– Да, сэр. Вынужден заметить, сэр, что ваши люди меня уже допрашивали, и довольно усердно. – Он открыл дневник и приподнял брови. – А что именно они спрашивали? – поинтересовался Ваймс. Стукпостук в задумчивости посмотрел вверх. – Дайте-ка вспомнить… «Ета ты сделал, признавайся, все тебя видели, все говорят, что ета ты, ета же ты был, ну давай, признавайся уже». Примерно в таком ключе. А потом я сказал, что это не я, и, похоже, немало этим озадачил офицера. Стукпостук аккуратно лизнул палец и перевернул страницу. Ваймс уставился на него во все глаза. В утреннем воздухе звонко жужжали пилы. Капитан Моркоу постучал в ворота лесопилки, и спустя какое-то время они отворились. – Доброе утро, сэр! – поздоровался Моркоу. – Я так понимаю, у вас тут есть голем? – Был, – ответил торговец деревом. – О боги, еще один! – сказала Ангва. Это был уже четвертый. Голем в кузнице положил голову на наковальню, от голема, что служил у каменотеса, осталось только десять глиняных пальцев, торчащих из-под двухтонной глыбы известняка, голема из доков последний раз видели в реке – он шагал к морю, а теперь этот… – Не знаю, что на него нашло, – сказал торговец и стукнул голема кулаком в грудь. – Сидни говорит, он стоял себе спокойно и пилил бревна, а потом вдруг отпилил себе голову. От меня сегодня ждут большую партию ясеня. И кто его распилит, спрашивается? Ангва подняла с земли голову голема. Если на его лице и можно было прочитать какое-то выражение, то это была напряженная сосредоточенность. – Слушайте, – продолжил торговец, – а мне тут Альф сказал, что в «Залатанном барабане» накануне поговаривали, будто големы людей убивать начали… – Мы ведем следствие, – сказал Моркоу. – А теперь, господин… Древ Глотт, верно? Ваш брат торгует лампадным маслом на Цепной улице? А дочка служит горничной в Университете? Торговец в изумлении на него воззрился. Моркоу и правда знал всех в городе. – Ага… – Ваш голем вчера вечером куда-нибудь отлучался? – Да, было дело… Сказал, что у него святой день или вроде того. – Он тревожно перевел взгляд с Моркоу на Ангву. – Приходится их отпускать, а не то слова у них в голове… – А потом он вернулся и всю ночь работал? – Ага. Что же ему еще делать? А утром Альф заступил на смену и увидел, как тот отошел от бревна, постоял немного, а потом… – А он вчера пилил сосновые бревна? – спросила Ангва. – Было дело. Где мне теперь, спрашивается, взять нового голема, чтобы не ждать целую вечность? – Что это? – спросила Ангва и подняла из горы опилок какую-то дощечку. – Это его табличка для письма, да? – «Не убий», – медленно прочитал Моркоу. – «Глина от глины моей. Позор». Как думаете, почему он это написал? – Да чтоб я знал, – сказал Глотт. – Они всегда какую-то ерунду творят. – Он вдруг слегка просветлел. – Слушайте, а может, у него черепок треснул? Ну понимаете, да? Череп… черепок? – Очень смешно, – мрачно произнес Моркоу. – Это я возьму с собой как вещественное доказательство. Доброго утра вам. Выйдя наружу, он спросил у Ангвы: – А почему ты заговорила про сосновые бревна? – Там, в подвале, пахло сосновой смолой, прямо как тут. – Но смола – она же вся пахнет одинаково. – Нет. Только не для меня. Этот голем тоже был в том подвале. – Как и все остальные, – вздохнул Моркоу. – А теперь они кончают с жизнью. – Нельзя кончить с тем, чего нет, – сказала Ангва. – И как нам тогда это называть? «Порча имущества»? – отозвался Моркоу. – Как бы то ни было, их уже не расспросишь… Он постучал по табличке. – Впрочем, ответы у нас есть, – сказал он. – Осталось узнать вопросы. – В смысле «ничего»? – спросил Ваймс. – Яд в дневнике, я уверен! Патриций лижет пальцы, чтобы перевернуть страницу, и каждый день получает небольшую дозу мышьяка! Чертовски коварный план! – Простите, сэр, – сказала Шельма отступая на шаг. – Мне не удалось найти никаких следов мышьяка. Ни единый метод его не выявляет. – Это точно? – Могу еще отправить дневник в Незримый Университет. Там на факультете высокоэнергетической магии построили новый морфический резонатор, и с его помощью можно без труда… – Не надо, – сказал Ваймс. – Еще волшебников не хватало сюда впутывать. Проклятье! Добрых полчаса я был уверен, что все разгадал… Он уселся за стол. С гномом опять было что-то не так, на этот раз что-то новое, и опять Ваймс никак не мог уловить, что именно. – Мы что-то упускаем, Задранец, – сказал он. – Да, сэр. – Давай мыслить логически. Если твоя цель – медленно кого-то травить, надо регулярно давать ему небольшие дозы яда, по меньшей мере каждый день. Мы изучили все, что делает патриций. В воздухе яда быть не может: мы с тобой каждый день заходим в его комнату. В еде тоже, мы в этом уже убедились. Может, его кто-то жалит? Можно отравить осу? Нам надо… – Простите, сэр. Ваймс обернулся. – Детрит? Я думал, у тебя кончилось дежурство. – Я им сказал, чтобы дали мне адрес ентой горничной, которая Ветерок, – стоически ответил Детрит. – Я туда пошел, а тама под дверью куча народу стоит. – В смысле? – Соседи и все такое. И женщины плачут. Я тогда вспомнил, как вы меня учили ентой… как ее… ломатии… – Дипломатии, – сказал Ваймс. – Ага. Не кричать на людей и всякое такое. Я смекнул, что тама ситуация деликатная. Да к тому же они в меня начали кидаться всякими штуками. Так что я вернулся сюда. Но адрес записал, вот. Ну все, я домой. – Он отдал честь, от души треснув себя по лбу, и удалился. – Спасибо, Детрит, – сказал Ваймс. Он посмотрел на листок бумаги, исписанный крупными округлыми буквами. – Первый этаж, Заводильная улица, двадцать семь, – прочитал он. – Ну и дела! – Вы знаете этот дом, сэр? – Наверняка. Я же на этой улице родился, – сказал Ваймс. – Она сразу за Тенями. Ветерок… Ветерок… Да, теперь припоминаю. Жила на нашей улице такая женщина. Тощая была. Все время что-то шила. Из большой семьи. Правда, у нас у всех семьи были большие, иначе не согреешься… Он нахмурился, глядя на листок. Многообещающей зацепкой это не назовешь. Горничные все время наведывались к матерям, как только дома что-то не ладилось. Как там говорила его бабушка? «Сына рожаешь для его жены, а дочку – для себя». Послав туда стражника, только время зря потратишь… – Так-так-так… Заводильная улица, значит, – сказал он. С тем же успехом она могла бы называться Закоулком памяти. Нет, конечно, нельзя разбазаривать ресурсы Стражи и отправлять людей по ложному следу. Но он сам, может, и заглянет. Если будет проходить мимо. Сегодня, например. – Э… Задранец? – Да, сэр? – У тебя… у тебя что-то на губах. Красное такое. – Это помада, сэр. – А. Хм. Помада? Ну хорошо. Помада так помада. – Мне ее дала констебль Ангва, сэр. – Очень мило с ее стороны, – сказал Ваймс. – Наверное.