Послышалась еще пара смешков. Потом Моркоу сел на место, и все сделали вид, что их очень интересует содержимое кружек. – Все в порядке, – тихо сказала Ангва. Грабители чувствовали, что здесь есть какой-то подвох, но не могли разобрать, какой. Никто в трактире не шелохнулся, пока они пятились к двери, снимали засов и, увлекая за собой Ангву, выходили за порог, в туман. – Может, надо помочь? – спросил какой-то констебль-новобранец, когда дверь за ними захлопнулась. – Они не заслужили помощи, – ответил Ваймс. С улицы донесся звон железа, а следом – низкий протяжный вой. И вопль. И другой вопль. И третий вопль, перемежаемый выкриками: «НЕТНЕТНЕТнетнетНЕЕЕЕЕЕТ! Ааааа… Агрх…» Что-то тяжело ударилось в дверь. Ваймс повернулся к Моркоу. – Вы с констеблем Ангвой, – спросил он, – э-э… хорошо ладите? – Хорошо, сэр, – ответил Моркоу. – А то мало ли, вдруг у вас есть какие-то… м-м-м… трудности… Послышался грохот, а потом за дверью что-то забулькало. – Мы с ними справляемся, сэр, – сказал Моркоу, чуть повысив голос. – Я слышал, ее отец не очень-то рад, что она тут работает… – В Убервальде нет закона как такового, сэр. Там считают, что сильному обществу законы не нужны. Я бы не назвал барона сторонником прогрессивных взглядов, сэр. – Говорят, он кровожадный, каких мало… – Она хочет остаться в Страже, сэр. Ей нравится общаться с людьми. Снаружи снова что-то заклокотало. В окне мелькнула мужская рука, отчаянно царапавшая ногтями стекло, а потом резко пропала из виду. – Ну, не мне судить, – сказал Ваймс. – Все так, сэр. На несколько мгновений повисла тишина, а потом дверь медленно открылась. Ангва вошла, поправила одежду и уселась за стол. Все стражники в зале снова уставились в кружки – на случай, если не рассмотрели что-то в прошлый раз. – Э… – начал Моркоу. – Ничего такого, просто царапины, – ответила Ангва. – Но один из них случайно выстрелил другому в ногу. – Занеси в рапорт, что они сами себя поранили, сопротивляясь аресту, – сказал Ваймс. – Да, сэр, – сказала Ангва. – Но это не совсем верно, – заметил Моркоу. – Они попытались ограбить наш трактир и взять вер… Ангву в заложники, – сказал Ваймс. – О, теперь понятно, сэр, – сказал Моркоу. – Сами себя поранили. Да. Несомненно. В «Залатанном Барабане» царило безмолвие. Ведь трудно шуметь, когда лежишь в отключке. Сержант Колон не мог нарадоваться своей находчивости. Как известно, чтобы прекратить драку, надо хорошенько вдарить, но в этом случае оказалось достаточно вдарить по пиву и джину. Кое-кто, правда, все еще держался на ногах. Это были самые прожженные забулдыги, которые пили так, будто завтра не наступит, и втайне на это надеялись. Фред Колон дошел до той стадии опьянения, когда его тянуло на разговоры. Он повернулся к одному из собутыльников. – Х-хорошо тут, – выдавил он. – Ох, что же я скажу жене… – простонал его собеседник. – Без понятия. Ну скажи, что задержался на работе, – предложил Колон. – И мятную конфетку съешь перед приходом, обычно помогает… – Задержался на работе? Ха! Да меня с этой работы выкинули пинком под зад! Меня, мастера своего дела! Пятнадцать лет горбатился на Спаджера и Вильямса, потом Мастерс их разорил, я перешел к Мастерсу, и нате вам, оттуда меня тоже выперли! «В ваших услугах больше не нуждаемся!» А все эти проклятые големы! Лишают людей работы! Да зачем им вообще работать? Им же не надо кормить семью, они ни в семье не нуждаются, ни в еде! Но шевелятся при этом так проворно, что только ручищи мелькают. – Беда. – Расколотить бы их, и дело с концом. У Спаджера и Вильямса тоже был голем, старина Жлоб, но он