– Был, – кивнул он. – Только хозяев-имперцев мы всех пожгли-порубили. Да и здесь свою цену взяли… Губы Столхед скривились. Неподалеку с грохотом растащили завал из сцепленных телег, а порубанную кучу дикарей скинули в пропасть, очищая Охранную тропу. – Мы сбили войско. Малое войско. – Следом за здоровяком показался высокий мосластый воин. Он встретил изучающий взгляд зеленых глаз и с достоинством поклонился. – По слову дана Дорчариан вышли к твоим землям и сражались с твоими врагами, Столхед Воительница. Дозволь и дальше сражаться под твоей рукой. – Ты обучил своих… людей метать камни? – Я Коска Копон. Люди зовут меня Череп, госпожа, – вновь поклонился воин. – Я слышала о тебе, – задумчиво добавила Столхед. – У нас в горах говорят: бывших рабов не бывает. Немногие алайны, что понимали имперский, согласно загудели, но Столхед подняла руку. – Мудрость Матери безмерна. Вот Мать и разрешила дорча вкушать рыбу… – С лукавой улыбкой она глянула на Быка. – Сражайтесь, вчерашние рабы, сражайтесь. Да будет так! Тарх повел плечами. – Ступай первым, Тарх Бык, гьерд Рокона, дана Дорчариан! – крикнула Дева Алайны. – А я прикрою спину, – проворчал Плак, выхватывая тесак. Тарх запрыгнул на мост и легкой походкой двинулся вперед. Плак косолапил следом. Молчальники не умирали молча. Выли, разевая безъязыкие рты, отбиваясь копьями. Булькали, пуча глаза, оседая под ударами мечей умелых имперцев. Беспощадные подручные Эсама-Сплетника прошли деревню молчальников насквозь, сея смерть. Пастушьи огромные псы, прижав уши, бросались на чужаков. Одному из воинов не повезло – пес выпрыгнул из-за угла, сбил с коня и перегрыз горло. Пса пригвоздили копьем к земле и добили. Клоп спешил. Он ворвался в знакомую пещерку – и в нос ударил запомнившийся прежде горьковатый запах сушеных трав. Испуганная Булочка застыла у стены. Раньше она казалась ему красивой, а теперь… Клоп опустил руки. Квашня: толстое рыхлое лицо расплылось, тонкие волосенки растрепались. Разглядев вошедшего, Булочка распахнула глаза, замычала, оглаживая круглый живот. Вдруг уд Клопа в штанах шевельнулся, сердце забилось. «Ну… хоть разок, а попробую… отведаю своей Булочки. Она небось тоже хочет». Недомерок подошел ближе, протянул руку. Взял в ладонь тяжелую грудь, сжал. От страшного удара в висок боль вспыхнула в голове, глиняные черепки с дробным стуком осыпались под ноги. Перед глазами метались очумелые искры. Он нашарил кинжал и ткнул вслепую, чувствуя, что попал. Ткнул еще раз, его повело, и Клоп сполз по стене, взмахивая руками и с грохотом сваливая утварь. Стоя на карачках, тряс головой. – Ты чего тут? – раздался позади грубый голос. Недомерка мягко пнули в бок. – С бабешкой совладать не можешь? Клоп поднял глаза. Булочка прижала руки к пузатому чреву. Из-под пальцев набухало кровью, заливая подол. Имперец одним ударом свалил Булочку наземь и добил. – Хватит валяться. – Его вновь мягко ткнули сапогом. – Эсам зовет. Где тут золото? Веди уж… Шатающийся Клоп выполз из пещеры. В голове тонко звенело. Прижимая к голове ладонь, он поплелся к белой границе. Вокруг шуровали имперцы. Клоп уселся на белый камень и махнул рукой. – В холмах склепы. Увидите. Довольный Эсам кивнул и первым перешагнул через границу. Подручные поспешили следом и вскоре разбежались по Городу мертвых. Послышались громкие крики и хохот. Клоп дождался, когда утихнет звон, и двинулся вперед. «Жадный Крент все у меня забрал. Глядишь, и получится прихватить пару монет». Ликующие вопли доносились спереди, и Клоп пошел по кругу. Слева возвышался один из могильных холмов, и недомерок решил сунуть нос туда: авось повезет. Он ступил в ложбину и вдруг разобрал впереди тихий голос Эсама-Сплетника. С кем он там разговаривает? Пригнувшись, любопытный недомерок прокрался на вершину холма, улегся меж кочек и осторожно выглянул. – Ну, здравствуй, дан Дорчариан. Вот и сюда я добрался… – Сплетник покачивался с пятки на носок перед входом в склеп. Островерхий капюшон болтался на спине. Клоп присмотрелся – и холодок пробежал по хребтине. В глубине склепа виднелась мумия на высоком кресле. – Вот так, Законник. Думал, ты самый умный? Ты даже ничего не слышал обо мне, а я забрал твою жизнь. Пожалуй, мой человек уже и братца твоего упокоил. Теперь я возьму и твое золото, затем проберусь в твой неприступный Дорчариан, проверю казну. А потом… Потом, глядишь, подгребу и все земли Дорчариан в свою мошну. – Эсам похлопал по туго набитой суме на боку. Лоскуты ветхой ткани шевельнулись в сжатых кулаках мумии – и волосы на загривке Клопа встали дыбом. Однако Сплетник нисколько не испугался и шутовски поклонился. – Я Эсам Талик… Будет на то воля Пагота – будущий князь долины, хозяин гор. Я бы поболтал еще, но недосуг, дан. Пора мне принести огонь в Декурион. Декурион в огне! – захихикал Сплетник. Мокрый