— Надеюсь, ты доволен? Кристин встала из-за стола и протянула исписанные листы Дану. В мою сторону она не смотрела, будто меня не было в библиотеке. Он приоткрыл глаза, скользнул взглядом по строчкам и леденяще улыбнулся — Более чем. У тебя осталось десять минут. На твоём месте я бы поторопился. Она презрительно фыркнула. — На твоём месте я бы берегла спину. — Тик-так, Кристин, тик-так, — Ларанский покачал головой, словно маятником от часов. Злая едкость в голосе резко контрастировала с безмятежностью лица. В потемневших глазах скользило явное садистское удовольствие, от которого прошибал озноб. Дан не просто вытаскивал наружу признание. Он наслаждался тем, как мучится жертва, подхваченная на крючок. Сейчас его легко было представить в пыточной, вгоняющего иголки под ногти подозреваемого. Кристин гордо вздёрнула голову и покинула гостиную. — Как ты? Я перевела взгляд с окна и попыталась сосредоточиться на лице Ларанского. Простой вопрос казался сложнее, чем задача по высшей математике. Я прикрыла глаза, тряхнула головой, сбрасывая с себя оцепенение, посмотрела на Дана и проговорила: — Курить хочу, — помолчав, добавила: — Кто угодно… Но Кристин… Я не могу поверить в это. То есть я ожидала, что она может оказаться. Но я не думала… — Что это так шокирует? — продолжил он за меня. Я молча кивнула. В голове царила гулкая пустота. Дан окинул меня оценивающим взглядом и поднялся с места. — У тебя и правда есть доказательства, что Кристин виновата? — Конечно, — спокойно произнёс он и многозначительно помахал бумагами. — Её признание — главное доказательство вины. — То есть Кристин права? Ты блефовал? Ларанский улыбнулся, как ребёнок, довольный проказой. — Конечно. Зато как виртуозно! — Но как? Как ты догадался? Вместо ответа Дан подошёл к столу, достал оттуда папку и спрятал в неё признание Кристин. Потом взял бокал со столика, сел напротив меня в кресло и блаженно вытянул ноги. Он откинулся на спинку и закрыл глаза. Тишина затянулась. Невольно ковырнуло подозрение, что Ларанский не услышал вопроса, хотя я прекрасно понимала — Дан слышал. Просто не спешил делиться мыслями. — Ну? — нетерпеливо спросила я. Он приоткрыл глаз и лукаво улыбнулся. — Что «ну»? — Господи Боже, дай мне хоть одну причину, чтобы не бросить в тебя что-нибудь тяжёлое?! — воскликнула я, сгорая от любопытства узнать развязку. — Страхи ушли, предоставив место чистому азарту, да, Рика? — усмехнулся Дан и, отхлебнув коньяк, продолжил: — Что ж… Всё оказалось проще простого. Все ответы находились перед глазами, но… Знаешь, как действуют иллюзионисты? Я была готова взвыть от нетерпения. Хотелось встряхнуть Ларанского, чтобы он наконец заговорил по делу. — Ты сейчас выглядишь как ребёнок в новогоднюю ночь. Так вот. Как действуют иллюзионисты. Они приковывают внимание к мелочам. Все эти «следите за руками», демонстрацией пространства. Создаётся впечатление, что всё невозможно пропустить ни одной детали. На этом и строится вся иллюзия. Людям кажется, что фокусники способны нарушить любые из всех существующих законов. Однако это ловкое отвлечение от главного — того, что происходит под носом. Так же было и здесь. Одно самоубийство, два убийства, покушение и пропажа картины. Преступления разные как по сути, так и по времени. Я рассматривал их в отдельности. Кроме двух убийств. Но, как ты правильно заметила, все они оказались связаны между собой. А главной разгадкой ко всему стала книга. — Книга?! — я удивлённо вскинула брови. — В смысле? Дан покрутил в руке бокал, задумчиво глядя на коньяк. — Эдмунд мог перепутать дни рождения, поставить коньяк на полку с бренди, а потом его искать. Но он никогда бы не поставил на полку с античными философами современный шпионский детектив «Тот, кто ближе всех». К книгам у него было трепетное отношение. Кристин сказала, что с вечера аукциона никто не заходил и не убирал в комнате. Однако за неделю должна была скопиться пыль. Но полки и пол выглядели чистыми, их протёрли рано утром. У меня зародились подозрения: зачем совершать два убийства, а потом воровать картину? Пропажа «Незнакомки» абсолютно не вписывалась в логику происходящего. Ты помнишь, в какой последовательности шли события? — Все или последние? — спросила я, окончательно сбитая с толку. — Все. — Сначала самоубийство Ланы, смерть Эдмунда, убийство Степлмайера, пропажа «Незнакомки», самоубийство Агны и покушение на Кристин. — Вот именно, — Ларанский поднял палец и потряс им. — Вэтой последовательности и воспринимают их. Но что, если хронология совершенно другая? — А-а-а, — протянула я и нахмурилась. — Всё