За их спинами двери в кафе распахнулись, и по ступеням спустились Люси, Милли и Йозеф Вичорек. – Я там всех предупредила, что нам нужно вам кое-что передать, – объяснила Люси. – Что теперь? – Зависит от обстоятельств. – Дин повернулся к Джеффрису. – Можно нам обеспечить бинокли, пару раций и доступ на часовую башню? – По всем трем пунктам – да. – Отлично. План такой… Так как Люси рассказала, что единственный способ добраться до верха – это карабкаться по уйме узких крутых ступеней, Милли решила остаться в закусочной. В итоге в роли наблюдателей пришлось выступить Люси и Вичореку. Оставив на страже одного патрульного, они поехали к зданию муниципалитета. Там Джеффрис вручил Люси и Вичореку рацию, бинокли и ключ от входа в часовую башню. Потом он передал две рации Винчестерам и поспешил на помощь временному напарнику – охранять закусочную, пока братья будут выслеживать ночницу. Дин взглянул на карту, проверяя адрес начальника тюрьмы. Из рации, которую держал Сэм, послышался треск, потом голос Люси: – Мы на месте. Обзор 360 градусов. Шесть… семь пожаров. Кое-где нет света, но не… Ух ты! На северо-востоке, там… двигается. – Что двигается? – спросил Сэм. – Вы сказали, что она становится сильнее. Она… как черное покрывало над домами. Под ней на секунду гаснут огни. Плывет против часовой стрелки, как вы и сказали. Поворачивает к северо-западу. – Если она двигается, – проговорил Дин, – значит, не питается. Пока. – Хорошо, надо быть начеку. Дин вел «Импалу» на север, внимательно смотрел на дорогу и чувствовал, что отключается, как будто едет много часов напролет, завороженный бесконечными километрами дороги. Должно быть, недостаток сна мешал сосредоточиться. Он попытался стряхнуть дрему и тут увидел в зеркале заднего вида ее – Лизу: она выбежала на дорогу вместе с Беном, а вслед за ними, готовый напасть, выскочил бешеный волк. Дин ударил по тормозам и начал разворачивать машину. – Лиза! – крикнул он. – Там, вместе с Беном. Они в беде, Сэм! Сэм посмотрел через плечо: – Они не настоящие, Дин. Не могут быть настоящими. Настоящие Лиза и Бен дома. В безопасности. Это все ночница – она обернула твои страхи против тебя. – Как? Я же не сплю. – Когда ты вымотан, сознание затуманено. Ты видишь сны наяву. Сейчас она сильнее. Может, ей только и надо, что пробиться в твое подсознание. – Надо им помочь, Сэм. Если я не… Брат схватил его за руку: – Я тоже кое-что видел, Дин. Вчера. Кое-что ненастоящее. Это все игры с сознанием. Твои страхи подпитывают ее. Если сейчас поддашься, она победит. – Проклятье! – Дин снова прибавил газу и глубоко вздохнул. Он не смог защитить Софи. И всегда беспокоился, что, будучи охотником, навлечет опасность на Лизу и Бена. Кошмары приходили в подтверждение его опасений. А теперь ночница использовала его неспособность справиться с собственными страхами, чтобы играть с его разумом. – Ты прав. Это все не по-настоящему. Лизы и Бена тут не может быть… Поверить не могу, что я повелся… Покачивая головой, Дин снова взял нужный курс и высадил вооруженного чугунной пикой и отмычками брата около дома начальника тюрьмы. А сам отправился к дому Фила Мейерсона, бывшего сотрудника Центра контроля заболеваний. Припарковался за полквартала. Ему не нужен был рапорт Люси, чтобы понять, что ночница достигла цели и начала питаться: в доме, как и в половине квартала, не горел свет. – Вырубаю звук, – предупредил Дин и до минимума снизил громкость. Рано или поздно рация отключится, но неизвестно, когда именно. Один звук не вовремя, и элемент неожиданности потерян. Он помчался к дому и, обогнув его по мощенному кирпичом патио, подбежал к задней двери. Опустившись на колени, Дин минуту поработал отмычкой, ориентируясь только на звук, и наконец открыл замок. Оказавшись в доме, он выждал еще пару минут, чтобы ночница наверняка приступила к еде и успела принять материальную