– Как война может быть способом ведения хозяйства? – Ты выращиваешь пшеницу на своих десяти гектарах. Потом продаешь. На вырученные деньги покупаешь кирпичи и строишь дом. Но ты хочешь построить его быстрее, понимая, что стройка затягивается и дом может развалиться от ветхости раньше, чем ты его построишь. Как тебе поступить? Есть ровно два способа. Первый – улучшить эффективность производства. Второй – увеличить объем производства при той же удельной эффективности. В данном случае – через увеличение посевных площадей. Первый способ долгий и не вполне надежный. Ты можешь придумать, а можешь и не придумать, как улучшить эффективность труда. Второй – рискованный, но быстрый. Ты берешь палку покрепче и отправляешься к соседу. Бьешь его по башке и отбираешь его участок земли. Другие соседи вполне могут тебя организованно поколотить за это. Чтобы этого не произошло, ты придумываешь мотив, благодаря которому все посчитают, что ты прав и вообще поступаешь справедливо. И вот – раз – и у тебя уже двадцать гектаров под посевы. Понимаешь? – Я понимаю, – кивнул Всеволод нехотя. – Но разве речь об этом? – Если ты мобилизуешь всю экономику и общество, то стоимость «палки», с которой ты пойдешь к соседу, возрастает просто до каких-то астрономических значений. Ты выиграешь эту войну. Ты даже что-то приобретешь. Но как скоро ты сможешь окупить вложения? При таком подходе война становится чем-то вроде идеологической обусловленной цели. А это – безумие. Если идеология начинает диктовать нам, куда идти и что делать, то это – начало конца. При таком подходе сначала развалится экономика, а потом и держава. Ибо любая держава стоит своими ногами на экономической платформе. И чем крепче экономика, тем лучше себя чувствует держава. – В том-то и дело, отец, что наша экономика не выдержит затяжной борьбы в текущем формате. – В каком смысле? – Тебе стало плохо раньше, чем прозвучал экономический доклад. Я участвовал в его подготовке. Из-за чего и решил предложить тотальную мобилизацию общества. Война уже сейчас сильно ударила по нашей экономике. Морская ее компонента пострадала катастрофически. Корабли стоят в портах. А у нас был самый крупный торгово-транспортный флот в мире, который еще полгода назад осуществлял основной объем мировых морских перевозок. А сейчас – нет. Риски слишком большие. Да и многие торговые и транспортные операции производились с городами Альянса. Резко упал оборот. Разрушились многие производственные цепочки. Судостроительные гиганты уже сейчас остановили свою работу и несут убытки. Большие убытки. Связанные с ними производственные комплексы также немало пострадали. То же производство стали. И так далее, и тому подобное. Цепь взаимосвязанных экономических проблем растет день ото дня, как снежный ком. Пока еще все эти сложности заметны только наверху. Но вскоре они прольются и на простое население. А это – плохо. – Плохо, – кивнул Николай Александрович. – И ты думаешь, что, мобилизовав все общество и отправив его на войну, ты спасешь ситуацию? Тебе не кажется, что это лечение простуды обморожением? – Быстрым обморожением. Быстрым. Сейчас главное, как можно скорее закончить войну. Мы оказались к ней готовы, опять обыграв противника в технических и тактических схемах, а вот экономически… нет. – Не забывай – Альянс тоже испытывает экономические трудности. – Не забываю. Но ты сам мне говорил о том, что их трудности – их забота, а нам нужно думать о своих проблемах. Вот я и думаю. – Ты думаешь, наша экономика поплывет раньше? – Я думаю, что Альянс уже начал переводить экономику на военные рельсы. Если мы не последуем их примеру, то они победят. Просто победят. Да, у нас превосходство в технике, тактических схемах, качестве личного состава. Но они, переведя экономику на военные рельсы, все это смогут компенсировать количеством. На каждый наш танк они выставят десять или даже двадцать… Да, современные их танки не могут пробивать наши в лоб. Но что мешает на них поставить более мощную пушку? – У любой массовости есть предел. – Есть, – согласился сын. – Но каков он? Наш Главный штаб посчитал, что если Альянс начнет «ставить под ружье» не только цивилизованные народы, но и дикарей, то мы захлебнемся в них. Да, вопрос интенсивности мобилизации. Но перевод экономики на военные рельсы, признаки чего мы уже наблюдаем, позволяет говорить о негативном