очень интересно, но ничего не понятно. Лукавая усмешка растянула губы Дана. Он стал похож на огромного рыжего кота, разве что не урчал от удовольствия. — Картину украли, точнее сказать спрятали до аукциона. — Зачем? Он развёл руками. — Этого я не знаю. Но думаю, что разгадка себя не заставит ждать. — Ага… Я прошу разъяснений, как Кристин смогла всё это провернуть одна. И, главное, какой у неё мотив? — Деньги, Рика. Всё дело в безумно огромных деньгах. У Эдмунда счета, от цифр которых у кого угодно помутнеет рассудок. Они могли уйти из-под носа Кристин. Я ошибочно полагал, что после развода Лана решила выйти замуж за Степлмайера. Напрочь отметая тот факт, что среди её многочисленных любовников мог оказаться Эдмунд. Я предположил, а что если их связь имела место. Картинка сложилась окончательно. Эдмунд развёлся бы с Кристин, которая ему порядком надоела и женился бы на Лане. А Кристин осталась бы ни с чем, согласно брачному договору, заключённому между ней и Эдмундом. — А разве Кристин не из богатой семьи? — удивлённо спросила я. — Мне показалось обратное. — Видишь ли, отец Кристин был богатым промышленником. Когда она подписывала брачный договор, то была уверена, что она ничего не теряет. Однако страсть к азартным играм сгубила отца Кристин. В конце концов, он застрелился, не имея средств к существованию. Мать умерла давно, и Кристин осталась одна. Поэтому в случае развода, она могла оказаться на улице. Нищета страшила её, и она решилась на отчаянный шаг. Но совершить убийство одна она не смогла бы. И тут в игру вступает Милош. Скорее всего, она соблазнила его, а после преступления, предоставили друг другу алиби. — Допустим, всё было так. Но зачем убивать Эдмунда? Его разрушал рак. Дан покачал головой и грустно улыбнулся своим мыслям. — Ей бы не пришлось убивать его, если вдруг не началась ремиссия. Подстроить несчастный случай с морфином не составило труда. — А Степлмайер? — А Эрих, скорее всего, догадался, что Кристин столкнула Лану с обрыва и отравила Эдмунда, а потому и шантажировал её. Но Эрих переоценил свои возможности и недооценил способности Кристин. Она покопалась в прошлом Эриха и нашла Агну, которая, к слову сказать, была не горничной в отеле, а одной из проституток элитного борделя, где часто отдыхал Степлмайер. Кстати, Лотта знала Агну, но помалкивала, чтобы её прошлое не всплыло. Кристин предложила Агне недурные деньги, чтобы та подлила что-нибудь Степлмайеру ради шутки. Например, возбудитель. — Хороши шуточки! — Агна не знала, что вместо возбудителя окажется отвар цикуты. Потом начались угрозы. Не знаю чем, Кристин шантажировала Агну, но та согласилась взять на себя вину. Самоубийство Агны не более, чем трагическая случайность. Её никто не доводил до него. Всё казалось логичным, но я чувствовала смущение. Как будто история была неполной. — А зачем Кристин расшибла себе голову? — Если точнее, Милош разбил голову Кристин, — Дан поднял указательный палец. — Будучи соучастником преступлений, он знал, что ему не отвертеться. Поэтому они попытались отвести подозрения. — Дан, а почему тогда Эдмунд решил оставить всё Кристин, только при условии, что она выйдет замуж за Милоша? Ларанский задумчиво провёл больши́м пальцем по краю бокала и пожал плечами. — Честно говоря, ума не приложу, — он подошёл к окну и чуть отодвинул занавеску. — Вот и дождь закончился, — потом повернулся ко мне и сказал: — Предлагаю пойти прогуляться. Я знаю один чудесный итальянский ресторанчик в Богемском уголке. Глава 23. Незнакомка с моим лицом Диметрий Ангелидис стоял возле окна и с пристальным вниманием рассматривал сад. Было что-то зловещее в этом низеньком, одетым в безупречно отглаженный серый костюм, человеке. Следователь явился в усадьбу на следующий день, едва стрелки каминных часов показали семь. Его появление не предвещало ничего хорошего, и, глядя на него, я вдруг ощутила, как по животу разливается холодная тревога. Сквозь приоткрытые окна библиотеки просачивался тёплый летний ветерок, слышалось пение дроздов, однако мне казалось, что я попала в вакуум. Впрочем, его появление отнюдь не смутило Дана. — Являться в дом без приглашения в столь раннее утро — верх свинства. Так что жду объяснений. Следователь повернулся в нашу сторону и сдержанно улыбнулся. Ларанский пересёк комнату, и мужчины обменялись крепким рукопожатием, словно их давно связывает дружба. Я застыла возле дверей, не решаясь пройти в библиотеку. — Век бы не видеть твою самодовольную рожу, Дан, — ухмыльнулся Ангелидис и едва заметно кивнул мне. — Доброе утро, госпожа Романовская.