— Ох, милая, болезнь эта дуростью называется. Я глупая была, людям верила. А нельзя. Нельзя, моя хорошая, людям верить. Особенно богатым. Они меня искалечили. И бросили умирать. Если бы не Сашенька, воспитанник мой, и умерла бы. А ему всего семь лет было. Он “скорую” вызвал, и как щеночек, возле меня скулил сидел, пока врачи приехали. Петр, садовник наш, как раз за моим в лицей поехал. Привез его и сразу “скорая” во двор. А тот как увидел меня на полу, и Сашеньку в крови, бросился бить его. Думал, это он меня… Еле растянули парнишек. А меня в больницу. Только поздно уже было… — Простите пожалуйста, что пришлось вспомнить это. — Юля подошла ближе и осторожно взяла руку женщины. — Я и не забывала, милые мои. Я каждый миг помню, как вчера. Там ведь жизнь моя закончилась, как забыть? — Это случай был, вы случайно упали? — Глухо спросил Егор. — Егорушка, что ты, как сама-то? Я там каждый день по сто раз пробегала, да и с Сашенькой, с игрушками, с едой в руках. Не растяпа же я какая была, чтобы упасть… В палате воцарилась столь глубокая тишина, что слышно было как лопаются бульбашки в бутылке минералки на столе. — Елена, пожалуйста, скажите нам, кто мог столкнуть вас? Елена Алексеевна закашлялась. — Простите, мне на капельницу нужно. Срочно нужно. Позови медсестру Егорушка. Плохо мне. Испугавшись, Юля бросилась в коридор за сестрой. Вернулась с полной женщиной, строго смотревшей на нее. — Елена Алексеевна, можно я к вам еще зайду, в другой раз? — Прошептала Юля вдогонку. И увидела еле заметный кивок седой головы… Глава 18. Слишком близко В уютной кофейне на окраине города Юля пришла в себя, только когда все пакетики с сахаром были аккуратно засыпаны в ее чашку. Казалось, еще пакетик — и напиток можно будет есть, а не пить. Юля виновата подняла взгляд на Егора. Тот молча и удивленно наблюдал за ее манипуляциями. — Прости. Задумалась. — О том, сколько сахара поместиться в кофейную чашку? — 7. — Что?? — 7 пакетиков — и кофе еще можно пить. Больше — уже не будет вкуса кофе. — Спасибо, просветила. — Егор наконец-то улыбнулся. Его лицо становилось довольно приветливым и человечным, когда он улыбался. Жаль, происходило это очень редко. — Что думаешь? — О чем именно? — О бывшей няне Ковальских. — Не могу сказать. Все слишком размыто. Пунктиром все. Но знаешь, у меня чувство, будто эта женщина — ключ ко всему. Начало всего. Только не хватает еще одного кусочка пазла, чтобы картинка соединилась. Будто мы упустил что-то очень важное. Но я не знаю, что. — Для начала мы упустили Алину. Или убийцу, который был у нее раньше нас. Перед самим нашим носом. — Да, это обидно. Может Юрка узнает что-то по своим каналам. — Ты его давно знаешь? — Юрку? Он жил в моем городе, учился в параллельном классе. Нравился всем девочкам. — Юля улыбнулась. — Мне нет, если что. Слишком он был… резкий, что ли. Грубоватый, как все подростки, но намного жестче друзей. Дрался постоянно с кем-то. Пацаны его недолюбливали. А потом переехал в город из наше провинции и встретились мы уже, когда я начала работать у Саши. — Ясно. Он надежный человек? — Конечно. Почему ты спрашиваешь? — Жизнь научила. “Доверяй, но проверяй”. — А мне ты доверяешь? — Тебе да. Ты открыта. В тебе нет ни капли скрытности или лжи. Таким людям трудно жить, наверное. — Нормально. Главное, чтобы пакетики с сахаром были рядом. — Смешно. Что будем делать, Юля? — Я бы хотела поговорить с одним человеком. Да, боюсь, разговора не выйдет особо. — С кем? — С Анной Петровной. — Ты самоубийца? Она тебя испепелит одним взглядом. — Возможно. Но ведь дело касается ее сына. Неужели она не хотела бы ему помочь? К тому же у меня есть небольшой козырь в рукаве. — Не знаю, что сказать. — Расскажи о ней. Ты ведь получше меня ее знаешь. А я пока допью кофе. — Скорее уж доешь. — Егор снова улыбнулся. Но улыбка быстро сошла с его лица, когда он начал говорить о госпоже Ковальской. — Она слишком тяжелый человек. Все в доме ее боятся. Даже Саша. Мне кажется, он не только боится, но и даже ненавидит ее. Да, впрочем, найти человека, который ее любит, наверное более чем сложно. Она