едва ноги переставлял, а не носился повсюду как ужаленный. Ты подожди, они и твою работу под себя подгребут! – Камнелиц этого не допустит, – сказал Колон, слегка покачиваясь. – Может, тогда меня к себе возьмете? – Ну не знаю, – сказал Колон. Там, где только что сидел один человек, внезапно оказалось двое. – А что вы умеете? – Крутить фитили и обрубать концы, – ответили они хором. – Вот оно как! Полезные навыки. – Вот, держи, Фред, – сказал трактирщик. Он постучал Колона по плечу и положил перед ним бумажку. Колон с любопытством наблюдал, как цифры ползают по листу туда-обратно. Он попытался сосредоточиться на той, что стояла в самом низу, но не смог: слишком она была большая. – А это что еще такое? – Счет за выпивку для его императорского величества. – Что ты мне голову морочишь, никто не может столько выпить… Не буду я за это платить! – Ты не кипятись. Спасибо скажи, что ничего не сломано. – А что тут такого ценного можно сломать? Трактирщик вынул из потайного места под стойкой крепкую ореховую палку. – Руки? Ноги? На твой вкус. – Рон, да ты чего, ты же сто лет меня знаешь! – Да, Фред. Ты всегда был хорошим клиентом, так что я разрешу тебе зажмуриться. – Но это же все мои деньги, до гроша! Трактирщик хмыкнул: – Вот видишь, как удачно совпало. Шельма Задранец прислонилась к стене возле уборной и перевела дух. Умение вовремя сбежать алхимики обретали на самой заре своей карьеры. Как говорили ее наставники, хорошие алхимики бывают двух типов: атлеты и интеллектуалы. Первые могут за три секунды перепрыгнуть через стол и спрятаться за толстой стенкой, а вторые знают, когда именно это нужно сделать. От оборудования было мало толку. Шельма утащила из гильдии что могла, но настоящая алхимическая лаборатория должна ломиться от посуды, сделанной как будто на конкурсе икающих стеклодувов. Порядочные алхимики, когда занимаются опытами, не используют вместо мензурки кружку с медвежонком – надо, кстати, будет вернуть ее на место, а не то капрал Шноббс расстроится. Рассудив, что дым уже рассеялся, Шельма собралась с силами и шагнула обратно в уборную. И еще кое-что. Ее книги по алхимии были настоящими произведениями искусства, каждая страница сделала бы честь любому граверу, но нигде на этих страницах не было сказано: «Не забудьте открыть окно». Там были указания вроде «дабавляйте к цинку щеботанскую воду, пака газ ни вырвится наружу», но никто не потрудился добавить: «Ни павтаряйте это дома» или «С бравями можите папращаться». Так, ладно… На посуде не было и следа того черно-бурого налета, который, согласно «Саставу алхимии», указывал на наличие в образце мышьяка. Шельма исследовала уже всю еду и питье из дворцовой кладовой и приспособила к делу каждую склянку и бутылку, какие ей удалось найти в штаб-квартире Стражи. Она решила еще раз попытать удачи с чем-то, что было обозначено как «Образец № 2». На вид он напоминал кусочек сыра. А это точно сыр? Из-за паров, поднимавшихся над колбами, она уже плохо соображала. Она определенно брала образцы сыра. Ланкрский сыр с синей плесенью («Образец № 17»), например, неожиданно бурно прореагировал с кислотой, прожег дыру в потолке и залил половину стола какой-то темно-зеленой жижей, вязкой, как смола. Тем не менее Шельма решила проверить образец. Несколько минут спустя она лихорадочно листала записную книжку. Первый образец, взятый из кладовой (порция утиного паштета), значился здесь под номером три. А что насчет первого и второго? Так, первый образец – белая глина с моста Призрения, а второй… Она наконец нашла то, что искала. Но этого не может быть!