форму, но не стал затягивать паузу надолго: с подсознания Мейерсона станется устроить в Клейтон-Фоллз вспышку бубонной чумы. С импровизированным копьем наготове Дин пробирался по дому. * * * Только что Джеффрис болтал с Баумбахом – временным напарником из патруля, которого все еще пугало увиденное в городе, – а в следующий момент увидел, как твари, вышагивающие по тонкому пологу белесой дымки, появились у входа на стоянку. Хотя ДеЯнг и Шоу предупреждали, какого рода ожившие кошмары могут возникнуть, Джеффрис не стал бы с такой готовностью открывать огонь по очевидно заболевшим людям, если бы сам не видел их зловещее возникновение из ниоткуда. Баумбах в ужасе наблюдал, как Джеффрис пристрелил двух больных геморрагической лихорадкой, которые направлялись к кафе. – Какого черта? – прошептал он. – Они не настоящие, Баумбах, – отозвался Джеффрис. – А вот их болезнь заразна по-настоящему. Еще семь человек проявились в разных точках возле закусочной. Они ковыляли к дверям и умоляли о помощи, а кровь бежала у них из глаз, ушей, носа и рта, и они, давясь ею, стонали: – Помогите! Помогите нам! Пожалуйста! Когда они приблизились на расстояние выстрела, позади из ниоткуда появились еще пятеро. Скоро они задавят чистым количеством! Джеффрис прицелился, но боковым зрением заметил, что Баумбах застыл от шока. – Баумбах! Стреляйте! – приказал он. Патрульный тупо кивнул: – Х… хорошо. Они открыли огонь одновременно: Баумбах очищал левую от входа сторону, Джеффрис – правую. У Джеффриса мелькнул вопрос, что думают посетители в закусочной, наблюдая, как копы отстреливают нуждавшихся в помощи гражданских, но он отогнал эти мысли в сторону. А мгновение спустя надвигающиеся зараженные (он обозначил их так, чтобы отличать от настоящих людей) исчезли. Даже подстреленные. Джеффрис включил рацию: – ДеЯнг? Шоу? Все? Спустя несколько секунд ДеЯнг горько и разочарованно отозвался: – Нет. Мейерсон мертв. На связь вышел Вичорек: – Тварь движется. * * * К тому времени, как Дин добрался до Мейерсона, сидевшего на диване около настольной лампы с кроссвордом на коленях, тот был уже мертв, а ночница исчезла. Осмотрев тело, Дин увидел, что Мейерсон не превратился в иссушенную оболочку. Да, он был морщинистым и старым, но не кожа да кости. «Должно быть, он не выдержал нагрузки», – предположил Дин. А может, сердечный приступ или инсульт. Дин включил рацию, чтобы сообщить брату о находке и предупредить о готовности к дальнейшим действиям. Лестница скрипнула. Дин поднял глаза и увидел, что на него уставилась пожилая женщина в длинной ночной рубашке. – Кто вы? Как вы попали в… Что вы сделали с моим мужем? – спросила она. – ФБР, – быстро сказал Дин и полез за удостоверением, одновременно пряча пику за ногу, чтобы миссис Мейерсон сама не заработала сердечный приступ. – Боюсь, ваш муж скончался. – Нет… нет… – Ее глаза наполнились слезами, она обошла Дина и склонилась, хватая мужа за плечи. – Фил! Фил, Господи, Филип! Пожалуйста, не… – Она бросила обвиняющий взгляд на Дина. – Что случилось? Что вы тут делаете? – Мы с напарником расследуем странные происшествия в городе. Я… я думал, ваш муж сможет нам помочь. Хотел спросить кое-что. Но… наверное, сердечный приступ. Скорее всего, женщина не услышала и половины из того, что мямлил Дин. Она села возле мертвого мужа и с беззвучными рыданиями уронила голову ему на грудь. «Удачи, Сэм, – мысленно пожелал Дин. – Прибей уже тварь наконец». Когда темнота опустилась на дом начальника тюрьмы и ближайшие фонари погасли, Сэм проскользнул к задней двери и с помощью отмычки вскрыл замок, дав ночнице достаточно времени, чтобы пристроиться и начать питаться. Вебб был моложе Мейерсона, так что времени должно было уйти больше. Если Сэм слишком поспешит, им придется начать все сначала, не зная, куда она направится на этот раз, и потеряв примерно два чертовых часа. Вот так-то. Все