– Вы не рассказали самого главного, – произнёс ТиТ-5. – Как же сложилось так, что мы с вами знакомы? – Я расскажу, – кивнула Лем. – Но вначале позволь мне представить ещё одно действующее лицо этой истории. Чарктон. Последнее слово она произнесла в темноту камеры, от которой тут же отделилась мужская фигура. ТиТ-5 и РУТ-81 вздрогнули от неожиданности: сложно было поверить, что всё это время в камере с ними был ещё один человек. Он поднялся, легко и грациозно, словно и не сидел всё это время, согнувшись в три погибели, и вышел на свет. ТиТ-5 посмотрел в лицо этого джати и поймал себя на мысли, что ему знаком этот взгляд. Да, он определённо видел его когда-то и где-то, при совершенно иных обстоятельствах, и всё же… Кем же был этот Чарктон? Глава 14. Кочевники Земля-1, Вологдинск, Ростовия. 2015 год Их каблуки звонко стучали по асфальту. Тротуары были ещё мокрыми после первого весеннего дождя, но тёплые солнечные лучи, скользившие по лицам неслучайных прохожих, имели все шансы хорошенько согреть сегодня этот маленький провинциальный город. – Здесь одно солнце, – сказал Чарктон. – Как и в большинстве миров, населённых гуманоидами, – заметила Лем. Молодой человек был среднего роста, имел модную бородку и волосы, собранные на затылке в небольшой хвостик. Девушка же была высокой и голубоглазой; обычно она аккуратно укладывала длинные каштановые волосы, но сегодня утром ветер играл в её прядях, живописно раскидывая их по широким плечам. Дело в том, что в теле Анжелики была воительница из параллельного мира, которая не слишком заботилась о внешнем виде. – Он всегда завтракает в это время, – сказал Чарктон, глядя на часы. – Вот и познакомишь, – отозвалась Лем. В отличие от Чарктона, она открыла для себя этот мир совсем недавно и ещё не успела привыкнуть к своему воплощению. Слишком примитивные органы чувств, неповоротливая шея, короткие конечности… Лем то и дело принималась устало вздыхать: несовершенное тело человека угнетало её, но, если верить Чарктону, эта реальность стоила всех мучений. – Он идёт, – коротко бросил молодой человек. Уже несколько месяцев Чарктон следил за избранником и знал о нём почти всё. Потенциального кочевника Лем узнала без труда. Блуждающий взгляд на симпатичном лице, лёгкая небрежность в облике, простая одежда и воодушевлённая поступь – типичные мечтатели во всех мирах одинаковые. – Как зовут? – спросила девушка. – Ян Монастырский, писатель, – ответил Чарктон, направляясь вслед за ним в заведение под названием «МакСомнальдс». – А что значит «писатель»? – спросила Лем, когда двое джати расположились за столиком. – Я так понял, это кто-то вроде шута. Развлекает народ своими историями, – ответил Чарктон, не сводя глаз с Яна. Тот только что закончил изучать меню и теперь строил домики из салфеток и зубочисток. – Он всегда заказывает одно и то же, – продолжал Чарктон. Двое сидели в нескольких столиках от Яна, по диагонали. – Поджаренную плоть животного, засунутую между двух кусков хлеба. Это совсем не питательно для человека его пола и возраста. – Недоедает? Зачем? – удивилась Лем. – Наверное, на мели. – Чарктон тоже углубился в меню. – Что это значит? – Мало ресурсов. Денег, – объяснил Чарктон. Работая в новом мире, Чарктон максимально быстро перенимал сленг, традиции и привычки местных жителей. Эту особенность Лем высоко ценила в нём: не один Инактиватор не смог бы вычислить амбассадора или поймать на странном поведении. Сама же Лем была слишком прямолинейна и частенько забывала о своём внешнем виде. – Это хорошо, что он на мели, – наконец сказала она. – Когда кочевник голоден, он начинает искать любые возможности заработать. Идёт на риск, играет по-крупному. Это нам на руку. Лем потянула носом и уловила запахи, идущие с кухни. – Какая мерзость, – прокомментировала она. – Кстати, должен тебя обрадовать, – сказал Чарктон. – Люди едят гораздо чаще, чем мы. – Насколько часто? Каждый день? – ужаснулась Лем. – Три раза в день, как минимум. – Ничего страшного, потерплю. – Лем всё ещё морщилась от запаха чего-то сгоревшего и синтетического. – Ну уж нет, напарница. – Чарктон собирался сделать заказ. – В твои обязанности входит беречь тело этой девушки. И вовремя кормить. Это был неписаный закон джати. Бережно относиться ко всем своим воплощениям. Не создавать неприятностей, не вступать в ненужные споры, не транспортировать тело далеко от дома. Все амбассадоры знали, что межпространственные путешествия – это бумеранг. Сегодня ты пользуешься чьим-то телом, завтра кто-то, более или менее разумный – твоим. Именно этот закон нужно было нарушить для того, чтобы качнуть чашу вселенского равновесия. Но сделать это должны были не джати, ибо они – законодатели и блюстители закона, не Инактиваторы – мрачные судьи и безжалостные каратели. А вот такие