сценарии. – И ты хочешь поступить так же, как поступали наши противники все эти годы? По той же самой схеме, которая вела их от поражения к поражению? – О чем ты? – удивленно переспросил Всеволод. – О том, чтобы подражать и догонять. – Но это же рациональное решение! – Это легкое решение. А это диагноз! – Но почему? – Потому что легкие, простые решения всегда имеют массу негативных побочных эффектов. Иногда столь массивных и разрушительных, что их можно только врагу пожелать. Заклятому врагу. – Хорошо. Пусть так. Но мы проигрываем. – Мы можем проиграть. – Хорошо. Мы можем проиграть. И ситуация уходит из-под нашего контроля. – Ты так думаешь? – Да! Отец, я в этом уверен! Смотри сам. Мы отрезали в Силезии войска Альянса. Но воспользоваться этим не можем. Все наши силы в регионе заняты тем, чтобы не дать этим окруженным вырваться. А ведь будь у нас еще несколько корпусов в кармане, – ударили бы и вышли бы к Вене. А может, и дальше. В любом случае – создали критические проблемы уже Альянсу. Или вот ситуация с Константинополем. Мы его заняли. Да. Но удержим ли? Османы подтягивают от восточных границ войска и вскоре усилят давление в Вифинии. В то время как во Фракию стягиваются войска со всех Балкан и Италии. Там очень скоро будет жарко. ОЧЕНЬ жарко. И у нас нет никаких значимых резервов, чтобы поддержать этот плацдарм. У нас много ресурсов, но для войны мы используем лишь крохи. В Главном штабе уже пари заключают – выбьют нас войска Альянса из Фракии и Силезии или нет. И ты знаешь, большинство склоняются к тому, что если Силезию мы еще как-то сможем удержать, то вот Фракию – уже нет. – А я смотрю, там у нас безудержные оптимисты завелись, – усмехнулся Николай Александрович. – Тебе смешно? – Очень. Это ведь их план. И они в него не верят. Это хороший повод задуматься об их профессиональной пригодности. – С ней все хорошо! Проблема в ресурсах. Ты их выделяешь на войну слишком мало. Все познается в сравнении. И тут выходит, что Альянс бросает в топку войны в несколько раз больше ресурсов. – Большая массовая армия всегда дороже маленькой профессиональной при той же боевой мощи, – пожав плечами, возразил Император. – Мы действуем просто более удельно эффективными методами. – Но отец! – Что отец? Я даю возможность тебе убедить меня в этой глупости. Чего ты психуешь? – Глупости?! – Полной. Я бы даже сказал, фееричной. Признайся, ты ведь не сам ее придумал. Тебе ведь подсказали. Так ведь? – Отец… – Так? – с нажимом произнес Николай Александрович. – Я работал над этим предложением не один. – Так я и думал… Будь внимателен к тем, кого приближаешь к себе. – Мы ведь не об этом говорим. – Об этом. Сам подумай. Вот смотри, как это выглядит со стороны. Альянс оказался слишком сильным. Имеющими средствами его победить не получается. Так? – Так. – И что ты предлагаешь? Учиться у Альянса и использовать его передовые решения. На первый взгляд – это неплохо. Ведь ресурсов у нас больше, экономика сильнее, и мы сможем развернуть по схемам Альянса существенно больше юнитов. Так? – Все верно. – Так, да не так. Мы с Альянсом идем по разным парадигмам развития. Я всю свою жизнь пытался повысить удельную эффективность и индивидуальный профессионализм на всех уровнях. И переход к схемам Альянса приведет только к тому, что мы окажемся в позиции догоняющих. Понимаешь? Это как в старой шутке. Не нужно спорить с дураком, ты опустишься на его уровень, а там он тебя задавит опытом. То есть мы окажемся ровно там, где каждый раз последние тридцать лет оставляли наших противников. Причем окажемся там самостоятельно. – И что? Какая разница, если мы выиграем? После войны можно будет вернуться к парадигме мирного времени. – Нет, сынок, не выиграем. Не успеем. Начав перестройку, мы потеряем те преимущества, которыми обладаем. А выйти на количественные показатели качества мы тупо не успеем. Ты думаешь, я не думал об этом? При самых позитивных прогнозах нам потребуется больше года для этого. При реалистичных – до трех лет. Я не хочу тебе ничего говорить. Сам думай. Но предложенный твоим «добрым другом» вариант – прекрасный способ проиграть войну. Причем быстро и решительно. Не удивлюсь, если это заход разведки Альянса. – Отец! – Что отец? Нельзя переобуться в прыжке. Все выстроено так, как выстроено. Мы могли бы перевести экономику на военные рельсы, если бы изначально делали ставку