– Потому что местные об этом не говорили, Норвуд. Да и вряд ли они так уж рьяно чтили этого божка… Пока привычный мир не начал рушиться. – Неужели они всерьез думают, что какой-то Инис сможет защитить их от мертвяков? – Я усмехнулся. – Гораздо хуже не то, что они думают, Норвуд, – нахмурился господин Глен, – а то, что они собираются делать… Я не понял, что имеет в виду интерфектор, но спросить не успел – за тонкими стенами раздались шаги, а затем дверь отворилась и в сарай заглянул какой-то вихрастый мальчонка. – Золька! – прошептал он. – Золька! Беги скорее отсюда! Батька сказал, что тебя сегодня… Голова исчезла так же неожиданно, как появилась, а снаружи послышалась какая-то возня, перемежавшаяся негромкими вскриками. – Норвуд, дверь открыта, – загремел цепями интерфектор. – Беги и постарайся добраться до Сильного города. Предупреди всех о мертвяках! Мастер Фонтен уже взвалил Френсис на плечо, а остальные пленники осторожно приближались к выходу. – А как же вы? – Оставлять господина Глена не хотелось. Вместо ответа интерфектор показал скованные руки. – Беги, – повторил он и добавил: – Как видишь, местные рассчитывают не только на помощь своего божка, но и на мои знания, а значит, ничего со мной не сделают. Мне хотелось многое ему сказать, но я понимал, что времени нет – нужно пользоваться подвернувшейся возможностью. Бросать старшего товарища было стыдно, но я все-таки спешно выскочил за дверь, обещая себе обязательно вернуться сразу, как получится. Однако оказалось, что возвращаться не потребуется – мы просто не сможем никуда убежать, потому как снаружи нас поджидало, похоже, все население деревни. Люди толпой стояли в темноте, и рассмотреть, сколько их, не представлялось возможным. – Куда собралися-то? – проворчал староста, находившийся ближе всех. Рядом с ним, понуро уставившись в землю, стоял мальчонка, открывший дверь. Жаль, что он не сделал этого чуточку раньше… – Чаво молчите? – раздался голос из толпы. – Бежать удумали? Не дождавшись ответа, староста сказал: – Девку, которая лежмя лежала весь день, мужика с дырой в ноге и мелкую, что моего сына охмурила, сюда давайте… – Я не буду вам помогать, если сделаете с ними хоть что-нибудь, – раздался из сарая голос господина Глена. – Как быть-то? – негромко спросил староста, обращаясь к кому-то, стоявшему в темноте. – Стрельните по ним разок да сами заберите кого нужно, – раздался скрипучий старческий голос. Воздух наполнился свистом, и я почти одновременно получил три удара – в живот, плечо и лоб. Спустя мгновение, оказавшись на земле, сообразил, что стрелы, которыми нас осыпали, не имели наконечников, поэтому серьезных травм опасаться не стоило. Однако было очень больно. «Откуда у деревенских столько луков, если охотиться с ними в окрестностях города запрещено?» – Я несвоевременно расстроился из-за ненадлежащего соблюдения местными жителями распоряжений бургомистра. – Хватайте девок, – снова проскрипел неизвестный голос. – А ранетый так из сарая и не выбрался… Сбоку раздавались выкрики мастера Фонтена, который старался защитить Френсис, а надо мной нависли едва различимые во мраке фигуры. Попытка броситься на помощь товарищу закончилась тем, что меня без затей огрели палкой по спине, а потом, когда я на мгновение замер, добавили еще и по затылку. Вспышка – и красноватые, похожие на искры точки в глазах. Они кружились, увлекая меня в пучину беспамятства, но я смог справиться с ними, уцепившись пальцами за траву. Однако ни о каком сопротивлении речи уже не шло, и крестьяне спокойно забрали тех, кто им был нужен. – Остальных вяжите и тоже тащите в круг, – сказал староста, посовещавшись со скрюченной старухой, которая оказалась обладательницей скрипучего голоса. – Пущай поглядят! Чьи-то сильные лапищи ухватили меня за волосы и заставили подняться на ноги. Вопреки распоряжению мои руки никто связывать не стал – видимо, я не внушал особенных опасений. Подгоняемые тычками, мы плелись куда-то, петляя между домов и яблонь, пока не вышли на небольшую полянку, посреди которой темнели три столба и огромная куча дров. – Сухие? – деловито поинтересовалась старуха. – Обижаешь, матушка! – протянул староста. – Это хорошо. Иначе они задохнутся, а не сжарятся… А ведь наш господарь повелевает огнем, а не дымом. Я не знал, что делать. Пусть руки не были связаны, но рядом стоял один из крестьян, судя по усам, тот самый, что днем отвесил мне оплеуху. В руках он сжимал дубину, а за поясом виднелся нож. Чуть подальше находилось еще несколько вооруженных мужиков, но большая часть была занята тем, что привязывала пленников