Я как в тумане прошла через огромную прихожую, где суетились люди в тёмной форме с бело-красной надписью «Полиция» на спине. В какой-то момент показалось, что реальность, схватив за шиворот, безжалостно вышвырнуло меня обратно — в тот вечер, когда по залитому приглушённым светом коридору, вынесли упакованный в чёрный целлофан тело Эриха Степлмайера. Меня прошиб озноб, когда я увидела наверху мраморной лестницы суетящихся людей в медицинской форме… — Не смотри… Не надо… Меня окутал тёплый мужской парфюм, а лицо уткнулось в шершавую ткань пиджака. — Я… Со мной всё в порядке, — глухо отозвалась я, осторожно попытавшись высвободиться из объятий Ларанского. Мимо прошли угрюмые работники «скорой» с носилками, на которых лежала Кристин. Я невольно содрогнулась. Ещё утром Кристин предстала ослепительной красавицей в скромной белоснежном шелковом платье до пят, по которому сейчас расплывались жуткие багряные пятна крови. От затейливой причёски, увенчанной диадемой, не осталось и следа — голову стянула белая повязка, пропитавшаяся кровью. Смугловатая кожа приобрела пепельный оттенок, а лицо сковала неподвижная маска. Ещё утром она жизнерадостно улыбалась, а сейчас… — Живая, — тихо ответил Дан, обеспокоенно вглядываясь в моё лицо. Я с трудом оторвала взгляд от жуткой процессии и посмотрела на него. — Господи… Когда же это… — и запнулась на слове «закончится», остро почувствовав бессмысленность фразы. В голове воцарился вакуум, а к горлу подкатила тошнота. Сквозь навязчивый шум пробивались глухие удары собственного сердца. Я закрыла глаза, судорожно втянула воздух ноздрями и мысленно сосчитала до десяти. Слабый приём, но на сотую долю он позволил собрать силы и подавить нахлынувшее чувство. Только паники сейчас не хватало. Только не здесь и не сейчас. Дан обнял меня за плечи и мягко, но решительно повёл прочь из дома. Сидя в античной беседке с бокалом бренди в руках, я слепо таращилась на ровно подстриженные кусты самшита. Чувство дежавю не отпускало меня: снова суетились полицейские, опрашивали перепуганных гостей, опять сновали судмедэксперты в белых комбинезонах, и снова жертва из близкого окружения Ларанского. Я отстранённо смотрела на происходящее, но вместо страха ощущала лишь давящую пустоту. Казалось, время остановилось, а люди превратились в неясные пёстрые силуэты — как будто смотришь кино, не вникая ни в суть сюжета, ни в характеры героев. — А где…? — Милоша сейчас опрашивает Ангелидис, — тут же отозвался Дан, словно прочтя мои мысли. Я качнула головой и, тяжело вздохнув, перевела взгляд с группки людей, рядом с которыми стоял высокий полицейский, на художника. — Агна была невиновата, — вдруг проговорила я и запнулась, встретившись с внимательным взглядом разноцветных глаз. — Ну то есть… Возможно, она просто взяла чью-то вину на себя. Или убила по чьей-то наводке. Но… Не слишком ли много смертей для одной семьи? Мне кажется, Ларанские смогут переплюнуть даже славу Медичи. А уж Катерина знала толк в отравлениях и семейных интригах, — и невесело рассмеялась, будто в сказанном было что-то забавное. — Прости, это нервное… Я виновато всхлипнула, уткнулась Ларанскому в грудь и зарыдала. Меня знобило — то ли от страха, то ли от растерянности, то ли от всего вместе. Перед глазами так и стояла картина: двое парамедиков выносят на носилках бессознательное тело Кристин. Как ещё совсем недавно такие люди выносили чёрный целлофановый пакет со Степлмайером. Кристин повезло больше. Кристин будет жить. Но кто знает, что будет дальше? Кто окажется следующей жертвой безликого убийцы, обозлившегося на весь род Ларанских? Тяжёлая ладонь легла на мою макушку. Порывисто вздохнув, я подняла на Дана раскрасневшиеся глаза. Во взгляде Ларанского было что-то тёплое, что-то, что проникало до глубины души и цепляло. Я смотрела на него и понимала, что не могу оторваться. Словно чёрт из табакерки, нарисовался Штефан. На мрачном лице мелькнуло нечто вроде неодобрения, но подойти ближе он не решился. Его вид подействовал на меня отрезвляюще. — За твоей спиной мельтешит Штольц, — прошептала я. — Судя по лицу он очень недоволен. Дан резко обернулся. — Что там? — Ангелидис… — Штефан запнулся, скользнул по мне взглядом