– Ах, этого, – сказал он. – Подловили меня, подловили. Это ужасно опасная штука. – Ага, сознаешься! – Именно. И, кажется, у меня нет выбора, кроме как избавиться от свидетельств… – Ваймс схватил пакет, разорвал и высыпал почти все содержимое себе в рот. – Ммм, – протянул он, тщательно пережевывая порошок. – Так приятно на языке пощипывает, вы бы знали! – Но это же мышьяк, – сказал Боггис. – Да что вы говорите! – воскликнул Ваймс и сглотнул. – Невероятно! Есть у меня один гном, хитрый маленький шельмец, так он вечно возится с какими-то колбами и трубками, чтобы определить, мышьяк перед ним или нет. А вы, оказывается, на глаз его распознаете! Давайте я вам передам дело? И вещдоки заодно. Он кинул Боггису надорванный пакет, но вор отшатнулся, и пакет упал. Содержимое веером рассыпалось по полу. – Прошу прощения, – сказал Моркоу. Он присел и пригляделся к порошку. Считается, будто стражники могут определить любое вещество, просто понюхав его, а затем осторожно взяв на палец и попробовав, но в Страже от этой практики отказались с тех самых пор, как констебль Кремень обмакнул палец в контрабандную смесь нашатыря с радием, сказал: «Да, это определенно Шлак, бубль-губль-чпок», а потом три дня провел привязанным к кровати, пока пауки не оставили его в покое. И все же Моркоу сказал: – Уверен, что это не яд. Он взял на палец немного порошка, лизнул его и заключил: – Это сахар. Низз, изрядно подрастерявший хладнокровие, ткнул пальцем в Ваймса. – Вы же сказали, что этот порошок ужасно опасен! – завопил он. – Конечно, опасен! Знаете, что он с зубами делает, если много его есть? – взревел Ваймс. – А вы думали, это что? – Нас известили… – начал Боггис. – Ага, конечно, известили! Слышал, капитан? Их известили! Значит, им теперь все можно! – Мы действовали из лучших побуждений, – сказал Боггис. – Давайте-ка проверим, – сказал Ваймс. – Вас известили о том, что Ваймс валяется у себя в кабинете пьяный как сапожник, а в столе у него пакет мышьяка? И у вас, конечно же, сразу появились лучшие побуждения? Госпожа Лада прокашлялась. – Ну ладно, это зашло слишком далеко. Вы правы, сэр Сэмюэль, – сказала она. – Нам всем отправили записку. – Она передала Ваймсу листочек бумаги, исписанный заглавными буквами. – И, как я вижу, нас ввели в заблуждение, – добавила она, гневно покосившись на Боггинса и Низза. – Примите мои извинения. Пойдемте, господа. Она выскользнула за дверь. Боггис поспешил за ней. Низз осторожно потрогал разбитый нос. – Какую мы назначили цену за вашу голову, сэр Сэмюэль? – спросил он. – Двадцать тысяч долларов. – Серьезно? Думаю, ее непременно нужно повысить. – Рад слышать. Придется раскошелиться на новый капкан. – Я, э, вас провожу, – сказал Моркоу. Когда он прибежал обратно, Ваймс высунулся в окно и ощупывал стену. – Все кирпичи на месте, – пробормотал он. – Вся черепица цела… а в приемной весь день дежурили. Чудеса, да и только. Он пожал плечами, снова отошел к столу и поднял с него записку. – Не думаю, что мы здесь найдем какие-то улики, – сказал он. – Слишком много жирных пальцев хватало эту бумажку. – Он положил записку и перевел взгляд на Моркоу. – Когда мы найдем того, кто все это устроил, – сказал он, – я впишу в список обвинений: «Вынудил командора Ваймса вылить на ковер бутылку односолодового». Да за такое и повесить мало. Его передернуло. Иногда, конечно, приходится идти на жертвы, но не на такие же! – Это просто возмутительно! – сказал Моркоу. – Как им в голову могло прийти, что вы способны отравить