к столбам. – Отпустите ее, твари! – вместо крика из горла мастера Фонтена вырывался сиплый свист – кто-то сдавил его шею локтем. – Ай, люди, – голосила Золька, которую держали сразу несколько человек. – Что же вы хуже упырыщ-то? Жатэнэ с молчаливой яростью бросалась на всех окружающих, пытаясь помочь девчушке, но вскоре одному из мужиков это надоело, и он мимоходом ткнул ее рукоятью топора в висок. Вскоре все столбы оказались заняты. И если Френсис, вновь лишившаяся чувств, буквально висела на веревках, а господин Варден тратил последние силы, пытаясь справиться с болью в раненой ноге, то Золька не прекращала бороться и билась, словно рыба, угодившая в сеть. – Сегодня наш господарь Инис получит новых слуг! – заверещала вдруг старуха. И ее слова сопровождались стуком кремня о кресало… Глава 20 Россыпь искр в темноте выглядела красиво, и я на несколько мгновений засмотрелся на пляску вспыхивающих и гаснущих огоньков, падающих на невидимый трут. Наконец он задымил, затлел и родил небольшое, но уже настоящее пламя, от которого сразу же подожгли пару факелов. Простые палки, обмотанные промасленными тряпицами, горели недолго, копоти давали много, но в кромешной мгле и этого красноватого света было вполне достаточно. Пляшущие отблески озарили наконец лицо старухи, которую до того можно было опознать только по одежде – бесформенному серому балахону – и длинным седым волосам, спрятанным под платком. Воображение рисовало обладательницу скрипучего голоса угрюмой каргой с кривым носом и огромными волосатыми бородавками, но действительность оказалась совсем другой – перед нами была добродушная пожилая женщина с усталыми глазами и глубокими морщинами. Однако ее истеричные крики никак не вязались с внешностью. – Мы почти забыли! – вопила она, срываясь иногда на визг. – Мы почти потеряли память об истинных наших покровителях! Крестьяне завороженно слушали старушку, изредка кивая в такт словам, и только усатый, которого, похоже, подрядили присматривать за мной, нет-нет да и бросал короткие взгляды в мою сторону. – Сначала, когда в мир явилась тьма, мы в гордыне своей требовали защиты, а не получив ее – отвернулись от них! И они, оскорбленные нашей глупостью, ушли! Люди, казалось, даже не дышали, увлеченно ожидая продолжения. – Но надо было просить, а не требовать! И прежде того – отдать самое дорогое! Самое дорогое, что только есть! По толпе пронесся одобрительный гул. Крестьяне хорошо понимали, что до того как собирать урожай, сначала нужно посадить зерно. – Но городские… – Старуха будто выплюнула это слово. – Не хотели жертвовать! Найдя спасение в проклятом металле, они возгордились пуще прежнего! Слушатели глухо зароптали, выражая недовольство обитателями городов. – Они разрушили храмы, а на их руинах выстроили свои жалкие поселения, которые посмели называть «сильными»! Я пристально следил за усатым мужичком, практически переставшим обращать на меня внимание. Возможно, стоило попробовать вытащить нож, заткнутый за его пояс, но решиться было непросто, ведь второго шанса, скорее всего, не будет. – Они отвернулись! Они забыли! Но самое страшное – они заставили забыть других! Кто-то из крестьян не выдержал и возмущенно закричал, но его сразу же заткнули окружающие – всех интересовало, что будет дальше. – Но забыли не все! – В голосе слышалась гордость. – Моя мать не забыла! Как до того не забыла ее мать! А до того… Перечисление длилось по-настоящему долго и, похоже, не было фигурой речи – старуха действительно рассказывала обо всех своих предках по женской линии, которым удалось сохранить сокровенные сведения о божествах. – И я знала! И я не забыла! И я наставляла вас, но вы не слушали… На этот раз люди, кажется, даже перестали дышать – настолько глубоко было чувство вины. – Но всему приходит конец! Кончилось ваше неверие! А я ощутила! Не сразу, но ощутила, что покровители вернулись! Много дней назад, еще до ухода холодных дождей, я поняла, что мы снова не одиноки! Виноватое молчание сменилось радостными улыбками. Холодные дожди начинают идти в конце зимы, уже перед самой весной, и примерно тогда же с севера стали приходить нехорошие вести… – И я принесла жертву тому, кто откликнулся на мой призыв! Всего один козленок, и господарь Инис заставил наши яблоки налиться соком! Мне не верилось, что люди могут быть настолько глупы. Если бы даже этот Инис действительно существовал, какое ему дело до дурацких яблок? – Но теперь, когда мертвые встали и пошли по земле, нам нужно просить повелителя о защите! И мы не должны повторять ошибки прошлого, пытаясь обойтись малыми дарами!