– Нет! – говорить стало чуть проще. Не потому, что злость ушла, – наоборот, она многократно усилилась и почти превратилась в ярость. Только теперь я понимал, что злиться нужно не на Губу, а на себя самого. С того момента как тварь укусила беллатора, прошло совсем немного времени, но и его стоило потратить с толком, а не сидеть рядом, бессмысленно схватившись за руку умирающего. Нужно было действовать, используя любой шанс, даже если за него придется заплатить болью и страданиями. Чтобы стать интерфектором, недостаточно надеть кольчугу и взять в руки клинок. Главное – овладеть тайнами, сокрытыми в орденских библиотеках, куда, конечно, ни за что не попасть простому писарю. Но знания не запереть под замком, они цепляются едва разборчивыми закорючками за неровные листы и открываются тому, кто способен их оценить. Так говорил мой отец, когда очередная потрепанная книжица находила место на полках, становясь со временем и моим верным товарищем. Когда-то давно слепой случай привел в наш город торговца специями с далекого востока – отвернись удача, и его смешная борода, позвякивающая вплетенными в нее маленькими колокольчиками, истлела бы на одной из межей. Слепой случай заставил отца заговорить с пожилым морщинистым чужеземцем, хмурившим седые брови, – если бы тот убрался с рынка чуть раньше, знакомство не состоялось бы. Слепой случай надоумил торговца сначала записать свои знания, а потом и перевести записанное – не освой он в юности грамоту, вместо мудрости страницы заполнили бы разве что кривоватые рисунки… Я сам оказался здесь по воле случая – сложись обстоятельства иначе, и безжизненное тело Норвуда Грейса украшало бы сейчас городскую мостовую, служа кормом для птиц. И, может быть, эта череда случайностей позволит мне сегодня спасти одну жизнь. – Он ить мучается… – повторил Губа, глядя на меня. – Тащи воду. – Я тряхнул головой. В ушах еле слышно звенели колокольчики, а в носу свербело, как от книжной пыли. – Много! Все ведра, какие есть, должны быть наполнены водой! – Зачем? – Мужчина приподнял брови. Я не ответил – времени на ерунду не осталось. Клинок легко срезал остатки рукава, полностью обнажив чернеющую руку. Кровь разносила отраву по всему телу, убивая парня и, вероятно, превращая его в порождение зла. «Коли в песках доведется путникам повстречать змею али другую какую гадину ползучую да вкусит она плоти человеческой, тому, кого беда эта постигла, надобно первым делом лечь и без движения лежать, а спасение свое врачевателю доверить да соратникам, без которых в путь никто в здравом уме и не двинется». – Прижмите его к земле! – рявкнул я, удерживая молодого беллатора за плечи. Справиться с ним в одиночку оказалось невозможно, он дергался без остановки, иногда выгибаясь дугой. – И где вода? – Так ить за водой бежать или чего? – не понял Губа, которого, похоже, этот резкий переход к кипучей деятельности выбил из колеи. – Ты – помогай мне. Держи его так, чтобы он шевельнуться не мог. А ты… – Я бросил короткий взгляд на брата здешнего хозяина. – Тащи воду! И побыстрее! Мужчина, не расставаясь с топором, кинулся на помощь, но и его сил не хватало, чтобы удержать бьющегося как рыба в сетях паренька. Однако, навалившись всем телом, он сумел-таки худо-бедно прижать того к земле. «Коли не окажется среди людей врачевателя, надобно тому, кто нутром тверд, за исцеление приняться да старательно завязать ремень али шелк над укусом так, будто строптивого дромадера к тыну привязываешь. Но помнить надобно, что, хотя ночью, когда воздух свеж, можно повязку подольше подержать, то в полдень, когда солнце со злостью печет, стоит быстрее со всем управиться». Придавив изодранную кисть коленом, я крепко перетянул руку выше раны обрывками ткани. Было жарко, а значит, надолго оставлять повязку нельзя, но меня