Сержант Колон качнулся в сторону. В голосе Шнобби прорезалось что-то такое, чего он раньше не слышал. – И тогда ты станешь богатым простолюдином, как и хотел, – продолжил Рон, у которого было не так развито чутье на перемену атмосферы. – А эти чванливые болваны пускай себе грызутся за твой титул. – Продать, значит, свое первородство за черепичную похлебку? К этому клонишь? – спросил Шнобби. – За черевичную, – сказал сержант Колон. – За чечевичную, – осторожно поправил какой-то зевака. – Ха! Ну так вот что я тебе скажу, – раскачиваясь, произнес Шнобби. – Некоторые вещи не продаются. Ха-ха! Кто тащит… ик… деньги – похищает тлен… – И то верно. Кошелек у тебя так истлел, что вот-вот развалится, – сказал кто-то. – Да что такого особенного в этой чечевичной похлебке? – Что деньги? Были деньги, сп… сп… сплыли деньги… Посетители обменялись недоуменными взглядами. Слышать такие рассуждения было непривычно – как если бы кто-то спросил: «Какой толк от спиртного?» или «Эй, подкинуть еще работы, да потяжелее?» – Ячменная намного вкуснее! – Ну как что… – нерешительно произнес какой-то смельчак. – На деньги можно купить большой дом, наесться от пуза… и напиться… женщины, опять же… – И что, это и нужно человеку для щ… для щ… для счастья? – спросил Шнобби, осоловело глядя перед собой. Его собутыльники молча моргали. Шнобби завел их в метафизический лабиринт. – Ну так я вам сам отвечу, – сказал Шнобби. Теперь он раскачивался так размеренно, что походил на перевернутый маятник. – Все это ничто, пустышка! По сравнению с гордостью за свою гиену… гинею… – Гигиену? – подсказал Колон. – Ну за дерево это! – выкрикнул Шнобби. – У меня есть это… гинелогическое дерево, предки и все такое, не то что у вас! Сержант Колон поперхнулся пивом. – У нас у всех есть предки, – негромко сказал трактирщик. – Иначе бы нас тут не было. Шнобби перевел на него свой мутный взгляд и безуспешно попытался его сфокусировать. – Так! – сказал он наконец. – Верно! Только… только у меня их больше, ясно вам? У меня в венах течет кровь самых что ни на есть королей, чтоб им пусто было! – Это ненадолго, – произнес кто-то. Послышался смех, но в нем звучали угрожающие нотки, которые Колон давно научился различать и уважать. Этот смех напомнил ему о двух вещах: 1) ему оставалось всего шесть недель до отставки, 2) он уже давно не отлучался в уборную. Шнобби порылся в карманах и извлек наружу потрепанный свиток. – Видите? – спросил он и не без труда развернул его на стойке. – Видите? У меня и справка есть. Вот сюда смотрите! Тут написано «граф». Это я! Да вы бы могли меня прямо тут повесить! – Могли бы, – сказал трактирщик, обводя взглядом толпу. – В смысле, мой портрет! Переименовали бы это место в «Графа Анкского», а я б сюда приходил и каждый день надирался, как вам мыслишка? – спросил Шнобби. – Пробежит слушок, что тут выпивает граф, и посетители валом повалят. А за это ни пенса с вас ни возьму, ни самого малюсенького пенса! Народ будет говорить: «Вот это место – высший класс, а не какая-то рыгаловка, тут бывает сам лорд де Шноббс!» Чья-то рука схватила Шнобби за горло. Колон не смог опознать ее владельца. Это был один из тех небритых, исполосованных шрамами выпивох, которые ближе к ночи начинают открывать бутылки зубами – чужими, если вечер особенно удался. – Так что мы, недостаточно для тебя хороши, к этому ты клонишь? – спросил выпивоха. Шнобби помахал свитком и открыл рот, из которого – Колон вдруг с ужасающей ясностью это понял – вот-вот должны было вырваться нечто вроде: «Убери от меня руки, презренный смерд!» И тогда сержант Колон, проявив недюжинное самообладание и поразительное отсутствие здравого смысла, объявил: – Давайте выпьем! Его сиятельство угощает! По сравнению с «Залатанным барабаном» «Ведро» на Тусклой улице было оазисом спокойствия. Стража облюбовала это место и превратила его в храм, где можно было в тишине предаться высокому искусству алкоголизма. Не то чтобы там продавали особенно