В глубокой задумчивости Дирборн сверлил взглядом свой стол, а потом столешница вдруг начала вибрировать под ладонями. Схватив телефон, он набрал Рэя Стродера: – Стродер, какого черта?.. – Крыло особо опасных, – ответил тот. – Рушится. – Что? – Стены буквально рассыпаются. – Как? Землетрясение? – Задето только одно крыло. Вся электроника вышла из строя. Мы остались без обзора, но есть сведения, что некоторые заключенные уже за пределами здания. Я отправил охранников с собаками… подождите секунду… Должно быть, Стродер закрыл микрофон ладонью. Дирборн услышал поспешный и крайне неразборчивый диалог, потом Стродер вернулся на линию: – Босс, заключенные вооружены! – Как такое возможно, черт побери? – Не знаю, босс, – отозвался Стродер голосом напряженным, как струна. – У нас жертвы. Вырвался Барч – с проклятым тесаком. Зарезал двоих охранников. Дирборн едва не выронил трубку, и руки его похолодели. – Хуже того, ограждение больше не под напряжением. Охранники с наблюдательной вышки докладывают о прорехах. Босс, это какой-то организованный массовый побег. – Это катастрофа, Стродер, – сказал Дирборн. – Пусть охрана с вышки их всех перестреляет. Стрелять на поражение. Никто не должен уйти! «Только не в мою смену, – подумал он. – Я не позволю этому случиться». Надо было предупредить шефа полиции, но сначала – выбора нет – сообщить боссу, что все пошло псу под хвост с того момента, как старик подхватил насморк. Тяжело вздохнув, Дирборн снова взял телефон и набрал номер Вебба. Но не смог дозвониться. * * * Рагнар Барч мчался по тюремному двору, испытывая чистейший восторг. Не обращая внимания на завывание сирен и ослепляющие прожекторы с наблюдательной вышки, он со смертельной точностью опускал окровавленный тесак на всякого, кто попадался под руку, – неважно, был ли это охранник или такой же заключенный. Он даже отсек голову одной из немецких овчарок, которые его преследовали, не заработав ни укуса, ни царапины. Пистолетные пули свистели над ухом, а с вышки стреляли из винтовок. Двое заключенных, бежавшие по обе стороны от него, были убиты с разницей в пару секунд, а он продолжал бежать целый и невредимый. Заметив прореху во внутренней ограде, он поблагодарил судьбу. Свобода. Он проскочил в дыру, и ему даже направление менять не потребовалось, чтобы проскользнуть в прореху во второй ограде. С тесака капала свежая кровь, ночь сердечно приветствовала его, и огни города манили. * * * Алден Вебб, начальник федеральной тюрьмы, бился во сне от самого страшного кошмара, не в силах проснуться. Скрючившись на его груди и обхватив длинными пальцами вспотевший лоб, ночница шипела и вздыхала от удовольствия, высасывая из тела жизненную энергию, отыскивая в сознании образы, наполненные тьмой и страхом, и выпуская их в беспомощный город. Она стала слишком сильной, чтобы человек мог освободиться самостоятельно, и безудержно терзала его подсознание. Она будет подавлять его слабое сопротивление, пока тело и разум не подчинятся ее воле. И только когда от него останется безжизненная оболочка, она пойдет дальше. Никаких полумер. Полностью сосредоточившись, ночница выпивала его… У Сэма была только одна попытка, чтобы избавить мир от ночницы. Когда он пробрался в спальню Алдена Вебба, мужчина корчился на кровати, а хищный монстр сидел у него на груди и держал за голову. За шорохом простыней и шипением ночницы шагов Сэма было не слышно, и он сумел приблизиться на расстояние, достаточное для удара. Ни секунды не сомневаясь, он обеими руками занес пику, целясь в центр спины ночницы, и… …в тот же момент сердце Вебба не выдержало, и он затих. Возможно, ночница уловила короткий выдох, когда Сэм начал наносить удар. Что бы его ни выдало, ночница резко обернулась, и пика пронзила не спину, а ее левую руку. Рука немедленно съежилась и исчезла. Ночница взвизгнула и с поразительной скоростью бросилась на Сэма, опрокинув его на спину так, что импровизированное копье отлетело в сторону. Поднявшись на корточки, Сэм снова схватил пику и… замер, потому что ночница прыгнула ему на грудь, протянула вперед уцелевшую руку, и ее пальцы сквозь череп проникли прямо в его сознание. Сэм таращился в темное лицо с алыми пылающими глазами, длинным крючковатым носом и широким ртом, наполненным острыми обсидиановыми зубами, и не мог пошевелить ни единым мускулом. Ночница стала сильна, она