Действительно, интерфектор упоминал, что прибыл в город этим утром, а значит, прошлую ночь он тоже провел без сна – в дороге. Правда, я не думал, что это был путь через межу. И хотя сам я никогда не ездил из одного оаза в другой, доводилось слышать, что такое путешествие сильно выматывает. Бернард Глен тем временем развернул сверток, в котором лежали не очень большой арбалет, несколько кривых железяк, сцепленных между собой, да десяток болтов. Их наконечники, похоже, были сделаны из черного серебра. Судя по всему, это оружие предназначалось именно мне, потому как интерфектор, отложив в сторону арбалет, взял ту самую непонятную конструкцию и сказал: – Норвуд, с помощью этого приспособления можно натянуть тетиву. – Он приложил штуковину к оружию. – Тянешь рычаг, пока не раздастся щелчок, снимаешь, кладешь болт – и можно стрелять. Свои слова мужчина сопровождал действиями, видимо, для наглядности. Ничего сложного вроде бы не было, да и читал я про такое устройство в книгах – кажется, оно называется «козья нога». Я принял арбалет из рук интерфектора. – Болтов двенадцать, – сообщил он, протягивая еще и небольшую сумочку, похоже, как раз для них. – Поэтому стреляй наверняка и, если будет возможность, обязательно вырезай наконечник из трупа. Я подвесил сумку с болтами на пояс, а сам арбалет пока положил рядом. Пусть он был невелик, но достаточно увесист. – Бьет недалеко, – напоследок предупредил интерфектор. – И вряд ли пробьет броню. В другом свертке обнаружилось два граненых штыря, каждый длиной в пару ладоней, и несколько широких кожаных ремней. – А это тебе. – Господин протянул штырь и часть ремней мастеру Фонтену. – Догадаешься сам, что с ним делать? Мой бывший наставник кивнул и тут же куда-то ушел. Однако в скором времени вернулся с двумя деревянными лопатами в руках. Кое-как обломав полотна, обитые железом, мужчины закрепили штыри с помощью ремней, заполучив в свое распоряжение не очень длинные копья. Это оружие было особенно необходимо моему бывшему наставнику – трудно сражаться коротким клинком с противником, который не испытывает страха. Женщины, искавшие подходящую одежду, спустились в мужских костюмах. И пусть они были им слегка великоваты – это в любом случае лучше, чем путаться в длинных юбках, когда убегаешь от мертвяка. – Мы готовы, господин интерфектор, – негромко произнесла Жатэнэ, а ее мать, державшая в руках небольшой мешок, только кивнула в подтверждение слов дочери. – Хорошо, подходите ближе. – Бернард Глен сделал приглашающий жест. – Это касается и вас… Он расстелил на полу какую-то тряпку, стал выкладывать на нее маленькие тугие мешочки и выставлять стеклянные баночки с непонятными мутными жидкостями. – Нам предстоит трудный и опасный путь, – проговорил интерфектор. – А значит, нужно как следует подготовиться. – Куда мы пойдем? – сразу же спросила госпожа Таусинг. – К ратуше? – Сейчас – нет, – ответил мужчина. – Сначала мы отправимся к ближайшим городским воротам, они должны находиться не очень далеко, если я все правильно понимаю. Действительно, если двигаться вдоль стены в противоположную от огня сторону, то можно выйти к одним из трех ведущих в город ворот. Но именно неподалеку от них я и видел целую толпу мертвяков… – Сейчас мы все выпьем специальные снадобья, которые на время увеличат наши возможности, – сообщил тем временем господин Глен. – И для этого мне понадобится какая-нибудь чашка. Последняя фраза явно адресовывалась хозяйке дома, но та сделала несколько шагов назад и, выставив перед собой ладони, замотала головой: – Нет-нет! – Женщина явно была напугана. – Мы не станем пить ваши зелья! В народе говорят, что для простого человека это верная смерть! – Ничего с вами не случится. – Похоже, интерфектор слегка смутился. – Тошнота, головная боль и бессонница – это самое плохое, что может произойти после приема снадобий. – В народе говорят… – снова начала госпожа Таусинг, но ее перебил мастер Фонтен. – Если не хотите – не пейте, – раздраженно произнес он. – Но если не будете успевать за нами, никто вас ждать не станет! – А потом добавил, обращаясь уже к Бернарду Глену: – Давай сюда свою отраву, интерфектор. Я готов. Жатэнэ оказалась сговорчивее матери и быстро принесла обычную глиняную чашку, которую господин Глен поставил на пол. Туда он стал сыпать порошки, отмеряя их крохотными весами – я видел точно такие же у нашего аптекаря. За порошками последовала мутная желтоватая жидкость, а потом мужчина перемешал все это небольшой металлической лопаткой. – Пейте по два больших глотка. – Первым чаша досталась мне. – Это снимет усталость и придаст сил. Я выполнил распоряжение, и горькая теплая жижа прокатилась по глотке. Думал, что не смогу удержать эту гадость внутри, но нет, спустя мгновение тошнота прошла. Никакого эффекта, правда, почувствовать не удалось. Интерфектор выпил снадобье последним, а затем плеснул в посуду прозрачную жидкость, похожую на самую обычную воду. Возможно, это именно она и была, поскольку господин Глен, поболтав чашку из стороны в сторону, выплеснул ее содержимое прямо на пол. По комнате распространился резкий и не очень приятный аромат. – Нельзя, чтобы снадобья смешивались, – пояснил свои действия мужчина. – Помню, как-то раз мой товарищ чуть не умер, когда случайно смешались… Но, сообразив, что такие истории вряд ли по душе госпоже Таусинг, которая и так выпила свою порцию с большим трудом, интерфектор оборвал свой рассказ на полуслове. Вскоре было готово следующее зелье, которое мы также употребили под ободряющие слова господина Глена: – Один глоток, чтобы лучше видеть в темноте. Это снадобье оказалось практически безвкусным, так что я выпил его без каких-либо проблем. Затем были приготовлены и выпиты напитки, снижающие чувствительность к боли, улучшающие реакцию и увеличивающие скорость движения. Но хотя уже прошло какое-то время, никаких изменений в себе я до сих пор не почувствовал. То ли интерфектор чего-то напутал и эти снадобья для обычных людей бесполезны, то ли все же они еще не успели подействовать. А уже пора было уходить – зарево пожара пробивалось даже через небольшие щели между ставнями, а значит, огонь скоро доберется сюда. И пусть дом каменный, это нас не спасет. Как-то мне довелось оказаться на пожаре, который произошел за стенами города, и один из деревенских старичков сказал, что при действительно большом огне даже воздух может сгореть. Тогда мы все просто задохнемся. – Поторапливайся, интерфектор. – Похоже, приближающаяся опасность взбудоражила не только меня, поскольку мастер Фонтен тоже заволновался и, вскочив на ноги, принялся ходить взад-вперед. Господин Глен тем временем приготовил последнее снадобье, но уже не для людей, а для лошади. Зелья все не начинали действовать, и я принялся нетерпеливо барабанить ногой по полу. Ожидать, пока неторопливая Соль наконец вылакает причитающееся ей снадобье, было все труднее. – Когда уже твое пойло даст результат? – грубо спросил мастер Фонтен и в очередной раз перехватил копье поудобнее. Хоть я и не согласился с тоном, которым это было произнесено, но и мне представлялось лишним тратить столько времени на оказавшиеся бесполезными зелья. – Они уже начали действовать, – негромко ответил интерфектор и, торопливо собрав разложенные вещи, вновь закрепил их у седла. – Теперь можно идти. Я хотел возразить, что тоже пока ничего не ощущаю, но вдруг понял, какую легкость чувствую во всем теле. Хотелось подпрыгнуть до самого потолка. А может, и повыше – до самого неба! Не терпелось поскорее выйти на улицу и пронестись между домами, как я делал еще малышом. Чтобы свист в ушах и ветер в лицо! Дверь наконец отворили, и я рванул бы первым, не придержи меня интерфектор за одежду. – Подожди, Норвуд! – сказал он. – Будь внимательнее. