Раз ожившие покойники обосновались справа, значит, нам нужно поворачивать в другую сторону – налево. И пусть мы в таком случае ни на шаг не приближались к ратуше, а двигались вдоль стен – это лучше, чем стычка с сотней порождений тьмы. – Помогите! – Со второго этажа дома, мимо которого мы проходили, раздался негромкий женский голос. Говорившая одновременно пыталась привлечь чье-нибудь внимание и не накликать толпу мертвяков. В результате получался тихий крик, полный отчаяния. – Я не вижу, кто идет, но прошу, помогите! За то в общем-то недолгое время, что мы пробирались по улицам городка, крики о помощи приходилось слышать неоднократно. Но если раньше они не были обращены к кому-то конкретному, то теперь помощи ожидали именно от нас. – Норвуд? – раздался другой голос – звонкий и молодой. Говорящая, похоже, пыталась приглушить его, прикрывая рот ладошкой. – Мама, это, кажется, Норвуд Грейс! Меня затошнило. – Норвуд! – вновь послышался первый голос. Женщина быстро шептала, периодически срываясь на крик. – Я знала твоего отца! Он был замечательным человеком, Норвуд! Помоги нам, прошу тебя, не уходи! Мимо прошли уже десятки людей, но никто не откликнулся, понимаешь? Норвуд Грейс, дверь долго не продержится, понимаешь? Норвуд! Прошу тебя… Женщина не могла остановиться – слова лились из нее потоком. Большую часть я либо не слышал, либо не мог разобрать, но каким-то образом понимал все, что она говорила… Наверное, мы не сможем помочь всем жителям города, запертым сейчас в своих домах и атакованным своими же близкими. Наверное, выследить упыря Блэлока или добраться до ратуши – более важные задачи, чем спасение матери и дочери. Наверное, так. Но я уверен, что мой отец не прошел бы мимо – и не важно, был он интерфектором или нет. А значит, не пройду и я. Видимо, похожие мысли посетили в этот момент и господина Глена, потому как мы, не сговариваясь, остановились у дверей дома. Хорошего, к слову. Обычно ближе к крепостным стенам селились те, кто победнее, но владельцы этого жилища явно были исключением – солидная каменная постройка, много окон, особенно на втором этаже, и даже маленький огород за строением. – Зря я связался с кретинами, – заметил со вздохом мастер Фонтен. – То из-за лошади готовы шеями рискнуть, то из-за баб… Лучше бы меня сразу Блэлок прикончил. Кстати о лошадях. Я завел Соль в тот самый огородик и накинул поводья на какой-то куст. Надеюсь, пока мы будем в доме, мертвяки не появятся. И еще надеюсь, что мы не останемся в этом доме навсегда. А мастер Фонтен, несмотря на ворчание, на улице не остался и шагнул в дверной проем сразу за интерфектором. Первый этаж встретил нас темнотой, перевернутой мебелью, покрытой темными пятнами, и грохотом – кто-то изо всех сил долбил в деревянную дверь на втором этаже. Хорошо, что господин Глен во время бегства от мертвяков не потерял ни фонарь, ни огниво. Зажечь его на улице означало привлечь внимание большого количества порождений тьмы, но здесь, в доме, их не должно быть слишком много. Разумеется, запалить огонь вновь доверили мне, как самому неумелому и самому бесполезному в бою. После первого удара кремнем о кресало стук на втором этаже прекратился. После второго – поджегшего трут – по доскам пола застучали торопливые шаги. Я как раз успел зажечь масло в фонаре и осветить лестницу, которая находилась прямо напротив входа в дом, когда показался первый мертвяк – парнишка лет десяти. Босой, с худенькими плечами, он безо всяких раздумий бросился на нас. Удивительно, но выглядел паренек вполне прилично, и, если бы не синюшность, его запросто можно было принять за живого человека. Господин Глен раскроил его череп топором. Следом уже бежали остальные члены семейства, довольно многочисленного, нужно отметить. Вот мой ровесник со спутанными волосами – часто видел его на площади, – а за ним пара близнецов, одетых в длинные белые рубахи, залитые кровью. Топот на лестнице не прекращался, а значит, это еще не все мертвые обитатели дома. И все бы ничего, но последним спустился глава этой славной семьи. Чем-то он очень походил на слуг из дома бургомистра. Только двигался гораздо