вот простачки вроде Яна Монастырского. Лем понимала, что «НОМАД» разрушит его примитивную жизнь, можно было даже сказать, что они с Чарктоном собирались подсунуть ему что-то вроде легальных наркотиков со словами: «Прости, приятель, это погубит тебя, но ты получишь удовольствие». – Лем? С тобой всё в порядке? – Аккуратная бородка воплощения Чарктона вторглась в поле зрения воительницы. – А? – Ты зависла. – Чарктон поставил перед ней пластиковый стакан и тарелку с картошкой. – Просто задумалась, – отмахнулась Лем. – Лучше расскажи, как твои успехи. В их команде Чарктон отвечал за техчасть. В короткие сроки ему нужно было сколотить команду молодых учёных, непризнанных гениев и просто башковитых ребят, готовых работать за идею и сконструировать «НОМАД» из подручных материалов. И всё это – не превышая лимитов в теле воплощения. Почти невыполнимо? Возможно. Но задача Лем была ещё сложнее: втереться в доверие к Монастырскому и проследить, чтобы он пользовался «НОМАДом» как можно чаще. Нарушая запреты любыми способами. При мысли о том, что ей придётся заигрывать с существом другого вида, пусть даже симпатичным по местным меркам, воительницу передёргивало от отвращения. Чарктон вздохнул – по-видимому, дела с «НОМАДом» были не очень. – В этой реальности не существует таурания, – сказал молодой человек. – Попробую заменить на серебро, хоть и выйдет дороже. Лем нахмурилась. «НОМАД» не собрать без нужных химических соединений, и тогда, каким бы перспективным ни был мир, для амбассадоров он будет бесполезным. Таураниевая фольга отвечала за нейроингибирование – подавление второй личности на время взлома. Без неё об использовании технологии не могло быть и речи – слишком рискованно и чревато раздвоением личности. – Ты уж постарайся, Чар… Артём, – попросила Лем. – Это последний подходящий нам мир. Всё было именно так. За почти триста лет варнийской интервенции джати посетили огромное количество разумных миров, но ни один кочевник не смог изменить ход истории. Владычица Лем продолжала посылать гонцов, но уже без особой веры, просто потому что так делали её мать и бабушка. – Сделаю всё, что в моих силах, Владычица, – ответил Чарктон. – Мне больше по душе, когда ты называешь меня «напарница», – игриво улыбнулась Лем. – Так, всё понятно. – Чарктон поставил свой стакан на стол. – Решила на мне потренироваться? Лукавая улыбка тотчас же сошла с лица девушки. – Что, всё так плохо? – Лем занервничала и по привычке начала ковырять в зубах ножом. – Я вообще привлекательна по местным меркам? – Да, когда не делаешь так. – Чарктон осторожно вынул из её рук нож. – Будь мягче. Не напирай. Местные мужчины любят завоевывать. Лем с сомнением покосилась на Яна, мечтательно пережёвывающего бургер. Он не выглядел субтильным, но и на воина уж точно не походил. На родной планете джати такие существа, как он, обычно становились кормом высших каст вроде варнов. Но в этом мире – об этом ей рассказал Чарктон – разум был важнее, чем сила. А значит, и побеждать тоже надо было силой своего разума. – Расскажи мне о нём, – попросила Лем. Чарктон на пару минут задумался. – В нём нет ничего примечательного. Вот вообще. Каждое вечер он покупает две сосиски, чтобы скормить их собаке, живущей в его дворе. С двух дня до девяти вечера пытается работать, но часто выходит на балкон покурить, а то и вовсе заваливается спать, уронив голову на клавиатуру – я купил бинокль и могу наблюдать за его окнами, – пояснил Чарктон. – Но дело не в этом. – А в чём? – спросила Лем. – Если верить теории о том, что все наши воплощения связаны, этот парень не так прост, как кажется. У него выдающиеся инкарнации. – Чарктон бросил на Монастырского взгляд, полный надежды. Лем подалась вперёд, ожидая продолжения рассказа. – Великий сыщик в одном из миров оранжевого коридора, пират с Пояса Минотавра, помнишь, тот самый, который доставил брату Джуббы кучу хлопот? – Да ты что?! – удивилась Лем. – Его инкарнацией был сам пират Хаас-Мун?! – Да, представь себе, – улыбнулся Чарктон. – Пилотировать звёздный крейсер – это тебе не книжонки писать. Но Лем уже смотрела на Монастырского другими глазами. Она верила в то, что душа, даже расщеплённая на бесконечное количество частиц, остаётся целостной. В ней закодирована определённая миссия, которую должны реализовать все воплощения. Зачем? Вероятно, в этом и кроется ответ на извечный вопрос, в чём же состоит смысл жизни. Ян Монастырский никогда не узнает о преступлениях, которые он раскрывал, или о том, как сражался с Космической лигой на астероидном поясе. Но его бунтарская природа, его стремление к свободе всегда останутся частью его личности, где бы и кем бы он ни был. В этот момент «великий сыщик и пират» по неосторожности смахнул со стола пепельницу, и она со звоном разбилась об пол.