрепанный диван, пара кресел, а в одном из углов смастерена небольшая кухня, на которой сейчас что-то шипело и ароматно булькало. Первая попытка привстать на локтях провалилась — тело будто было налито свинцом и я, почувствовав какую-то дикую усталость, уснул. — Ребят, ребят, он очнулся! — сквозь сон раздался голос Анны. Второй раз я смог полноценно открыть глаза и даже двигать головой. К удивлению, в этот момент возле моего ложе, которое оказалось не иденнет-терминалом, а больничной кроватью, сидели Аня и Мэт.