– Так может оно само по себе испортилось? День, говоришь, жаркий был. – Не, с чего ему. Сюзанна дело знает, специально в ведра и крынки ужей да жаб сажает. Хорошо, что я так и не проникся прелестью свежего молока. – А дальше что? – А ничего! – развел руками Ахиней. – Головешка сметаной объелась, у мышей свой праздник. Сюзанна по ночам ее не выпускает больше. Эти, которые приехали, вроде не шалят. На заболоченный погост только каждый день ходят. Может, инженеры, сделают чего-нибудь? Кладбищу там, конечно, уже не бывать, да и хоронят давно в другом месте, а всё ж лучше, чтоб осушили, а то грех один, часовня скоро сгниет. – Часовня, говоришь… Часовня на заболоченном погосте до сего дня меня занимала мало. Знал, что она существует, и все. Никогда даже в ней не был. Я атеист, а храмовой архитектурой не интересуюсь и сейчас, не то что в детстве. К тому же, когда я жил в Туманном Озере, часовня была действующим культовым сооружением, куда просто так, из любопытства, не сунешься. Но теперь, пожалуй, стоит посмотреть. И не из окна Сливовой Косточки. Дядю я так и не дождался, то ли он просто засел в дому у Бьянки, то ли решил отвезти невесту на вечер куда-нибудь развеяться. Если телохранители ее отпустили. Но вряд ли у Трэка и Мокриды есть повод сомневаться, что боевой морской офицер способен защитить девушку от чего и кого бы то ни было. Дорога, по которой я возвращался в Сливовую Косточку, пролегала как раз мимо погоста, почти впритирку. Раньше она огибала холм, но потом некие мудрецы решили, что хорошо бы выпрямить тракт. Возвышенность срыли до основания, заодно перекрыли русло протекающего поблизости хилого ручейка и, очевидно, крепко обидели природу этим действием, потому как за погостом вдруг образовалось болото, в короткое время захватившее всю территорию вокруг. А еще де ла Нирам открылся дивный вид на кладбище. Хорошо, хоть вдали. Зато я разглядеть торчащие из трясины верхушки надгробий мог куда как хорошо. Чтобы мне было совсем приятно, на небо выползла толстая круглая луна, освещающая окрестности лучше любого фонаря. Я шагал по дороге, стараясь не смотреть на сожранное трясиной место людского упокоения, где возились, завывали, хихикали новые его обитатели, которым ночь не помеха. Нападения я не боялся, покинуть пределы болота из живущей там нечисти могут разве что комары. Жалобный крик разнесся над трясиной. Дитя человеческое, маленькая белокурая девочка, барахтаясь в бурой жиже, отчаянно протягивала ко мне руки. Я взглянул. И пошел дальше. Пиявиц в свое время навидался больше некуда. Нижняя, скрытая от глаз часть тела этих тварей похожа на толстый змеиный хвост, оканчивающийся присоской, полной острых игольчатых зубов. Обвивает человека, бросившегося на помощь ребенку, и раздирает плоть. Сжечь бы погань, но не захватил я с собой факел, а местных, судя по тому, что до сих пор не приняли меры, всё устраивает. Вслед раздалось яростное шипение и всплеск. Вынырнув из трясины в трех шагах впереди, погибающее дитятко обхватило верхушку затопленного памятника беленькими чистыми ручками и алчно уставилось на меня кукольными голубыми глазками. Я показал пиявице фигу. – Сгинь, проклятая! Рядом с памятником заворочалась облепленная болотными растениями кочка, открыла красные буркала. Черный толстый хвост пиявицы вынырнул из трясины, треснул конкурента по жабьей башке. Забыв про меня, нечисть принялась выяснять отношения. Пройдя еще немного, я чуть не споткнулся о бурые от старости человеческие кости, валяющиеся прямо поперек тропы. Не верю в мертвецов, сбегающих из своих могил, но непотребство здесь действительно творится знатное. Скелет развалился так, что обойти его было невозможно. Я остановился, примеряясь, как бы перепрыгнуть через кости, не задев, как вдруг с