и многозначительно поднял брови. — Сейчас буду. — Иди, я пока здесь посижу, — тихо сказала я Дану и тут же добавила: — Со мной всё в порядке. Иди. Глядя в спины удаляющимся братьям, я сунула руку в сумочку и вытащила сигареты. Постепенно смятение сошло на нет, возвращая способность трезво мыслить. За последние несколько месяцев два убийства и одно несостоявшееся в окружении одной семьи. Эдмунд, Эрих, и теперь Кристин, которой по чистой случайности удалось выжить. Для следствия первые два являются делом закрытым. Эдмунд умер из-за передозировки морфина. В его состоянии это могло быть чистой случайностью. Возможно, двоюродный брат Ларанского решил самовольно воспользоваться обезболивающим, но перестарался с дозой. Но так ли реально, пусть даже с замутнённым от боли сознанием, ввести себе дозу, превышающую в три раза максимально разрешённую? Второе закрытое дело: Эрих Степлмайер. Конечно, жертва насилия могла вычислить истязателя, чтобы в дальнейшем его убрать. Жажда мести едва ли не самое сильное чувство, толкающее на непредсказуемые поступки. Но разве, когда продумываешь месть, будешь оставлять явные улики, да ещё и на видном месте? Кто будет у себя дома выжимать сок цикуты, а после хранить ошмётки в мусорном ведре? Цикута — не апельсин, который можно выжать в домашней соковыжималке, а после беззаботно выкинуть в мусор. Три года ненавидеть и жаждать смерти обидчику, выслеживать и готовиться, — и вдруг через неделю явиться в полицию с признанием, да ещё и сохранить средства преступления? А после само́й повеситься в камере? Не слишком ли много несостыковок? А теперь напали на Кристин. По обрывкам разговоров я поняла, что её нашли в запертой комнате. Ключ торчал изнутри. Но как можно было проникнуть в комнату, запереть её изнутри, а после сбежать никем не замеченным? Если только нет потайной ниши, типа каморки в городском доме Кристин. Но ведь её могут обнаружить. Скорее всего, Ангелидис обязательно даст указание осмотреть стены на предмет тайных лазов. Я пожалела, что не взяла с собой блокнот. Но потом вспомнила про телефон и, зажав зубами тлеющую сигарету, достала гаджет из сумки. Прокрутив ещё раз в голове вопросы, принялась записывать их в заметки, как вдруг остановилась и задумалась. А почему, собственно, все решили, что первым в череде смертей стал именно Эдмунд? Почему все сбрасывают со счетов Лану, жену Дана? Откуда уверенность, что это самоубийство, а не очередное убийство? И почему… — Угостишь сигаретой? Я вздрогнула и оторвалась от телефона. На сиденье рядом со мной опустилась Лотта. Темно-зеленное платье облегало фигуру, подчёркивая достоинства госпожи Гензе, а синие глаза смотрели на меня с холодным цепким интересом. Молчаливо протянула пачку и зажигалку. Присутствие Лотты невольно пробудило раздражение. Меньше всего хотелось вступать сейчас в бессмысленные пикировки с истеричной девицей, мнящей себя выше других людей. Я отвернулась от неё и принялась усиленно разглядывать людей, которые ещё совсем недавно пришли повеселиться на свадьбе, но вместо этого стали свидетелями трагедии. Музыканты собирали свои инструменты и ноты. Официанты кучковались под одним из свадебных тентов. Их допрашивал светловолосый парень, издали напомнивший мне Карла. Мелькнула мысль, что возможно это он и есть. Но тут же пропала: мало ли сколько похожих на бывшего студента людей работает в полиции? — Стоило ожидать, что рано или поздно кто-то попытается грохнуть эту лицемерную сучку, — внезапно произнесла Лотта. Нервно выдохнув, она добавила: — Жаль, не добили. Я удивлённо воззрилась на неё. Чуть подведённые губы Гензе дрогнули в улыбке, но взгляд по-прежнему оставался холодным. — Она тебе вроде как подруга. Тебе не кажется, что сейчас не время… — Не время для чего? — перебила Лотта. — Не время говорить правду? Да и какой она мне могла подругой? Ха! С такими подругами врагов не надо. Все думают, что Кристин невинная и чистая. Прямо как первый снег, — она усмехнулась, но усмешка получилась вымученной, нежели ядовитой. — Видела я подобных. На первый взгляд — детская наивность, но нутро — гнилая душонка. Стараются всем понравится, но если кто-то идёт против их воли, они способны кишки вывернуть