патриция? – Меня вот оскорбляет, что меня держат за идиота, который хранит яд в собственном столе, – сказал Ваймс, закурив сигару. – Согласен, – сказал Моркоу. – Какой дурак спрячет доказательство там, где его кто угодно сможет найти? – Именно, – подтвердил Ваймс и откинулся в кресле. – Потому-то я и сунул его к себе в карман. Он положил ноги на стол и выпустил облачко дыма. Надо будет избавиться от ковра. А не то до конца жизни придется работать в кабинете, где витает неупокоенный дух безвременно почившего виски. Моркоу все еще стоял с разинутым ртом. – Ох, боги всемогущие, – сказал Ваймс. – Слушай, тут все просто. Предполагалось, что я закричу: «Алкоголь! Наконец-то!» – и налакаюсь до беспамятства. А потом всякие уважаемые люди, столпы общества, – он вынул изо рта сигару и сплюнул, – обнаружат меня, да еще в твоем присутствии – это они, кстати, здорово придумали, – и заодно найдут у меня в кабинете доказательства преступления, спрятанные, но не слишком тщательно. – Он грустно покачал головой. – Беда в том, парень, что от некоторых привычек так просто не отделаешься. – Но вы здорово держитесь, сэр, – сказал Моркоу. – Вы вот уже год ни капли… – А, ты об этом, – сказал Ваймс. – Да нет, я не про спиртное, я про работу в Страже. От пристрастия к виски тебя кто хочешь вылечит, но никто не устраивает встречи, где можно встать и признаться: «Меня зовут Сэм, и я чертов параноик». Он достал из кармана второй бумажный пакет. – Надо будет Задранцу показать, – сказал он. – Я это пробовать не собирался, нет уж, спасибо. А потому заскочил в столовую и насыпал в пакет сахара. Шнобби столько бычков в сахарницу накидал, что я их целый час выковыривал. Он открыл дверь, высунул голову в коридор и крикнул: – Задранец! А потом добавил, обращаясь к Моркоу: – Знаешь, я аж взбодрился. Ржавые шестеренки наконец-то заворочались. Ты же помнишь, что убийства совершил голем? – Да, сэр. – Но знаешь, чем этот голем примечателен? – Не представляю, сэр, – сказал Моркоу, – за вычетом того, что он новый. Думаю, големы сами его слепили. Но им нужен был священник, чтобы написать шхему, а еще печь для обжига. Думаю, и отцу Трубчеку, и господину Хопкинсону было интересно в этом поучаствовать. Они же историки, в конце концов. Теперь настала очередь Ваймса застыть с разинутым ртом. Наконец он взял себя в руки. – Да, да, конечно, – сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Это все очевидно. Просто, как дважды два. Но… э… ты догадался, чем он еще примечателен? – добавил он со скрытой надеждой. – Вы о том, что он сошел с ума, сэр? – Ну, големы и раньше не были образцами здравомыслия! – заметил Ваймс. – Я к тому, что его свели с ума, сэр. Другие големы. Они не хотели, но иначе и быть не могло, сэр. Они очень многого от него ждали. Для них он был все равно что… ребенок, что ли. Они на него возложили все свои мечты, все надежды. А когда узнали, что он убивает людей… ну, для голема это страшное преступление. Они не должны убивать, а теперь их родная глина такое вытворяет… – Людям, знаешь ли, я бы тоже не советовал это делать. – Но они все свое будущее связывали с ним… – Вы меня звали, командор? – спросила Шельма. – Да-да. Это мышьяк? – спросил Ваймс и протянул ей пакет. Шельма принюхалась. – Возможно, мышьяковистая кислота, сэр. Надо будет проверить. – Я всегда думал, что кислота – это что-то жидкое, – сказал Ваймс. – Э… а что это у тебя на ногтях? – Лак, сэр. – Лак? – Да, сэр. – Хм… ну ладно. Странно, мне казалось, что он должен быть зеленым.