болота налетел… легкий ветерок. А как по-другому, если не этим романтичным словом назвать чуть ощутимое движение воздуха? Только принесло оно отнюдь не аромат цветущего луга и не морскую свежесть, а запах гнили, затхлости, мертвой земли и отравленной воды. А еще полыни, окаянной травы. Откуда ей взяться на болоте, если нечисть ее терпеть не может? Я повернулся к бывшему погосту. В нескольких десятках метров от дороги, прямо из трясины, словно черный раздутый палец утопленника, торчала часовня. Никто, не принадлежащий к болотной нечисти, не смог бы сейчас подобраться к заброшенному строению, но там, внутри, горел огонь. Глава 6 – Солевейг, любовь моя, где же ты пропадал? Давно знаю Мокриду, наблюдал ее во всех настроениях, но вот привычки кидаться напарнику на грудь раньше у боевой подруги не имелось. Даже если она здорово переволновалась из-за моего долгого отсутствия. Да еще наскочила так, что я буквально вылетел за порог, не успев даже понять, кто находится в столовой и что там вообще происходит. Только ударил в нос аромат дядиного трубочного табака, почти заглушенный густым тяжелым запахом незнакомых духов, а потом целительница ловко захлопнула дверь ногой и потащила меня по коридору. – Мокрида, у нас всё хорошо? – Нет! – рявкнула разбушевавшаяся красавица, заталкивая меня в комнату. – Как может быть хорошо, когда здесь эта… вдова Инесса? – Она что, обижает Бьянку? – Ваша Бьянка скоро в цукат превратится, так ее обсахаривают! Я думала, все эти «дорогая сестрица» возможны только в дурацких романах, так ведь нет. А стоило появиться твоему дяде… Вдовушка изображает из себя лучшую подругу Бьянки, но стоит той выйти, чуть из платья не выскакивает, выставляясь перед адмиралом. Я тоже не святая, но я за честную игру! А еще на тебя пялится! – Когда? Мы общались всего ничего, только когда Инесса приехала. – Думаешь, этого мало? Если бы ты к ней присмотрелся… Хотя нет, лучше не присматривайся. Сольв, я в твою личную жизнь не лезу, закончится дело, хоть полборделя снимай, но к этой кикиморе облезлой чтоб близко не подходил! – Мокрида, да что… – Ревную! Завидно мне будет, если ты на нее внимание обратишь! Эта швабра может злоумышлять против Бьянки и значит, мешать выполнению контракта! В общем, пусть думает, что ты мой. Я к тебе в случае чего и ночевать приду, приползет гадючка, так всё, место занято. Так что если хочешь спать в своей постели, а не на коврике у двери, никаких поводов веселой вдове не давай. – Мокрида, а Трэка спасать не надо? – Поздно. Прохиндейка к нему подкатывала, но Стензальтыч ее сразу отшил, без нежностей. Сказал, что у него ни кола, ни двора. А ты у нас владетель. Стой! Куда пошел? – С дядей поговорить и с Трэкулом. Можно? – Можно, – буркнула Мокрида. – Нет, подожди. Целительница, запустив руки в свою пышную шевелюру, растрепала прическу, дернула за воротник блузку, приведя в одежду в некий беспорядок, а потом перекосила мне ремень. – Так-то лучше. Теперь идем. Жаль, не видела нас тетушка Марджори, она бы точно оценила старания Мокриды по высшему разряду – демонстративно упала бы в обморок. Но и на остальных наше появление произвело сильное впечатление, даже невозмутимый, видавший виды Трэк изумленно вскинул лохматую бровь. Бьянка изобразила лицом цветущий рододендрон и принялась усиленно пододвигать дяде вазочку с вареньем из эльфийских яблочек. А адмирал эту несказанную сладость зачерпнул полной ложкой. Инесса хранила молчание. А наша целительница… Был бы у нее хвост, сейчас бы точно шествовала, победно задрав его трубой. Я отцепился от своей… трудно теперь будет объяснить всему свету, что не любовницы… и сел за стол. Бьянка поспешно, чуть не расплескав, сунула мне чашку с чаем. Я принял, поблагодарил хозяйку и наконец взглянул на гостью Сливовой