хорошее пиво – пиво было довольно дрянное. Но его подавали быстро, без лишних вопросов и в кредит. Это было единственное место, где Страже не приходилось быть настороже. В умении молча потягивать спиртное никто не сравнится со стражниками после восьмичасовой смены. Алкоголь служил им такой же надежной защитой, как шлемы и нагрудники. С ним было легче сносить удары судьбы. А владелец, господин Сыр, был очень чутким слушателем. Он всегда прислушивался к фразам вроде «Нам еще по одной» и «Подливай, не останавливайся». И умел вовремя сказать нужные слова («В кредит? Не вопрос!»). Стражники всегда платили по счетам, иначе им грозил выговор от капитана Моркоу. Ваймс угрюмо сидел над стаканом лимонада. Он хотел всего-то одну рюмку – и отлично понимал, что даже эта одна ему не светит. Ведь где одна, там и дюжина. Но знание не прибавляло ему радости. В трактире собралась уже почти вся дневная смена, да еще пара стражников, у которых был выходной. Каким бы замызганным ни было это местечко, Ваймсу оно нравилось. Под гул голосов он мог отдаться собственным мыслям, не путаясь сам у себя под ногами. Господин Сыр разрешил сделать из своего трактира, по сути, пятую штаб-квартиру Стражи в том числе из соображений безопасности. Стражники в общем и целом были довольно мирными посетителями. Они переходили из вертикального положения в горизонтальное без особого шума, не затевая крупных драк и почти не громя мебель. К тому же за все это время трактир ни разу не грабили. Стражники очень, очень трепетно относились к тому, чтобы их возлияниям никто не мешал. Потому-то господин Сыр был порядком удивлен, когда дверь распахнулась и внутрь ворвались трое мужчин, размахивая арбалетами. – Всем сидеть на месте! Шелохнетесь – и вы трупы! Грабители остановились у стойки. К их удивлению, приход их не вызвал всеобщего ажиотажа. – Да закройте кто-нибудь эту проклятую дверь! – прорычал Ваймс. Стражник, что стоял у двери, последовал его приказу. – И заприте на засов, – добавил Ваймс. Троица грабителей огляделась. Когда их глаза привыкли к полумраку, они осознали, что обстановка в трактире была весьма… шлемоблещущей. Но все эти шлемы не двигались. Они наблюдали. – Вы, ребята, недавно в городе? – спросил господин Сыр, протирая стакан. Самый храбрый из троицы наставил на него арбалет. – А ну гони деньги, живо! – завопил он. – Иначе, – добавил он, обращаясь ко всему залу, – можете попрощаться с трактирщиком. – Да и пускай. В городе трактиров хватает, – сказал кто-то. Господин Сыр продолжал невозмутимо протирать стакан. – Спасибо, констебль Бедрокус, – сказал он. – У тебя на счету два доллара тридцать пенсов, и не думай, что я забуду. Грабители прижались друг к дружке. Что-то в этом трактире было не так. Им померещился очень характерный звук – с таким звуком из ножен достают всевозможное оружие. – Кажется, я вас уже где-то видел, – сказал Моркоу. – О боги, это же он, – простонал один из грабителей. – Хлебомет! – Я думал, господин Ломозуб вас отвел в Гильдию Воров, – продолжил Моркоу. – Там у нас случилась перепалка насчет налогов… – Не говори ему! Моркоу хлопнул себя по лбу. – Точно! – сказал он. – Налоговые декларации! Наверное, господин Ломозуб волнуется, что я о них забыл. Грабители так вжались друг в друга, что походили на шестирукого толстяка, которому приходится очень много платить за шляпы. – Э… Стражникам ведь нельзя убивать людей, правда? – спросил один. – На дежурстве нельзя, – ответил Ваймс. Тот, что похрабрее, вдруг дернулся и рывком вытащил Ангву из-за стола. – Не троньте нас, а то девчонке не поздоровится! Ясно? – ухмыльнулся он. В зале кто-то прыснул. – Надеюсь, обойдется без смертоубийства, – сказал Моркоу. – Это мы еще посмотрим! – Простите, я разве к вам обращаюсь? – спросил Моркоу. – За меня не беспокойся, – сказала Ангва. Она огляделась, убедилась, что Шельмы рядом нет, и вздохнула. – Пойдемте, господа, пора с этим покончить. – С едой играть нехорошо! – заметил кто-то из толпы.