все должна контролировать. И всех. Ее должны уважать и боятся. Даже если уважать особо не за что. Неприятная женщина. — Какие отношения у нее были с Эммой? — Я знаю это только из разговоров Марии и Петра. И немного самого Ковальского. С Эммой я тогда не общался. Ковальская не любила ее. Унижала при встрече. Но Эмма слишком светлая, добрая была. Она даже не замечала… Со временем к ней привязались мальчики, Ковальская видела результат занятий и то, как Эмма любит их, и немного оттаяла. — Но потом начался роман с Сашей… — Да. И скандалы дома. Мария говорила, что это было страшно. Как стихийное бедствие. Не знаю, как Эмма это пережила… — Не пережила… — Юля внимательно посмотрела в глаза Егора. В них она увидела ту же мгновенную вспышку, которая пронзила и ее мозг. Они встали с плетеных стульев одновременно. Глава 19. Тайны Снежной Королевы Анна Ковальская жила в новом доме практически в центре города. Как и подозревали ребята, путь к ее квартире был щедро охраняем турникетами, домофоном и, на десерт, устрашающего вида консьержкой. Впрочем, все препятствия, кроме консьержки, Егор быстро преодолел. Юля не слышала, что он говорил женщине, но была удивлена метаморфозами, просто на глазах происходящими с ней и с Егором. Всегда угрюмый и закрытый, тут он расцвел в улыбках, дружелюбной жестикуляции и то удалялся, то приближался к столу, а вскоре и вовсе перегнулся через него и что-то доверительно шептал бдительной охраннице дома. Через несколько минут женщина растаяла, и вот они уже поднимаются в элегантном, но слишком вычурно оформленном лифте. — Что ты ей сказал? И что вообще с тобой произошло? Не думала, что ты можешь быть таким… — Каким? Общительным? — Даже не знаю. Я думала, что отсюда придется уходить с этой женщиной. Она одного тебя уже не отпустит. — Нам не помешают новые лица. — Егор улыбнулся. Улыбки исчезли на лицах обоих, когда створки лифта закрылись за ними на площадке пятого этажа. В шаге от них сверкал золотом на двери номер 16. И Егор, и Юля не горели желанием общаться с Анной Петровной. Но это было нужно. Юля верила, что этот разговор даст ей шанс увидеть новые нити или и вовсе раскрутит весь клубок тайн и загадок вокруг “Дома с химерами”. После нескольких нажатий на звонок, отозвавшихся инструментальным переливом внутри квартиры, дверь так и не открыли. Не открыли ее и после деликатного Юлиного стука костяшками пальцев по полированному лаку. Разочарованно вздохнув, девушка резко развернулась назад к лифту, но Егор осторожно провернул литую золотистую ручку и дверь внезапно подалась внутрь. Не веря своему счастью оба быстро нырнули в нутро поистине огромной квартиры. Здесь все дышало богатством и роскошью. Лаконичная мебель, явно дизайнерские обои с объемными рисунками, тяжелые роскошные, хоть и давно не модные, шторы-портьеры на окне. Несмотря на богатое убранство, здесь не было духа уюта, ощущения дома. С первого взгляда огромный зал-прихожая казался скорее номером-люкс в отеле, чем жилым местом. А еще запах… Пахло спиртным (Юля хорошо знала этот запах. Он говорил о том, что человек, живущий тут не просто выпил бокальчик вина, а пил много и довольно крепкий алкоголь). Даже дорогой парфюм с выраженными нотами жасмина и не менее дорогие сигареты не перебивали этот запах, скорее даже делали его приторнее. Юля и Егор двигались по мягком ковровому покрытию нарочито медленно. “Словно муха в меду” — Грустно подумала Юля, еще не понимая, к чему готовиться. Прихожая была пустая. Никто не ждал гостей и не собирался их встречать. Время будто застыло, когда Егор осторожно открыл еще одну тяжелую дверь. В лицо ударил запах алкоголя, сигаретного дыма и духов. Анна Петровна полулежала, полусидела в большом кресле на кухне. Сама кухня блистала чистотой, и заваленный какими-то бумагами стол казался совершенно чужеродным предметом здесь. Дополняла образ почти пустая бутылка виски и полная пепельница. Женщина не слышала и не видела никого вокруг. Юля с ужасом подумала, что она мертва. Но к счастью, на бледном шелке домашней блузы равномерно поднимался и опускался золотой медальон.