- Бьянка в трауре. Черт, черт, черт. Сэульв Лусебрун, самый молодой адмирал за всю историю королевства, принявший северный океанский флот как склонную к бунтам полупиратскую банду на дырявых посудинах, и сумевший навести там такой порядок, что до сих пор дисциплину и отвагу тамошних моряков ставят в пример, не задумываясь взявший на себя ответственность за всеми отвергнутого племянника, разом пресекший начинающуюся травлю — теперь боится мнения соседей. Невеста в трауре по нелюбимому брату, значит, венчаться нельзя. Дядя может дни напролет сидеть рядом со своей дамой сердца, но заночевать в том же доме, где кроме нее постоянно живет хотя бы пара слуг, а девичью спальню оберегают прочные засовы, нельзя, неприлично. Действительно, остается только нанять посторонних людей для охраны. - Я поговорю с Трэкулом и Мокридой. Если они согласятся, контракт подписывать с вами или с Бьянкой? - С ней, конечно. Трэк согласился сразу, как только узнал, в чем состоит задача. Пожав плечами, заявил, что если монета подходящая, так можно и взяться. По непостижимой скаегетской логике заказчица, платящая деньги, является не женщиной, а работодателем и опасности для его чести не представляет. Мокрида шипела и плевалась как рассерженная кошка, но, в конце концов, бородач ласковыми и обоснованными увещеваниями уговорил и ее. Убрать мнение с лица целительница, однако, не согласилась, так что отправляться на переговоры с потенциальной клиенткой предстояло мне одному. Трэк ожидаемо уперся: пока не заключен контракт заказчица считается ба… дамой! Не пойду! Но в последнюю минуту всё-таки передумал. Дядя рвался отправиться с нами, но наемники всегда договариваются с потенциальными заказчиками с глазу на глаз, без свидетелей. Подъездную аллею усыпали желтые листья, облетевшие с вязов. Мы брели, утопая в них по щиколотку. Имение Сливовая Косточка. Возможно, я уже приезжал сюда раньше. Когда маменька еще была не «какой-то певичкой», а Амалией Кондрагон, бывшей звездой столичной оперной сцены. Иногда я думаю: воспринимала ли она свое замужество, жизнь в Туманном Озере, рождение ребенка как реальность, или это было для нее очередной ролью, неинтересной и не слишком удачной? Дверь нам открыл сгорбленный шамкающий дед. Должно быть, тот самый садовник, и прочая, и прочая. Ко всему еще и дворецкий. Проводил в гостиную. Обстановка здесь была богатой. И нарочито мужской. Ковры, развешенное на них оружие. Две перекрещенные сабли. Не новодел, хорошая сталь. Головы кабанов и оленей. Тьфу, ненавижу охоту, а похвальбу ее трофеями еще больше. Курительная трубка на камине. И нигде ни вазочки, ни статуэтки, ни мирной картины, пусть самой маленькой, пейзажа или натюрморта. Никаких безделушек, некчемных, но создающих уют. Бьянка де ла Нир или вовсе не допускалась сюда, или не имела воли что-то менять. Сама хозяйка появилась неслышно, как привидение. Не будь я наемником, привыкшим всегда держать под наблюдением все двери, да и окна тоже, не заметил бы. Действительно, в трауре. Даже вуалетка присутствует, это-то среди бела дня, в родном доме. Или нацепила, узнав о приходе гостей? - Сударыня. - Господа… - запнулась, не зная, как обращаться к наемникам. - Солевейг Лусебрун. Мой спутник — Трэкул сын Стензальта. Заказчики называют бойцов серых отрядов просто по именам. И говорят нам «вы». - Ах вот как… Благодарю. Садитесь, господа. Кресел было всего два. Трэк мотнул мне бородой в сторону одного из сидений, а сам отошел к дверям. Кресло у камина было удобным, расслабляющим. На маленьком столике рядом с ним стоял поднос с бутылкой коньяка и одним стаканом. Напротив еще одно кресло, на сидение характерная продолговатая вмятина. Кое-кто любил отдыхать здесь, взгромоздив ноги повыше. Бянка де ла Нир присела в продавленное кресло без привычки, на самый краешек. Воровато потянулась убрать выпивку, но, засмущавшись, отдернула руку. - Сударыня, я слушаю вас. Хозяйка Сливовой Косточки перевела испуганный взгляд с меня на подпирающего косяк скаегета и обратно. - Разве господин Лусебрун не сказал вам? Я хотела бы нанять охрану. - Для дома или для себя лично? - Мне самой… - Тогда это называется «телохранителей», - провинциальная барышня стыдливо опустила глаза, слово показалось ей двусмысленным. - При заключении контракта важна терминология. На какой срок? - Я не