это не очень-то волновало – судя по всему, много времени нам и не понадобится. Бледное до синевы лицо молодого беллатора словно окаменело, а через приоткрытый рот вырывались едва слышные хрипы. – Вроде угомонился. – Губа продолжал придерживать паренька за плечи. Топор лежал неподалеку – видимо, на всякий случай. – Где вода? – завопил я так, что перепугал кур, которые заполошно носились за оградкой. Скрип колодезного ворота, слышимый до этого, превратился в визг – брат Губы, похоже, утроил усилия. «Гадины ползучей отраву надобно скорее удалить, для чего, устами к ране приникнув, стоит ее в себя затянуть, но тут же сплюнуть на песок, дабы самому не потравиться. Но коли тот укус ночной серпентой оставлен, тогда так поступать нельзя, ибо яд ее слишком силен, и тогда надобно постараться на края раны надавить, чтобы отрава сама вышла. Ну а коли не посчастливится с Грозой Песков повстречаться, тогда стоит попрощаться с несчастным, покуда остался у него разум…» Прикасаться к крохотной ранке не то что губами, а даже голыми руками было страшновато. Быстренько натянув перчатки, я аккуратно сдавил кожу, но ничего не произошло – только парнишка несколько раз дернулся, будто от боли. – Что ты делаешь? Кирклин стоял между сараями, сжимая в руках обнаженный меч. Короткий и широкий клинок блестел на солнце, а острие смотрело прямо мне в переносицу. Быстрый взгляд на беллатора, и я вернулся к работе – у меня не имелось времени, чтобы объяснять каждый свой шаг. Тем более что я и сам не особо знал, как нужно поступать дальше. Наверное, чтобы отрава начала выходить, следовало как-то расширить рану. Перехватив клинок, я слегка надрезал кожу и что есть силы сдавил руку. На этот раз получилось удачнее – на поверхность вступила темная густая слизь, задымившаяся после того, как я коснулся ее черным серебром. Сам паренек, получив небольшой надрез, начал биться о землю всем телом, вынудив Губу вновь навалиться на него. – Сделаешь ему больно еще раз, и твой путь закончится здесь! – несколько стремительных шагов, и Кирклин приставил лезвие к моему горлу. Рукоять меча плотно лежала в ладони – с одной стороны круглая гарда, а с другой – массивное навершие. Необычное оружие. – Отпусти его! – Я пытаюсь помочь. – Шею будто свело от легкого прикосновения холодного металла, но пальцы продолжали сдавливать кожу на руке молодого беллатора. – И для этого режешь его клинком? Я прикрыл глаза и с шумом втянул воздух – пыль, лошадиный пот и сладковатая вонь темной твари. Солнце немилосердно припекало макушку, а тень под навесом манила прохладой – я буквально кожей ощущал близкую свежесть. Стоило сделать так, как говорит Кирклин, и уже через несколько мгновений можно будет лечь на солому, скинув горячую кольчугу… – Да, – ответил спокойно. – Именно для этого я режу его клинком. И если ты не прекратишь мне мешать, то все будет зря. – Но мне нужно знать… – А мне нужно его спасти. – Почем мне знать, что ты не пытаешься заразить его тьмой? – В голосе Кирклина слышалось смятение. – Господин Мунро говорил, что вы… – Заткнись! – не выдержал я. – Заткнись и делай, что считаешь нужным. Скосив взгляд – смотреть вниз, когда к горлу приставлен меч, оказалось не очень удобно, – я сделал еще один надрез. Черная жижа потекла по коже, а Губа теперь с трудом удерживал паренька – тот, не издавая ни звука, пытался сбросить с себя мужчину. – Где вода? – заорал я в очередной раз. Кирклин от неожиданности дернулся, и по шее покатилась тоненькая струйка крови, но я не обратил на это ни малейшего внимания – брат Губы наконец-то принес два ведра, заполненных прозрачной влагой. «Избавившись от отравы, надобно промыть рану водой из мехов, не жалея – сведущий путник завсегда пополнит ее запасы, ведь, чтобы найти воду в песках, стоит всего лишь…» – Лей! – приказал