от страха Клоп сполз по склону холма. Хихикающий Эсам прошел мимо, не заметив недомерка. – Не всегда добронравно веселье Пагота для смертных… Вутц пошел на второй круг, пересказывая о ночном нападении северян на стоянку, и Гимтар отнял ладонь от подбородка: – Прекрати. Сопли втяни, старик. Вутц выпрямился, вцепился в посох. – Так-то лучше, – тяжело вздохнул Гимтар и потер грудь. Вутц вновь сгорбился. – Не было там никогда северян, отродясь не было. Чего уж там… Ули – парень крепкий, и Вилея с ним не пропадет. Будем молиться Матери… Носатый старик скорбно покивал, тряся клочковатой бородой. – Мне здесь нужно со всем разобраться и к войску спешить! – гаркнул Гимтар и прихлопнул ладонью по столу. – Я тебя зачем вызвал? Слезами умываться? Вутц вновь разозлился. – Понял, танас. Понял. Не ори, я не мальчик. – Старейшина Пайгалы стукнул посохом. – Вот то-то и оно, – проворчал Гимтар, поднимаясь и примериваясь к высокому резному трону Столхед. – Зови. Учителя этого имперского, соглядатая… Гимтар поднялся по ступеням. Поворошил на рабочем столе, усыпанном свитками и бумагами, и выцепил пожелтевшую пергаментную страницу. Присел на ближайшую к трону ступеньку. Привели Арратоя. Вутц уселся справа от Книжника, поглядывая на вошедшего сбоку. – Расскажешь? – Гимтар кинул взгляд на имперца. – Что рассказывать? – умело пряча волнение, спросил Арратой. Его дорча был безукоризнен. – Ну… например, про это. – Гимтар вытащил решетку на тонкой бечевке и покачал перед имперцем. – У тебя есть такая? – Была. – Кадык на шее подпрыгнул и опустился обратно. – Я… разломал ее и выбросил. Я больше не хочу той жизни, – тихо пояснил Арратой. «Гляди-ка… Той жизни он не хочет. А какой хочет?» – Рассказывай. Как стал соглядатаем, как очутился в Колодце, – все рассказывай. Только, – Гимтар свел большой и указательный пальцы, оставив между ними маленький зазор, – коротенько. И Арратой рассказал. Четко и по делу, Гимтар даже залюбовался. За время рассказа танас дважды всем телом подавался вперед: впервые, когда услышал, что Арратой – тайный гьерд Мадлла, сынка архогского старейшины. И во второй раз, когда имперец поведал слова умирающего Хродвига на границе Города мертвых. – Повтори, – велел Гимтар и откашлялся. – Повтори! – Я признаю тебя, Хоар, сын Хоарда, своим внуком и своим словом ввожу тебя в даип. Да будет так, – чуть прикрыв глаза, раздельно повторил Арратой. «Не так, отец. Не так! Заделал байстрюка, а потом признал его сыночка. Кровь данов – не водица. Так не будет!» Гимтар поджал губы и подозвал Арратоя ближе. Достал пергамент и развернул, выставив перед собой и не выпуская из рук. – Прочти! – Арратой кинул взгляд на вырванную страницу и побледнел. – Прочти, громко! – Император… ослиная драная задница! Я сам взял свою свободу! – А голосок-то дрожит… – с деланым удивлением протянул Гимтар, обращаясь к Вутцу. – А когда в учетной книге такое корябал небось не дрожал. Знаешь, откуда у меня это? Арратой пожал плечами. – Знакомец твой передал, Коска Копон по прозвищу Череп. Злился он на тебя. Говорил, не любит предателей. Говорил – найдете имперского раба по имени Арратой – мне отдайте. Вот мой человек ему и обещал. Слово дал. – Гимтар развел руками. А потом посерьезнел. – Череп сражается с северянами в дне пути отсюда. И прежние твои знакомцы по Колодцу тоже. Голова у тебя светлая, знаний в ней еще много. Отправлю-ка я тебя в Декурион – там уже сидит один имперский умник, пусть и второй побудет там же… Бежать не вздумай. – Гимтар похлопал по спрятанному на груди пергаменту. – А то за драную императорскую задницу придется расплавленный свинец глотать. Арратой кивнул. – Отправляешься немедля. Мои люди тебя заберут. Гимтар качнул подбородком, и алайнские стражи увели имперца. – Ловко, – покачал головой Вутц. – Теперь с твоей руки есть будет. Гимтар нахмурился. Он думал совсем о другом. Вновь покосившись на трон Столхед, танас со вздохом пересел. Огладил подлокотники… – Приведите этого… Хоара! – Ты никак уже его приговорил? – тихо спросил Вутц. – Кого? Байстрючьего сынка? – удивился Гимтар. – Ты же сам писал про него. Видишь – и Арратой все подтвердил. – Ули много прошел с ним, – осторожно заметил шут. – Парень считает его своим учителем… «Мой внук считает выродка учителем?.. Ничего, мой внук поймет…» – Ты защищаешь его? – потемнел лицом Гимтар и покачал головой. – Не такого помощника я ждал, не такого… Вутц раскрыл рот, но высокие двери распахнулись, и в зал втолкнули Хоара. Гремя тяжелыми кандалами, он приблизился. Гимтар разглядывал воина, изучая лицо и фигуру. «Не в нашу породу он пошел, Хвала Матери, не в нашу… На Рокона совсем и не похож… Эх, отец-отец… обзывал всех слабаками, а сам? Все эти годы незаконный брат Рокона разгуливал по горам. Кабы прознали гворча или имперцы?» – Кто твой отец, байстрючий сын?