ввела Сэма в состояние оцепенения: он был в сознании и в ярости, но не мог даже поднять палец. – Аааахх, – вздохнула ночница. – В тебе страха, вины и тьмы столько, что я могу питаться неделями напролет. Хммм… Твой страх – это… ты сам! И страх… за него. За брата. Посмотрим, что получится? Даааа… «Нет!» Но было слишком поздно. * * * Дин сообщил о смерти Мейерсона и наконец-то выскользнул из дома, оставив вдову безутешно горевать. Пока все не закончится, Сэм – победит он или нет – будет молчать; от Люси и Вичорека тоже ничего. Дин зашагал было через вымощенный кирпичом дворик, но резко остановился, увидев, что к нему по ступеням поднимается Сэм, сжимая в руке не импровизированное копье, а мясницкий нож. – Сэм? Что случилось? – Пора, Дин. – Сэм с холодным блеском в глазах прокручивал рукоятку ножа в ладони. – Что за бред ты несешь, Сэмми? Эта ночная сучка сдохла или как? – А ты, разумеется, облажался. – Она уже удрала. Я тебя предупредил. – Я говорил ему, что ты бесполезен. – Кому говорил? Что за… – Дин окаменел, начиная осознавать. – О, я понял. Ты не он. Ты – его дурной сон. – Его лучшая версия. – В твоих снах, приятель. – Нет. В твоем кошмаре. Бездушный Сэм бросился на него с ножом, целясь в горло, но Дин нырнул под лезвие и сделал подсечку. Двойник рухнул в шезлонг и сбил старый трехногий барбекю-гриль. Опомнившись, он вскочил на ноги и со смертельной угрозой во взгляде снова двинулся на Дина. Но у того была другая забота. Если оживший кошмар Сэма здесь, значит, брат действительно попал в неприятности. Надо заканчивать. * * * Хоть Сэм и не мог двигаться, он каким-то образом осознавал, что бездушный двойник напал на Дина, будто их драка стояла у него перед глазами. Кошмар Сэма был двойным: во-первых, он боялся, что снова потеряет душу, во-вторых, что Бездушный Сэм убьет брата. И этот кошмар воплощался в жизнь, пока Сэм беспомощно валялся на полу спальни начальника тюрьмы. Будучи не в силах вмешаться в драку, он, парализованный, мог только ждать, пока ночница не выпьет его досуха. Оружие против нее лежало в пределах досягаемости, но он не мог им воспользоваться. У него было преимущество над ночницей только в то время, пока она питалась, пока была полностью сосредоточена на поглощении тьмы. Но в нынешнем состоянии Сэм не мог ничего с ней сделать. Он ничего и не делал. Ничего. Хотя Сэм не мог сопротивляться, его тело было полно желанием сражаться любой ценой. Тогда он позволил напряжению рассеяться и уйти. Зачем сражаться? Она слишком сильна. Она держит его под полным контролем. Победить нельзя. Может, лучше сдаться? Сдаться, и скоро все будет кончено. Не придется смотреть в лицо Дину. Не придется смотреть в лицо поражению. Никакой надежды… Ночница заметила перемену в его поведении. Она наклонилась, раздувая ноздри, алые глаза полыхнули ярче. – Вот так, – прошипела она. – Отдай мне… свое отчаяние… Сэм закрыл глаза, чтобы не видеть ее победу. Она, конечно, одержит верх, но зачем на это смотреть? Осталось только сдаться… Он лежал совершенно неподвижно, не сопротивлялся, отдавая именно то, чего желала ночница. Когда она начала раскачиваться взад-вперед и шипеть, Сэм позволил себе почти незаметную улыбку… И вогнал наконечник пики ночнице в грудь. Тварь пронзительно взвизгнула и забилась, когда пика прожгла концентрированную темноту ее сущности. Сэм вскочил и схватил импровизированное копье крепче, вращая его и перемещая к центру съеживающейся массы, пытающейся соскользнуть с острия. Распространив вокруг себе волну затхлой вони, тело чудовища распалось на быстро истончающиеся струйки мрака, которые затем вспыхнули, осыпались едким пеплом и… растаяли. Сэм постоял, тяжело дыша, и наконец позволил копью выскользнуть из пальцев. * * * Загнанно дыша, Дин стоял в углу дворика, где рухнул Бездушный Сэм. Подняв свою пику, Дин оглядел ее: кровь, разумеется, исчезла и с нее. Заметив какое-то движение у двери, он бросил взгляд через двор и увидел бледное лицо вдовы Мейерсона в окне. Интересно, она видела всю драку? Или только смертельный удар? Она осудила его, прежде чем тело исчезло? Восприятие – реально, как говорил Сэм. – Ты не прав, Сэм, – сказал Дин, глядя в еще недавно залитый кровью угол патио. – Это был не ты. Ни разу. Рядом с поваленным шезлонгом ожила рация, и раздался голос брата: – Дин, все. Дин поднял трубку: – Я и не сомневался.