я. – Прямо на руку. Нужно смыть эту гадость… Водяной поток с веселым плеском унес черноту, намочил одежду и впитался в сухую землю, оставив после себя только темное пятно. – Не сдюжу, – пропыхтел вдруг Губа. – Он ить шибко дергается! – Помоги ему! – Я посмотрел на Кирклина. Тот кивнул, вложил меч в ножны и кинулся на выручку к Губе. Шлем мешал, и воин, быстро расстегнув удерживающий ремешок, сбросил его прямо на землю. Железяка с грохотом укатилась в сторону, но Кирклин, кажется, этого даже не заметил – он бормотал что-то успокаивающее, придерживая товарища за ноги. Новый надрез, новая порция отравы и прохлада воды. – Лей! Брат Губы снова принес полные ведра. – Лей! Руки действовали сами собой, промокшие штаны липли к ногам, а парнишка трясся все меньше и меньше. – Лей! Резать больше нельзя – так подсказывало мне чутье. Темная гадость практически перестала сочиться из раны, но не вышла полностью, и чтобы достать ее, пришлось бы слишком сильно резать и без того пострадавшую руку. – Лить? – Брат Губы, замерший с ведром, переспросил, не дождавшись от меня команды. – Лей, – согласился я, а потом прибавил: – И не останавливайся, пока не скажу. Лечение явно пошло на пользу – бледность немного спала, а дыхание выровнялось, но, боюсь, это только отсрочит неизбежный конец. Под кожей вновь заплетались узоры, пусть и не такие темные, как раньше, однако вряд ли менее смертоносные. Я смотрел на блестящие капли воды и судорожно перебирал в голове все то, что могло помочь – книги, прочитанные за всю мою недолгую жизнь, проносились перед мысленным взором, пугая тяжестью томов, но ничего подходящего в них больше не было. Любимые истории о подвигах, поединках и войнах оказались совершенно бесполезными. Молодой беллатор тем временем прекратил дергаться и вырываться, оставив без работы Губу и Кирклина. – Экая страхолюдина, – произнес хозяин, указав на тушу темной твари, которая начала оплывать под прямыми солнечными лучами. – Вот ить во что нужный вам парнишка-то превратился! Губе не удалось скрыть печаль, рвущуюся вместе со словами, но Кирклин ничего не заметил – он неотрывно глядел на младшего товарища. – А воняет как? – прибавил мужчина, потерев нос. – Теперь ить дня три мутить будет, не меньше… Занятый своими мыслями, я не особо прислушивался, но последняя фраза привлекла внимание – что-то подобное мне совсем недавно говорил господин Глен… Вещи, предусмотрительно снятые мной с Тоненькой, лежали сбоку от крыльца, приткнувшись к обмазанным глиной камням фундамента. Меня интересовал мешок из плотной синей ткани. Совсем недавно я уже держал его в руках и тогда не обратил внимания на нашитые тут и там крохотные бусинки, складывающиеся в незамысловатые картинки. Но сейчас мне требовалось содержимое, и я, скинув перчатки, пытался развязать веревку, туго стягивающую горловину. Онемевшие от холодной воды пальцы не желали выполнять несложную работу, поэтому я использовал клинок – острие легко распороло бок, обнажив внутренности мешка. Небольшой сверток с черной пыльцой будто сам упал мне в руку. Мгновение, и его содержимое оказалось на ладони. «Останавливает кровотечения и нейтрализует действие вампирского токсина», – так говорил господин Глен. Надеюсь, порошок поможет и здесь. – Хватит! – Журчание воды прекратилось, и я присел рядом с парнишкой. Насыпав по щепотке в каждую ноздрю, я крепко зажал его рот и нос, не давая дышать. Немного времени, и тело вновь затряслось, но на этот раз от отсутствия воздуха. Выждав мгновение, убрал руку, и молодой беллатор глубоко вдохнул крохотные частички черной пыльцы. Немного подумав, я срезал стягивающую руку повязку и сыпанул порошок прямо на рану – не знаю, будет ли от этого польза, но нужно испробовать все. Никаких других идей не было, и теперь оставалось только ждать.