знаю… - Значит контракт, прерванный по желанию нанимателя или при необратимых изменениях условий найма. Вас беспокоит что-то конкретное? - В последнее время в Сливовой Косточке стало страшно жить. Какие-то люди постоянно шныряют поблизости. Ночью кто-то крадется на крыльцо, пробует двери. Заглядывает в окна… И, пробравшись в гостиную, со зловещим хохотом сыпет яд в утренний коньяк братца Жакоба. Почему шериф до сих пор не арестовал Бьянку де ла Нир? Я пригляделся к дядиной возлюбленной повнимательнее. Из тех, чей хрупкий беззащитный облик должен вызывать в сердцах желание защищать, помогать, оберегать. Похожа на мою кузину Анжелику — тоненькую воздушную большеглазую дрянь. Но девичьими слезами от Бьянки не пахло. - А еще в покинутой часовне на заболоченном погосте по ночам горит огонь. Мои окна выходят на ту сторону. Стакан валерьянки и срочно замуж, потом к законному супругу в дом. В Туманном Озере вид из окон не так чтобы очень, но ни в одно из них не видно затопленного кладбища. - Вы подозреваете кого-то в злых умыслах? - Нет… нет… - Если вы захотите заключить с нами контракт, он вступит в силу через три часа после подписания. Мы поселимся в вашем доме. Бьянка покраснела и принялась нервно теребить зажатый в кулачке платочек. Похоже, эти крошечные лоскутки тонкой ткани в промышленных масштабах тщательно украшают кружевами и вышивкой затем лишь, чтобы отдать на растерзание робким провинциальным девам. - Присутствие в доме наемников, равно как и врача, священника и слуг мужского пола не является компрометацией для дамы. С нами будет госпожа Мокрида Орел, целительница. Прокорм и прочее за наш счет. Вы согласны? Бьянка поднесла свой платочек к губам и судорожно кивнула. - Об условиях оплаты с вами поговорит почтенный Трэкул. Мы с сыном Стензальта поменялись местами. Я встал у двери, он уселся в кресло. Почти не вслушиваясь в мерный бубнеж скаегета: «Прочитайте, пожалуйста… Вам всё понятно? Распишитесь здесь… Не волнуйтесь, всё будет хорошо...», я оглядывал комнату и размышлял о том, что же мне столь категорически здесь не нравится? Черт! Коньяк на столике! Если это не вещдок, то я мать-настоятельница ближайшего монастыря! Я подошел к столику и, не таясь, плеснул коньяка в стакан. Сунул в посудину нос. Измененный, черный, волчий. Так нюх обостряется в разы. Запах спиртного резкий, для меня неприятный. Не расчихаться бы. Но чистый, без всяких добавок и примесей. Нет тут травы. Ставлю стакан на стол. Трэк смотрит на меня с пониманием, Бьянка с изумлением. Вы ждали от наемника хороших манер, сударыня? - Угощайтесь! - пискнула дядина пассия. - Спасибо, не употребляю. Я поднимаю бутылку и, поболтав содержимое, смотрю на просвет. Осадка, выпавшего на дно, который должен был быть, даже если б ядовитую траву истолкли в пыль, не наблюдается. И Бьянка удивлена, но не смущена. Кто бы ни прикончил Жакоба, он сделал это без помощи данной бутылки коньяка. Шерифу есть о чем поразмыслить. Закончив переговоры и получив аванс, Трэк хозяйственно сгреб монеты в кошель, аккуратно сложил наш экземпляр договора, засунул его за голенище и, поднявшись, поклонился Бьянке. - Не прощаемся, сударыня. Мы скоро вернемся и приступим к выполнению своих обязанностей. Еще раз поклонившись, скаегет потопал к выходу. Я чуть замешкался, обходя кресла. - Солевейг, постойте. Бьянка смотрела на меня, а пальцы ее скручивали многострадальный платочек в тонкий жгут. - Солевейг, я вспомнила. Мы действительно учились в одной школе. В то время, когда у вас в семье произошло несчастье. Мне очень жаль. Надеюсь, в будущем… Это тоже было. Брезгливое снисхождение, с каким нищему швыряют объедки. Гораздо хуже, чем неприкрытая злоба, издевательства, оскорбления. - Вам жаль? Чего же? Что вы с подругами передавали друг другу то, о чем судачили ваши родители? О шлюхе Амалии — а чего еще ждать от певички? Что Лусебруны сейчас в затруднительном положении, наследник имения и герба вполне может оказаться бастардом? Искренне желаю, чтобы про ваших с дядей детей никто никогда ничего подобного не сказал. Бьянка тихо ахнула, прижав ладони к лицу. Я вышел, не оглядываясь. Трэк догнал меня на засыпанной листьями аллее. - Солевейг, душа, зря ты так. - А чего она… подлизывается? Тоже мне, добрая мачеха, чудесное людям явление. - Бьянка, что ли, тебя тогда обижала?