Ой, воинские боги, как же вообще эту орясину держать? Не зря к доспеху присобачен специальный крюк для опоры. А тут еще нужно с седла раньше срока не съехать, да следить, чтобы верный конь скакал куда надо. А вороного для меня дядя точно раздобыл в каком-то специальном месте. Чудо что за конь! Не смотря на то, что всадник его держится верхом, как собака на заборе, не растерялся, в нужный момент взял с места правильным аллюром, постепенно разгоняясь, и понес меня прямиком на противника. Чувства спутались в единый клубок, их не отделить одно от другого. Топот конских копыт; ветер в лицо; запах сухой травы и начинающих опадать листьев; стремительно надвигающийся черный василиск на сюрко де ла Нира. Именно его надо поразить копьем. Белое острие и черный коронованный змей о двух ногах и крыльях. Больше нет ничего. А мой противник? Видит ли он человека, или только геральдического гиппокампуса, морского коня? Я получаю два удара одновременно. Тот, что приходится в грудь, под ключицу, опрокидывает меня назад. Другой выдергивает из-под локтя копье. Я попал. Но и в меня попали. Привкус крови во рту. Я лечу, запрокидываюсь в бирюзовое осеннее небо, падаю бесконечно долго, пока не касаюсь спиной ходящего ходуном крупа коня. Тяну тело вперед и вверх, сажусь в седле. Если противник остался верхом… А, нет, вот он лежит, руки-ноги раскинул. Не шевелится. А к нему во всю прыть поспешают местный лекарь и Мокрида. О, чтоб мне провалиться! В первый раз вышел на турнир с копьем, и сразу убил человека?! У «жабьей головы» забрала нет. Чтобы понять, что там с поверженным рыцарем, что он сломал или отшиб, нужно снять шлем. Пока Мокрида и лекарь возились с застежками, я успел спешиться и подойти поближе. С другой стороны торопилась Бьянка де ла Нир в сопровождении дяди. Шлем с соседа стягивали осторожно. Всё-таки почти глухая железная труба, чуть не полпуда весом, и совершенно не понятно, что под ней. Не навредить бы, снимая, еще больше. Например, уронив шлем на какое-нибудь чувствительное место. Лицо у де ла Нира было багровое, налитое дурной кровью. Глаза вытаращены, зубы оскалены, как у берсерка, рвущегося в битву. Но ни сегодня, ни когда-либо еще драться ему уже не придется. - Он мертв? - недоуменно спросил молодой лекарь. И тут же, отвечая сам себе, тонко взвизгнул: - Убит! - Отравлен, - резко бросила Мокрида, проводя ладонью по почерневшим губам де ла Нира. - Тихо! Зовите шерифа. Глава 4 Правду говорят: одни радости вкушать недостойно. Солнечный яркий день, так приятно начавшийся, завершился полным расстройством. Хорошо хоть лица, ответственные за закон и порядок на турнире, сработали быстро и четко. Местным шерифом оказался Марк Бегор, веселый усатый дядька, недавний мой соперник в бое на мечах. Несколько часов назад он, дружелюбно хлопая меня по плечу и с интересом косясь на красотку Мокриду, предлагал отметить участие в ристалище пивком в трактире, а сейчас споро велел своим подчиненным унести тело де ла Нира в шатер на краю поля, коротко переговорил с перепуганным лекарем (нет, как выяснилось, всего лишь помощником местного врачевателя), увел куда-то рыдающую Бьянку, вернулся и взялся за непосредственного участника событий. И всё на фоне непрекращающегося турнира. К потере бойца народ отнесся спокойно, привыкли, что с каждого ристалища хотя бы одного любителя истории родного края выносят, спасибо, что хоть не вперед ногами. Молодец мужик, не дал просочиться информации и начаться панике. О смерти де ла Нира все, конечно же, узнают, но позже, и ту версию, которая будет удобна шерифу. Знаю, что такое слухи в провинции. Распространяются подобно лесному пожару, и столь же вредоносны и беспощадны. А еще порадовало, что шериф был явно осведомлен о кодексе чести серых отрядов, и ни ему, ни кому-либо еще не пришлось объяснять, что наемники не берут заказы на убийства. А если б я и польстился на кровавые деньги, то придумал бы способ извести жертву как-нибудь попроще, не среди бела дня на глазах у изумленной публики, ткнув турнирного бойца неудобной саженной палкой, которую взял в руки в первый раз в жизни. Тупой конец которой должен был быть к тому же смазан ядом, столь лютым, что прошел сквозь железный нагрудник и несколько слоев одежды. В природе-то такой существует? Я хотел разыскать Мокриду, но целительница, против обыкновения мрачная, сама подошла ко мне. Она вытирала руки салфеткой, от которой ощутимо несло дешевой водкой. - Мокрида, чем его? Удалось узнать? - Легче легкого, сразу видно. Девичьими