или ничего. Еще одной ночи Клейтон-Фоллз не переживет. Глава 33 В западной части города, на территории федеральной тюрьмы, стены крыла для особо опасных преступников начали дрожать. В бетоне появились трещины, быстро разбегаясь по всем направлениям. Большие куски стен откалывались, словно льдины от айсберга. В то же время забарахлило электричество, выводя из строя датчики движения и систему видеонаблюдения. В одиночных камерах самые опасные заключенные начали обращать внимание, что что-то не так: свет мигал, двери скрипели, бежали трещины по стенам помещений, которые были, по сути, камерами сенсорной депривации, если не считать узких оконных проемов, позволяющих разглядеть кусочек неба и больше ничего. Обитатели этого крыла проводили двадцать три часа в сутки в своих камерах, известных как «специальные жилищные единицы», или СЖЕ. Один час выделялся на разминку, тоже в одиночестве, в помещении, напоминающем пустой резервуар бассейна. Когда стены пошли трещинами, некоторые заключенные испугались, что будут раздавлены тяжелыми бетонными плитами и они станут жертвами стихийного бедствия, о которых никто не станет горевать. Но каждый из них рассматривал и возможность побега. Рагнар Барч соскочил с койки и с восторгом наблюдал, как две длинные трещины бегут с разных концов стены к двери, образуя перевернутую V. Шагнув вперед, он прижал ладони к каменному блоку, и, к его восхищению, кусок со скрежетом вывалился наружу, открывая брешь в когда-то непробиваемой стене. Внимание Барча привлек блик – звездный свет отразился со стороны койки. Когда он увидел знакомый предмет, который лежал там и манил к себе, то улыбнулся в первый раз с тех пор, как попал в эту тюрьму. Он сжал рукоять нового сияющего тесака и выбрался в проломанную стену, горя желанием бросить вызов дарованной ему судьбе. Джаспер Дирборн, заместитель начальника тюрьмы, ответственный за безопасность, причесал пятерней редеющие седые волосы, уверенный, что его кто-то проклял. Босс, Алден Вебб, оставил его ответственным, а сам ушел рано, пожаловавшись, что чувствует себя выжатым. Решил, что подхватил какую – то неприятную болячку или что-то вроде того. Разумеется, Дирборн мог поруководить делами денек-другой: обычно время проходило без происшествий, большей головной болью была возня с канцелярщиной. Однако однообразие ведет к самоуспокоению, а этого Дирборн никогда не терпел ни в себе, ни в других. Вчерашнее, оказавшееся ложным, сообщение о побеге заключенного хотя бы немного встряхнуло персонал. Уровень опасности в мыслях Дирборна подскочил на деление, когда он прослышал о торнадо, бушующем в нескольких километрах от тюрьмы. Но ничто не могло сравниться с докладом Рэя Стродера, начальника по обеспечению мер безопасности, который тот принес несколько часов назад. Каким-то образом Курт Махалек, один из самых печально известных обитателей крыла, умудрился тщательно и без остатка выпустить себе кишки прямо под камерой наблюдения. Капрал Урбино, следивший за камерами охранник, заметил помехи на экране, но к тому времени, как принял решение о них доложить, изображение вернулось: Махалек лежал среди разбросанных по всей камере кровавых ошметков. Дирборн решил, что человек не может самостоятельно сотворить акт такой зверской жестокости над собой. Логическое умозаключение приводило к выводу, что Махалеку помогли. Заключенные не имели доступа в камеру – только люди Дирборна. Он вознамерился найти того, кто решил творить собственное правосудие – жестокую казнь. И если в рядах Дирборна зрел заговор, хотелось раскрыть его, прежде чем придется рассказать Веббу о провале. Он взял ситуацию под контроль: Урбино был отстранен от обязанностей и ожидал допроса. Дирборн планировал опросить всех, кто имел доступ в крыло для особо опасных, и всех, кто не мог отчитаться, где был в указанное время. Даже если это займет всю ночь.