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но избыток сил может навредить не меньше, чем их недостаток. Поэтому возьми себя в руки и подбери арбалет, который ты чуть не забыл! Я хотел что-нибудь возразить, но вдруг понял, что господин Глен прав. Не останови он меня, и я бы легкомысленно выскочил на улицу без оружия. Да и мертвяки меня теперь совсем не пугали, а скорее вызывали любопытство, но проявлять его к подобным созданиям вряд ли было разумно. Несколько раз тряхнув головой, я поднял взведенный арбалет и вышел на улицу, где уже стояли мастер Фонтен и женщины. Последним дом покинул интерфектор, ведущий Соль под уздцы. Пожар и правда оказался очень близко – ветерок приносил тепло и запах дыма. Мимо пробегала какая-то мелкая живность – начиная от крыс и куриц, кончая кошками и собаками. Они не обращали никакого внимания на людей, пытаясь скрыться от опасности. Только коготки мерзко скребли по камням. Вдалеке слышались треск огня, звон лопающихся стекол, уже привычные просьбы о помощи и вопли умирающих. Я поудобнее перехватил арбалет и направил его в ближайший темный проход между домами. Правда, теперь темнота не была такой густой, как раньше, и я уверенно различал стоящие в переулке бочки и какие-то доски. – Не спешим, – скомандовал господин Глен, потому как не мне одному хотелось побежать изо всех сил. Подобные мысли явственно читались и на лицах других спутников. – Держим себя в руках. И мы пошли. Огонь крался за нами по пятам, длинные тени падали на мостовую, а цокот копыт смешивался с нашими быстрыми шагами. Мы настороженно шли к ближайшим воротам, встречая на своем пути одиноких мертвяков, которых господин Глен потчевал либо копьем, либо топориком. Удивительно, но покойников на улицах оказалось действительно немного – какими бы безмозглыми они ни были, пламя пугало даже их. Вышло так, что мы находились как разу между огнем и порождениями тьмы, которые от него уходили, и это казалось большой удачей – если нам удастся добраться таким порядком до самых ворот, то риска в нашем путешествии почти нет. И в этой удаче мы были не одиноки! Рядом то и дело пробегали какие-то люди – самые обычные и вполне живые. Некоторых я узнавал, некоторых нет, но отчего-то они не спешили присоединиться к нам. Покрытые сажей лица были испуганными, а в глазах таилось безумие. Они проносились мимо, выкрикивая что-то нечленораздельное, падали, споткнувшись о распластанные на земле тела, но поднимались и вновь продолжали бег. Поначалу интерфектор пытался останавливать этих людей – сначала словами и призывами, а потом просто хватал за одежду. Однако никто не задерживался, почему-то все предпочитали продолжать путь в одиночестве. Думаю, это страх гнал людей вперед, лишая разума. Но вскоре оказалось, что разум утратили далеко не все. Когда до ворот оставалась пара сотен шагов, мы подошли к небольшой площади, образовавшейся на пересечении нескольких улиц. И именно там повстречали вполне организованный отряд. Несколько десятков мужчин, женщин и детей, вооруженных кто чем – от обычных топоров и лопат до самых настоящих копий и мечей. Откуда у людей оружие, выяснилось почти сразу – их возглавлял мастер-кузнец. А это означало, что отряд под его руководством пересек почти весь город, потому как кузницы располагались на противоположном его краю – сразу за небольшим ручейком. Я и сам жил неподалеку. Одежда многих была в крови, несколько женщин держали на руках младенцев, а мужчины тащили какие-то тюки. Даже страх смерти не мог заставить людей отказаться от попытки спасти хотя бы часть своего имущества. Кроме того, рядом стояло несколько деревянных столов – не представляю, зачем они могли им понадобиться. – Кто такие? – Мастер-кузнец вышел вперед. Его звали Варден, и он тоже частенько бывал в ратуше, но, видимо, ему не посчастливилось заполучить одну из золотых монет, которыми расплачивался бургомистр. – Интерфектор Бернард Глен. – Лошадиные поводья снова оказались в моих руках, а наш командир сделал шаг навстречу господину Вардену. – И мои люди… – Твоих людей я знаю. – В голосе кузнеца слышалась насмешка. – Пьяница Фонтен и мальчишка-писарь… Госпожа Таусинг и Жатэнэ, которые почти сразу затерялись среди других женщин, отчего-то не были удостоены внимания господина Вардена. Выглядел он, к слову, весьма внушительно – здоровенный, как любой кузнец, в шлеме и бордовой бригантине, с длинным копьем в руках и секирой на поясе. Оружие, правда, было сделано из простой стали, а не черного серебра, но если изрубить мертвяка на куски, то вряд ли он сможет что-то сделать. Пусть даже и останется неупокоенным. – Мы идем к воротам. – Интерфектор никак не отреагировал на замечание кузнеца по поводу меня и мастера Фонтена. – Если хотите, присоединяйтесь!