быстрее… Глава 8 Бесстрашие и отсутствие разума, с одной стороны, делали мертвяков крайне опасными – они перли напролом, не думая о собственной смерти. С другой – покойники становились предсказуемыми и неспособными на хоть какой-то сложный маневр. Вот и сейчас, вместо того чтобы попытаться зайти с разных сторон, они бросались в атаку сразу же, как только спускались с лестницы. И если бы не глава семейства, который, растолкав оставшихся родственников, увернулся от топора интерфектора и сразу оказался посредине комнаты, уничтожение оживших покойников не доставило бы проблем. Господин Глен был вынужден развернуться и переключиться на самого опасного противника, а оставшаяся на ногах пара порождений зла навалилась на мастера Фонтена, которому приходилось отбиваться коротким клинком. Быстрый мертвяк двигался странно – резко, порывисто, часто меняя направление. Он еще несколько раз увернулся от атак интерфектора и даже сумел ухватиться за рукав кольчуги, но, получив удар перчаткой в лицо, отлетел в сторону. Возможно, этот удар даже прикончил его, ведь несколько шипов из черного серебра были все еще целы, но господин Глен не стал на это полагаться. Он подскочил к упавшему и принялся быстро рубить того топориком. Мастер Фонтен, подхватив свободной рукой стул с высокой спинкой, отталкивал им прущих мертвяков. Одновременно он пытался достать их клинком, но пока ничего не выходило. Я же решил, что стоять столбом не стоит, нужно помогать товарищам. Ну а так как интерфектор справлялся и сам, я быстро зашел за спины покойников, атакующих мастера Фонтена, и воткнул клинок в бок одного из них. Даже небольшая рана, нанесенная черным серебром, быстро убивает обычных мертвяков. Вот и этот рухнул как подкошенный. Мастер Фонтен, сражавшийся теперь против одного противника, сразу же перешел в наступление и, отбросив стул в сторону, вонзил клинок в живот мертвяка. Похоже, со всей нечистью в доме было покончено. Господин Глен осмотрел крепкую и тяжелую дверь, надежные ставни и сказал: – Надо попробовать завести Соль в дом. Возможно, стоит задержаться здесь до рассвета. Спорить с этим никто не стал – место было достаточно надежным и вполне подходило для отдыха. Если во время схватки усталость не чувствовалась, то сейчас она навалилась с удвоенной силой – ноги стали будто чужие, и я опасался, что могу упасть, сделав хотя бы еще один шаг. На этот раз лошадь не стала привередничать и, наклонив голову, протиснулась в дверь, постукивая копытами по доскам пола. Пока господин Глен заводил Соль, мы с мастером Фонтеном кое-как стащили тела и имеющуюся мебель в один угол, чтобы животному было не слишком тесно и не слишком страшно. Кроме того, интерфектор обыскал всех покойников и вполне ожидаемо обнаружил среди обычных денег в кошеле, имевшемся у резвого мертвяка, маленькую золотую монетку. Она мягко поблескивала в неверных отблесках пламени и, казалось, как-то отличалась от остальных. Но, возможно, это впечатление было обманчивым, и не найди мы такие штуковины у других странных темных тварей, то и на эту не обратили бы внимания. Потом, заперев дверь и заставив проход столом, мы поднялись на второй этаж. Комнат обнаружилось несколько, но, где скрывались женщины, догадаться оказалось нетрудно – дверь в их убежище практически выломали, и держалась она исключительно на честном слове. – Опасности больше нет, – негромко произнес господин Глен, чтобы предупредить о нашем появлении. – Порождения зла мертвы… Скрип дерева возвестил об отодвигаемой мебели, и через мгновение сильно поврежденная дверь открылась. В коридор боязливо выглянула женщина лет сорока – я не знал, как ее зовут, но, конечно, много раз видел в городе. – Господин интерфектор! – В голосе спасенной смешались радость и боль. – Мой муж и дети… Их… Их больше нет? Бернард Глен ничего не ответил. Да и что тут скажешь? – Что происходит, господин интерфектор? – Женщина смотрела твердо, но ее губы подрагивали. – Мы не знаем. – Мой товарищ был честен. – Но пытаемся выяснить. И если вы поведаете, что случилось, это может помочь… – Давайте спустимся вниз, и я все расскажу… – Не стоит, – удивительно