слезами. - Чем?! - Растение так называется — девичьи слезы. На рассвете на кончике травинки вечно капелька висит. Как на носу у плаксы. Излишним романтизмом наша целительница никогда не отличалась. - Очень ядовитая? - Как три гадюки. - Противоядие есть? - Теоретически. Дело в том, что человек чаще всего даже не знает, что отравлен. Ходит, занимается своими делами. А потом — мгновенная смерть. - Можно отравиться случайно? - Если ты не овечка, щиплющая травку на лугу, то нет, - покачала головой целительница. - Животные, кстати, обходят девичьи слезы стороной. Чуют, что ли. Чуют… От де ла Нира разило какой-то травой. Человеческий нос этот запах вряд ли бы различил, но нюх оборотня острее. - Мокрида, а эти… девичьи слезы чем-нибудь пахнут? - Пахнут, характерный такой свежий запах. Держится очень долго, даже если просто взять траву в руки. Особенно хорошо чуют этот запах собаки, порошком из девичьих слез присыпают следы, чтобы сбить погоню. Сольв, ты эту Бьянку хорошо знаешь? - Никого я тут не знаю. Мне было восемь лет, когда соседи перестали с нами общаться. Бьянка говорит, что помнит меня в школе, но для меня это время вовсе не существует. Уехал, как только закончил учебу, с тех пор в Туманном Озере был один раз, и то дома раненый сидел. Но даже если это Бьянка отравила родного брата, то чем-то другим, не девичьими слезами. От де ла Нира несло травой, как от августовского стога. Ну, это я так чую. А от Бянки — нисколько. - Она могла замаскировать запах. Например, облиться духами. - Она вообще не душится. И не красится. Не переношу запаха косметики, сразу начинаю чихать. Еще и поэтому мне всегда нравилась естественная красота Мокриды. - Не забудь рассказать об этом шерифу, - слегка недовольно велела боевая подруга. - И давай найдем Трэка. Чует женское сердце, погостим мы еще в твоем доме. Сердце-вещун Мокриду не обмануло. Возле Узкого озера мы застряли надолго. Как было уехать, если дядя организовал нам еще один контракт? Призвал меня в кабинет с таким торжественным видом, что я уже обрадовался: сбылась моя мечта, Сэульв Лусебрун наконец-то решился принять имение Туманное Озеро в свое полное владение. Теперь всего-то пара месяцев беготни по разным канцеляриям, чтобы оформить мой отказ от майората в пользу кровного родича, а потом хоть сгори родной дом, меня это касаться уже не будет. Хотя лучше бы дядя здесь окончательно укоренился, женился на своей Бланке или Бьянке, завел детей. И ему счастье, и Лусебрунам продолжение, и владение будет в надежных руках, и от меня наконец все отстанут. Но всё оказалось гораздо грустней. Адмирал изничтожил все надежды сразу и окончательно: - Солевейг, Бьянка де ла Нир хочет нанять вас для охраны. - Куда она собирается ехать? - Никуда. Но она опасается за свою жизнь. - Да кому понадобится убивать такую… - я чуть было не ляпнул «серую мышь», но вовремя поправился: - безобидную леди? - Два месяца назад де ла Ниры были прокляты. Брат Бьянки, Жакоб, оскорбил колдунью. Так. Колдунья. Очень хорошо. Мужская разновидность — колдун. Официально та или тот, кто практикует запрещенные законом виды магии. Наемников иногда приглашают, чтобы разобраться с кем-либо из этого племени, начавшим слишком уж нагло третировать население некой местности. Дела эти большей частью не опасные, городская стража просто не хочет связываться. Во-первых, почти во всех случаях речь идет просто о мелком жульничестве и вымогательстве, суду в качестве обвинения ничего серьезного предъявить будет нечего, а во-вторых просто противно. Таких грязных, завшивленных, вонючих существ в природе больше не существует, их будто специально разводили, чтобы забрасывать в глубокий тыл врага для моментальной диверсии, но потом это запретили, как использование недопустимо жестокого оружия, а подготовленные диверсанты разбежались. И ведь вся эта колдовская братия и сестрия такая вовсе не от бедности и неустроенности. Живут отнюдь не на жалованье, имеют собственные дома, а то и не один, где-то в другом месте, подальше от того, которое выбирают для «гастролей». Именно по месту жительства наемники и должны водворять этих равноправных поданных короля Августа VIII. А нежно взяв под ручку или засунув в мешок и прогнав по дороге пинками, это уж как получится. Главное, без смертоубийства и членовредительства. Колдуньи и колдуны это, как правило, горластые тетки средних лет или пышущие здоровьем молодые лбы. Магической силы у них никакой, а вот наглости, энергии и хитрости — валом. Приезжает такая прелесть в провинцию, и