наизнанку всем несогласным. — Откуда в тебе столько ненависти ко всем? Лотта затянулась, пропустив мимо ушей мой вопрос. А потом вдруг неожиданно выдала: — Ты непохожа на тех девиц, что раньше путались с Даном. Скользкое замечание едва ли дотягивало до комплимента, но слышать из уст той, кто ещё совсем недавно пыталась меня публично унизить, было равносильно признанию. — Благосклонность мужчин — вещь ненадёжная. Статистика разводов это доказывает. Так что, неровен час, когда ты вернёшься к Ларанскому. Лотта рассмеялась, будто я удачно пошутила. — Чтобы Ларанский да по доброй воле отказался от того, что ему нравится? Я тебя умоляю! Ты когда-нибудь видела человека, способного плюнуть в собственное отражение? Я на мгновение смешалась. Фраза казалась до нелепости противоречивой. — Насколько мне известно, Дан хотел развестись с Ланой… — Хотел. Этот брак был изначально провальным. Я до сих пор задаюсь вопросом, зачем Дан женился на Лане. Особой верностью она не отличалась. Да и он нежных чувств к ней не питал. Его тщеславие тешила её красота. — Красивая женщина, как и дорогая машина, подчёркивает статус мужчины? — Именно, — Лотта довольно улыбнулась, будто услышала то, что хотела. — Но будь Лана просто красивой, то так и осталась на вторых ролях. Она была ко всему прочему чертовски умна. Мужчины от таких в восторге. Когда, кроме секса, с женщиной есть о чем потрепаться. А Дан всегда любил толковых женщин. Она выкинула окурок в изящную пепельницу и продолжила: — Однако Лана не подозревала, с кем имеет дело. Когда всплыла наружу история с её мелкими интрижками на стороне, Дан не раздумывая подал на развод. Обнародование малопривлекательных фактов жизни Ланы навсегда закрыло бы вход в высшее общество. — А Дан не боялся, что для него тоже закроются двери в высшее общество? Как-никак муж-рогоносец — это большой удар по мужскому самолюбию. Лотта снова засмеялась. — У них был открытый брак. Так что наличие третьего и даже пятого человека на стороне вряд ли бы послужило бы предлогом к разводу. — Но… — я осеклась, чувствуя себя окончательно сбитой с толку. — Но ты же сама сказала сейчас за мелкие интрижки… Кстати, почему все думают, что Лана сама сбросилась в реку? — У Ланы была больная голова, — сказала Лотта, скривив презрительную гримасу. — Побочное качество наличия мозгов. К тому моменту, когда она решила спрыгнуть со скалы, у нее уже было три попытки суицида. Каждый год Лана проводила по два месяца в психиатрической клинике. Как по мне, эта расчетливая дрянь просто манипулировала остальными, заставляя всех вокруг жалеть себя. «Посмотрите, какая я несчастная! Мне нужна помощь!» Но разве суицидник будет оставлять открытой дверь ванны, когда режет себе вены? Или угрожать в сообщениях о том, что сведет счеты с жизнью? Нет, определенно Лана знала, что ее спасут. Она круто манипулировала чужими чувствами. Впрочем, очередная попытка выставить себя в роли жертвы сорвалась. Видимо, возомнила, что снова все сбегутся ее спасать. Вот только фокус не удался. Дана не оказалось рядом, что прыгнуть вслед за ней в реку. Глядя перед собой, Лотта небрежно повела плечами и нахмурилась, будто в голову закрались подозрения. — С другой стороны, Лана могла стать отличной жертвой, — задумчиво произнесла она. — Никто бы не кинулся искать убийцу. Просто очередная попытка суицида, которая завершилась успехом, — и рассмеялась. — Самоубийство, которое закончилось успешно… Боже! Какой абсурд! Я неуютно поежилась. Перепады настроения Лотты, смех не к месту и тайные намеки действовали на нервы. «Уж лучше сидеть в кабинете Ангелидис», — подумала я, — «чем беседовать с этой нервозной дамочкой. Психика у неё ни к чёрту.» Желание отделаться от Гензе возросло во стократ. Однако вместе с тем, меня не покидало чувство — она может много чего рассказать из того, что не напишут в газетах. — А что стало причиной раздором между Даном и Ланой? Весёлость резко исчезла с лица. Лотта наклонила голову набок и прищурилась. Внутри царапнуло неприятное чувство, будто девица пытается прощупать меня взглядом. — Что тебе известно о Ларанском? Я пожала плечами. — Только то, что о нём пишут в интернете. Известный художник, наследник старинного рода…