– Тогда надеюсь, что пепел после этого развеют. В разных частях света. – А что насчет Стражи? – А что Стража? – О. Лорд Витинари открыл глаза. Вопреки всякому здравому смыслу у него болели даже волосы. Он сосредоточился, и мутное пятно возле кровати приобрело очертания Сэмюэля Ваймса. – А, Ваймс, – слабым голосом сказал Витинари. – Сэр, как вы себя чувствуете? – Поистине отвратительно. Что это был за человечек с невероятно кривыми ногами? – Джимми Пончик, сэр. Он когда-то был жокеем и ездил на очень толстой лошади. – На скаковой? – По всей видимости, сэр. – На толстой скаковой лошади? Разве такая может победить на скачках? – Не думаю, что ей это когда-то удавалось, сэр. Но Джимми поднял немало денег на том, что проигрывал скачки. – Вот как. Он меня поил молоком и каким-то противным вязким зельем. – Витинари помолчал. – Я этим сыт по горло. – Понимаю, сэр. – Интересное выражение – «сыт по горло». И почему его употребляют в дурном смысле? Лучше уж быть сытым, чем голодным. – Да, сэр. – Такое чувство, будто я сильно простыл. Все мысли путаются. – Правда, сэр? Патриций снова замолчал. Он явно над чем-то размышлял. – Ваймс, а почему от него до сих пор пахнет лошадьми? – наконец спросил он. – Он коновал, сэр. Но отменный. Я слышал, в прошлом месяце он что-то вколол Дурному Знаку, и тот свалился только на последнем фурлонге. – Судя по всему, укол ему не сильно помог. – Как сказать, сэр. Конь-то был мертв еще на подходе к старту. – Вот оно как. Ладно-ладно. Ты до ужаса мнителен, Ваймс. – Спасибо, сэр. Патриций приподнялся на локтях. – Это нормально – когда дрожат пальцы ног? – Не знаю точно, сэр. – Что ж, думаю, мне стоит полежать и почитать. Жизнь идет своим чередом, верно? Ваймс подошел к окну. На перилах балкона скрючилась жуткая фигура. Она вглядывалась в густеющий туман. – Констебль Водослей, все спокойно? – Так тофно, фэр. – Я закрою окно. Чтобы туману внутрь не напустить. – Ферное рефение, фэр. Ваймс захлопнул створки, прищемив туману несколько щупалец. Но они тут же растаяли в воздухе. – Что это было? – спросил лорд Витинари. – Констебль Водослей – горгулья, сэр. На параде от него никакого толка, на улице – тем более, но если нужно сидеть и не двигаться – ему нет равных. Он чемпион мира по неподвижности. Устрой кто гонки на месте, у него была бы золотая медаль. Он три дня проторчал на крыше под дождем, когда мы ловили Пырялу из Паркового переулка. Мимо него и муха не пролетит. Коридор патрулирует констебль Буравчикссон, на нижнем этаже – констебль Золтплемянникссон, в комнатах по соседству с вашей – констебли Кремень и Морена, а на случай, если кто-то из них начнет клевать носом, сержант Детрит постоянно начеку – он так врежет этому соне, что вы об этом сразу узнаете, сэр, потому что бедолага влетит через стену прямо в вашу комнату. – Похвально, Ваймс. Верно ли я предполагаю, что среди моих стражей нет ни одного человека? Кажется, это только гномы и тролли. – Так безопаснее всего, сэр. – Похоже, ты все продумал. – Надеюсь, сэр. – Спасибо, Ваймс. – Витинари сел и взял стопку бумаг с прикроватного столика. – А теперь не смею больше тебя задерживать. Ваймс разинул рот от удивления. Витинари поднял глаза. – Что-то еще, командор? – Ну… наверное, нет, сэр. Я тогда пойду по своим делам, да? – Если ты не против. И еще: у меня в кабинете наверняка скопилась целая кипа бумаг, так что буду очень признателен, если ты кого-то за ней пошлешь. Ваймс вышел, хлопнув дверью чуть сильнее, чем нужно. Он был в ярости от того, что Витинари крутит им как хочет, а благодарности у него не больше, чем у крокодила. Патриций полагался на Ваймса, не сомневаясь, что тот знает свое дело и сработает на совесть, и не утруждал себя дополнительными размышлениями на сей счет. Ну ничего, однажды… однажды… однажды Ваймс снова сработает на совесть, что же еще ему остается. Но от осознания этого он закипал еще сильнее. Туман за стенами дворца стал еще желтее и гуще. Ваймс кивнул стражникам у ворот и вгляделся в клубящуюся мглу. До штаб-квартиры Стражи в Псевдополис-Ярде отсюда было почти по прямой. Из-за тумана ночь опустилась на город раньше срока. На улицах было почти безлюдно: все сидели по домам, закрывшись ставнями от влажных желтоватых щупалец, которые, казалось, проникали в любую щель. О да… Пустые улицы, промозглая ночь, холод и сырость… Для полного счастья не хватало только одного. Ваймс сказал носильщикам, чтобы отправлялись по домам, и подошел к одному из стражников. – Ты констебль Везунчик, да? – Так точно, сэр Сэмюэль. – Какого размера у тебя ботинки? Во взгляде у Везунчика промелькнула паника. – Что, сэр? – Это же простой вопрос! Отвечай. – Семь с половиной, сэр. – От старого Каблуччи с улицы Новых Сапожников? Те, что подешевле? – Так точно, сэр. – Не могу допустить, чтобы дворец охранял человек в башмаках с картонными подметками! – с притворным возмущением воскликнул Ваймс. – А ну скидывай их, констебль. Взамен можешь надеть мои. Правда, виверна на них… не знаю уж, что там делают виверны, но они тебе по размеру. Чего ты рот разинул? Давай сюда ботинки. Мои можешь оставить себе. – И добавил: – У меня их полно. Констебль в изумлении и страхе смотрел, как Ваймс натягивает его дешевые башмаки и, закрыв глаза, переминается с ноги на ногу. – Ага! – сказал он. – Я стою перед дворцом, верно? – Э… да, сэр. Вы только что из него вышли, сэр. Вон то здоровенное здание – это дворец и есть. – Да, да, – весело сказал Ваймс, – но я бы это понял, даже если бы оттуда не вышел! – Э-э-э…