мягко возразил мастер Фонтен. – Не стоит никуда идти, госпожа Таусинг… Лучше поговорим здесь. Когда мой бывший наставник назвал фамилию женщины, я вспомнил, что господин Таусинг, ее муж, валявшийся сейчас на первом этаже, был одним из мастеров в гильдии ткачей. Он иногда встречался с бургомистром в ратуше. Не понимаю, почему я не узнал его сразу, хотя видел достаточно часто. Наверное, дело в том, что оживший покойник с пустым взглядом и окровавленным ртом никак не вязался с солидным мужчиной в дорогих одеждах, каким господин Таусинг был при жизни. Хозяйка дома жестом пригласила нас пройти в комнату, которая, похоже, являлась спальней милой русоволосой девушки, сидевшей сейчас на кровати, поджав ноги. Ее звали красивым именем Жатэнэ, и она иногда бывала в ратуше вместе с отцом. У нее большие глаза и ямочки на щеках, когда улыбается. Мы даже болтали несколько раз, пока никто не видел… Сейчас девушка затравленно глядела на нас исподлобья и молчала. В другое время появление чужаков в спальне юной особы, во-первых, поставило бы крест на ее репутации, а во-вторых, стало бы поводом для многодневных обсуждений. Благопристойные барышни радостно разнесли бы такую интересную весть по всему городку… Но не теперь. Теперь многие из них несли с собой не новости и сплетни, а смерть. – Все произошло, когда стемнело… – начала рассказ госпожа Таусинг, нервно выкручивая пальцы. – Даже не знаю, ничего необычного и не было! После вечерней трапезы дочь ушла наверх, ей нездоровилось… Девушка несколько раз быстро кивнула, подтверждая слова матери. – Мы же остались внизу… Муж, дети и я. – Женщина прикрыла глаза. – Через какое-то время в дверь громко постучали и потребовали открыть. Голос вроде бы незнакомый, но вы же видели, какая у нас толстенная дверь. Через нее трудно вообще что-то разобрать! – На улицах уже были слышны крики, – тихонько сказала Жатэнэ, когда ее мать на мгновение замолчала. – Я собиралась спуститься и узнать у отца, что происходит, но не успела… – Муж открыл дверь. – Рассказ продолжился. – Я стояла позади него. Дальше… В дверь просунулась черная рука и просто свернула мужу голову. Как цыпленку. Женщине не хватало воздуха. – Черная рука? – переспросил господин Глен. – Что вы имеете в виду? – Черный рукав, черная перчатка, – с некоторым недоумением ответила хозяйка дома и продолжила: – Когда муж упал, я просто оцепенела. Ноги будто приросли к полу… А мальчики бросились к отцу, пытались как-то помочь. Но уже через несколько мгновений он зашевелился… Женщина не выдержала и разрыдалась. Ну, что было дальше, в общем-то, понятно и так. Господин Таусинг обернулся мертвяком, погрыз детей, а жена с дочерью успели спрятаться в комнате. Господин Глен не хотел терзать бедную женщину, однако спросил: – Тот, кто убил вашего мужа, как все-таки он выглядел? Можете вспомнить хоть что-то? Какие-то приметы, рост, например. – Нет. – Хозяйка дома замотала головой. – Ничего больше не скажу, только черная одежда… – Я видела его в окно, – вдруг заговорила девушка. – Никаких особых примет у него нет – обычный мужчина. Значит, это точно не мог быть упырь Блэлок, не заметить его рост невозможно. Да и одет он был по-другому и вряд ли стал бы переодеваться, прежде чем отправиться к особняку бургомистра. Получается, помимо мертвяков, вампира и, возможно, Опаленной в городе есть и какие-то другие темные сущности. – А что это за монета, не знаете? – Интерфектор протянул на раскрытой ладони один из желтых кругляшей. – Муж показывал мне ее, – сразу ответила женщина. – Необычная, раньше ни он, ни я таких не видели… Город рассчитался за ткань, поставленную гильдией, этими монетами, и одна досталась нам. – Давно это было? – прищурился господин Глен. – Не помню, может быть, несколько дней назад… Пять-семь, точно не скажу. – Не меньше семи. – Жатэнэ вновь приняла участие в разговоре. – Отец показывал монету не меньше семи дней назад. Интерфектор задавал еще вопросы, но в основном те же самые, просто другими словами. Зачем это делать, я не знал – ведь главное уже и так сказано. Однако ему, наверное, виднее, а самому лезть с расспросами было как-то неуместно.