на массовую призывную армию. Но мы так не поступали. И выигрывали. Почему? – Потому что ты каждый раз оказывался впереди противников в плане развития техники и организации тактических приемов. – Нет. Это лишь следствие. Мы выигрывали, потому что я пытался найти умное решение, а не залить все ресурсами. Любую проблему можно решить, заливая ее ресурсами. Но разумно ли это? Чем будет отличаться от простой обезьяны тот, кто пытается так поступать? Кроме того, ты забываешь об одном очень важном факторе. О людях. Посмотри. Сейчас идет война. Но для большинства населения Империи, во всяком случае, ее хартленда, вся эта война выражается лишь в газетных статьях. Они работают как обычно. Кушают так, как привыкли. Спят в обыденном порядке. И не испытывают никаких значимых напряжений сил. Война их по своей сути не касается. От чего тылы пребывают в покое. И запас прочности этого покоя велик. Что, в свою очередь, говорит о достаточно высокой эффективности экономики и хозяйствования в целом. Да и войска сражаются лучше, понимая, что их жены и дети не страдают от голода и холода. – Но при мобилизации экономики и общества… – При мобилизации экономики и общества мы сможем в рывке достигнуть большого результата! – перебил отец сына. – В рывке. Но за счет чего? За счет других отраслей экономики, что прежде не работали на войну. А так как мобилизация – это явление быстрое, то конвертация ресурсов будет отличаться крайне низкой эффективностью. С каждых ста рублей ВВП обычной экономики мы получим хорошо если двадцать – в мобилизационной. Да – концентрированно. Да – сосредоточенно на нужном направлении. Но когда война закончится, это приведет к чудовищной разрухе. Вся страна окажется в руинах. Мобилизация экономики подобно ковровой бомбардировке. Только твои заводы и фабрики бомбят не враги, а твои собственные поступки. Да, когда твоя армия массовая, не обученная и бестолковая, иного выхода у тебя нет. Но именно по этой причине я старался всячески избежать такого подхода к войне. – Хорошо, – тяжело вздохнул Всеволод после долгой паузы. – Я понимаю, почему ты против. И согласен. Затея, по меньшей мере, сыра. Но что-то нужно предпринять. Причем чем быстрее, тем лучше. – Ты думаешь? – Я уверен. – А я – нет. Наша экономика испытывает сложности. Это верно. Но у нас очень большой запас прочности и огромные внутренние резервы. Плюс – отлаженные механизмы утилизации безработных через социально значимые внутренние инфраструктурные проекты. У Альянса таких возможностей нет. Эта война – война на истощение. Пока толстый сохнет, худой сдохнет. Альянс изначально выбрал стратегию массовости. Что сразу начало ускоренно выкачивать ресурсы из его экономики. Поверь – год-два, и его тыл попросту начнет рассыпаться. Битву за море мы выиграли и теперь можем устанавливать свои правила игры, блокируя морское сообщение Альянса. Константинополь мы оседлали, перерезав противнику эту жизненно важную в сложившихся условиях транспортную коммуникацию. Совокупно это ставит хартленд Альянса в очень тяжелое сырьевое положение. На ресурсах одного хартленда они долго не протянут со своей мобилизационной экономикой и массовой армией. Нам даже делать ничего особенно не потребуется. Просто постоять на границах, принимая их и обслуживая. А потом, когда их тылы посыплются… – Отец, а ты уверен, что у нас есть это время? – В каком смысле? – Я ведь тебе не зря сказал – ты – гвоздь этой войны. Сегодня тебе стало плохо с сердцем. Если завтра ты умрешь, то наш народ потеряет веру в победу, а противник воспрянет духом. Я еще войн не выигрывал, и в меня они не верят. Они верят в тебя и только в тебя. И если ты уйдешь, то они начнут оценивать реальное положение дел на фронтах, которое далеко не такое радужное, как хотелось бы. – Брось, – отмахнулся Николай Александрович. – Запас прочности очень большой. Пока все эти глупости перебродят в головах и выльются во что-то значимое, мы уже победим. – Боюсь, что ты ошибаешься. – В самом деле? – Да. Все, кто близок к престолу, УЖЕ обсуждают этот вопрос. Твое ранение заставило многих начать переживать. Особенно в свете того, что ты постарался самоустраниться от войны. Для них войну веду я, а не ты. И мне доверия нет. Я – проигрываю ее в представлении Имперских элит. – А ты хочешь ее выиграть? – Да. – Быстро? – Да. – И ты готов изваляться в крови так же, как и я?