начинает пугать доверчивое население, обещая разные бедствия, от нашествия клопов и тараканов до второго всемирного пожара. Хотите избежать неприятностей — платите деньги. Ощутимого вреда в результате никакого, но на нервы действует здорово. Некоторые люди верят, пугаются, несут свои кровные, чтобы откупиться от страшной колдуньи. Бывает, что в кодлу жуликов и хамов затесывается некто, действительно обладающий магической силой и использующий ее отнюдь не во благо человечества. Но такие на проклятия и прочее надувание щек не размениваются, бьют сразу на поражение. Потому как знают: если попадутся, ничего хорошего их не ждет. - От проклятия шарлатанки вреда никакого, а если порчу наводила действительно сильная колдунья, она сделала бы так, что враг умер в страшных муках, но об истинной причине его гибели никто не догадался. Эти злыдни тоже люди, значит, хотят жить. Причем долго, хорошо и вкусно. И они знают, что выявленных колдунов живыми не берут. В тюрьме их все равно не удержишь, в суд не притащишь. - Откуда знаешь? - насторожился дядя. - Знаю, - я расстегнул ворот и показал длинный бурый шрам, идущий от ключицы к левому плечу. - Память о том, как в прошлом году мы добывали колдунью на Дрожаших болотах. Ключица в пыль, спасибо, Мокрида вовремя подхватила. А трое наших вовсе остались там под осинками. Везти в город хоронить было просто нечего. Нас было пятнадцать человек. Все люди бывалые. Вышли с луками, с сетями. Видели б вы, как тетивы тех луков начали душить их владельцев, а сети опутывать самих ловцов и тянуть тех в трясину… И раньше… при жизни… дела эта гадюка проворачивала очень серьезные. При том хитра была чрезвычайно. Как и все они. Случайно разоблачили. Будет такая персона банально подсыпать отраву, да еще такую, которую на раз распознает обыкновенная целительница? Нет. И тем более рисковать жизнью, чтобы свести счеты с провинциальным хамом. У де ла Нира фантазии не хватило б, чтобы насолить колдунье настолько. - Жакоб был первостатейным негодяем, - задумчиво произнес дядя. - Надоел тут всем изрядно. - Не мог его прижать кто-нибудь из соседей? - Нет, - твердо заявил Сэульв. - Здесь такое невозможно. Конечно. Устроить травлю ребенку соседей, не считаясь ни с возрастом, ни с личными обстоятельствами, ни с мерой вины — это можно. Просто подсунуть яд — фи, как неприлично! Милые нравы провинциальной жизни. - Надеюсь, на этот турнир вы вызвали меня не для того, чтобы я убил вашего нехорошего земляка? От дядиного подзатыльника привычно уклоняюсь и блокирую карающую руку локтем. - Лучше скажите, чего боится ваша Бьянка? Если действительно дело в зловредной магии, ее не защитит и рота алебардистов. За что прокляли де ла Ниров, как всё происходило? - Что натворил Жакоб, не знает никто. Но люди видели, как колдунья, стоя напротив его дома, грозила кулаком и кричала, что быть сему месту пусту. - Быть пусту? А кто решил, что для этого все обязательно должны помереть? Вы женитесь на Бьянке, забираете ее к себе, брательник на радостях уезжает пьянствовать в город, челядь разбегается по своим делам, и пожалуйста — пустой холодный дом. - Жакоб не дозволял Бьянке выйти за меня замуж. Без причины. Просто куражился. Просто куражился. Вот и помер, не дожив до скольки-то там лет. Однако шериф не спешит брать под белы руки сестру убиенного, которой смерть родственничка очень кстати. Славный Жакоб был столь любим народом, что его гибель восприняли чуть ли не как продолжение праздника? Или пассия дяди по каким-то причинам выше подозрений? - Так что за страхи? Но предупреждаю: если еще раз услышу про колдунью и проклятие, или что в доме вашей дамы сердца шляется дух ее безвинно или винно убиенного братца, сразу уеду, а вы зовите попа, это всё по церковному ведомству. - Бьянка и сама не понимает. Она просто очень боится. Выросла без родителей, с братом-самодуром. Но всё же Жакоб был ей хоть какой-то защитой и опорой. А теперь она осталась совсем одна. В пустом доме. У нее там даже слуг нет, все разбежались еще раньше, одна полуглухая старуха нянька, она же кухарка, со своим муженьком, таким же ветхим дедом, садовником, конюхом, всем на свете. А скоро соседи прознают, что де ла Нир умер, при чем не своей смертью, пойдут слухи, косые взгляды. Тыже должен понимать. Понимаю. Только мне было восемь лет. - Да возьмите и просто увезите вашу пассию в Туманное Озеро. Если не хотите дурной молвы, обвенчайтесь, всё равно к тому идет. До города час езды, ратуша открыта пять дней в неделю, а церковь постоянно.