Косточки. Ого! Это про эту особу Мокрида говорила, что та в отсутствии дядиной невесты чуть из платья перед адмиралом не выпрыгивала? На мой взгляд, вот уж кто моментально нашел бы общий язык с тетушкой Марджори и принялся с удовольствием бичевать нынешние окончательно испортившиеся нравы. Хотя может быть, лицо Инессы только кажется таким недовольным и постным, потому что застыло, как маска, на нем столько косметики, что все эмоции кажутся нарисованными. Красивая женщина была б, если б так не мазалась. И не душилась. Я поискал глазами, может, не заметил, а в каждом углу стоит по охапке лилий? Нет, этот воистину сногсшибательный аромат исходит всего лишь от одной дамы. Мокридина душенька может быть спокойна, к вдове Жакоба де ла Нира я близко не подойду. Если раньше в столовой и велась какая-то беседа, то теперь она смолкла, все смотрели на меня. Ждут рассказа, где пропадал целый день, что видел, что узнал, и как это может повлиять на положение Бьянки де ла Нир. Я отпил глоток чая (и он с лилиями?! Нет, просто зеленый с жасмином), улыбнулся почтенному собранию и сказал: – Мокрида, а за убийство с помощью магии что полагается? – Посредством магии. То же, что за преднамеренное убийство посредством кинжала, кирпича или яда – каторга. Сроки зависят от обстоятельств свершения преступления. Дядя хмурится, Бьянка хлопает глазами, Инесса оберегает свою штукатурку. Никто не впадает в панику по поводу того, что его причастность к вредоносной магии разоблачили. Стрела пролетела мимо. Но не совсем. Сейчас все задумаются, про меня забудут, и появится возможность улизнуть почти незаметно. А не получится, так я грубый наемник, и манеры мои оставляют желать лучшего. Я поднялся, цапнул из вазочки несколько штук домашнего печенья и, не поклонившись, покинул столовую. Очень вовремя, еще немного, и проклятые духи с ароматом лилий меня бы точно доконали. Голова будто набита мокрой ватой, глаза заплыли, а из носа течет, словно из водосточной трубы в ливень. Незачем посторонним видеть такое, никакого уважения к бойцу серых отрядов не будет. Распахнув окно, я высунулся наружу. Пусть хоть ветерком обдует, тогда, может, полегчает. Заболоченный погост был виден и отсюда. С высоты даже лучше. Огонь как будто стал больше, казалось, я вопреки всем законам природы и здравого смысла вижу мечущиеся у часовни мутные тени. Меня осторожно постучали сзади пальчиком по плечу. Дурной пример заразителен, соратники тоже сбежали с чаепития, причем вместе. – Что это тебя так? – спросила Мокрида, серьезно, без обычного ехидства разглядывая мой бледный в красных пятнах лик. – Дышать не трудно? Сейчас траву заварю. А ты пока что оботри лицо, а лучше умойся. Трэк протянул мне полотенце, один край которого был обильно смочен водой. – Спасибо, – прогундосил я. – Мокрида, подожди. Что за дрянью душится Инесса? – «Нежная лилия». Не смотря на пошлое название, не самые дешевые духончики. – Не самые дешевые? Тогда я не понимаю, зачем Инессе вообще наследство де ла Нира? И так получается, что она богаче короля, если эту пакость духовитую ведрами льет. Или ей жить больше негде, кроме как в бочке, наполненной «Нежной лилией»? Новый вид русалок объявился? – Так плохо? – сочувственно спросила целительница. – Инесса, конечно, переусердствовала с духами, но… – Я вообще ничего больше не чуял! – Пойду травку заварю, – повторила Мокрида. Я снова навалился грудью на подоконник. Трэк стоял рядом, как верный часовой. Готовится подхватить, если я начну падать? По вымощенному булыжником двору зацокали копыта. Дядя выводил черного коня, того самого, на котором я участвовал в турнире. Рядом с адмиралом шла Бьянка. Они остановились у ворот. Дядя, прощаясь, поцеловал хозяйке Сливовой Косточки руку, а потом вдруг обнял женщину.