— Ты лгунья, Рика, — чуть насмешливо произнёс Дан, и в следующую секунду меня обволокло тёплым мужским запахом, притягательным и возбуждающим. Язык осторожно, словно пробуя на вкус, скользнул между губ. Неторопливо, заставляя откликаться на долгий поцелуй. Оторвавшись на мгновение, он довольно улыбнулся. Мягкая борода щекотала разгорячённую кожу, а пальцы, пройдясь в едва уловимом прикосновении, скользнули между бёдер. Пальцы впились в твердые плечи, и я инстинктивно подалась вперёд. Завораживающая нежность растекалась по телу тёплым тягучим удовольствием, доводя до исступления. Ладони опустились на колени, раздвигая их в стороны, и горячее дыхание опалило нежное лоно. С губ сорвался едва хрипловатый стон. Дышать становилось всё труднее, я задыхалась от нахлынувших ощущений, от сладострастного жара, растекающегося по жилам. Я словно зависла над пропастью, отчаянно цепляясь за край, сама не зная почему. Дан что-то прошептал, но я не смогла разобрать слов. Сознание охватило пламя всепоглощающего блаженства, лишающего возможности рассуждать. Резкий толчок чужой проникающей плоти заставил вернуться к реальности. Наслаждение смазалось и утекало из тела, как вода утекает сквозь пальцы. Я почувствовала себя обманутой. Так, что хотелось разрыдаться от обиды. Где этот прекрасный момент, который так любят писатели? Где то удовольствие, о котором только и делают, что говорят? — Расслабься, — словно издалека я услышала голос Дана. — Не зажимайся. Но удовольствие уже ускользнуло, оставив лишь едва ощутимое напоминание о себе. Разочарование охватило меня. Я инстинктивно отвечала на движения, подстраиваясь под ритм. Но не ради наслаждения, а потому что шестым чувством понимала — от меня этого ждут. Будто почуяв перемену, Ларанский перестал сдерживаться. Движения стали резче, быстрее. Последнее было настолько грубым, что я невольно зашипела от боли. Уткнувшись мокрым лбом в плечо, Дан буквально вдавил меня в простыни. Тяжёлое дыхание вырывалось с тихим свистом, щекотя кожу. В ушах глухо раздавался биение собственного сердца. Ларанский вытянулся рядом и бережно привлёк к себе. Его пальцы вычерчивали по спине витиеватый рисунок. Зарывшись носом в волосы, он шумно вдохнув. Я бессознательно водила кончиками пальцев по мужской груди, погруженная в собственные безрадостные мысли. Я не чувствовала ни вины, ни стыда, но почему-то в груди вдруг сделалось гулко и пусто, словно Ларанский вывернул душу наизнанку, не оставив ничего, кроме пугающего опустошения. Ведь когда не придётся играть роль счастливой невесты, меня выкинут из жизни так же, как и втянули — легко, безжалостно и без сожалений. — Мне не нравится так, — тихо прошелестела я, скорее в ответ собственным неясным мыслям, чем обращаясь к Дану. Впрочем, художник воспринял мои слова по-своему. — Интересно получается, не находишь? — незлобиво усмехнулся он. — Сейчас ты ненавидишь меня за то, что произошло. Но если бы отпустил тебя, ты стала бы презирать меня, считая слабым и нерешительным. Так что тебе нужно, а, Рика? Я тяжело вздохнула и отвернулась от него. Мне нечего ответить ему. Но только потому, что не желала признавать неприглядной правды, прозвучавщей в его словах: если бы Дан отпустил меня, то я действительно посчитала бы его слабым, а, значит, не заслуживающим уважения. Дан поднялся с кровати. Щёлкнул выключатель, и комната утонула в ночном мраке. Ларанский набросил одеяло на моё тело и улёгся рядом, притянув к себе. — Спи, — его губы легонько коснулись виска. — Завтра мы продолжим работу. Глава 13. Побег — Билет на ближайший поезд до Верхнекамска, пожалуйста. Женщина в голубой рубашке работника железнодорожного вокзала скользнула по мне оценивающим взглядом и недовольно пробормотала: — Паспорт, пожалуйста. В окошко просунулся потёртый паспорт. Сверху легли две купюры. Женщина хмыкнула и принялась заполнять данные. Я шмыгнула носом и бегло огляделась по сторонам. Пышные женщины с клетчатыми сумками и отпечатком повседневной усталости на лицах расселись по узеньким креслам зала ожидания. Бомжеватого вида мужчина покачивался возле панорамного окна. К нему подошли двое в полицейской форме. Вокруг кресел бегала детвора. Студенты с рюкзаками, уставившиеся в экраны планшетов и смартфонов. Вокзал объединял людей самых разных возрастов и слоёв общества. В этом была своя атмосфера. — Поезд на Верхнекамск отходит со второго пути, платформа два, — женщина отработанными движениями просунула в окошко паспорт с вложенным билетом. — Время отправления — четырнадцать пятнадцать. Прибытие завтра в четырнадцать сорок. Приятного пути. Когда пальцы сжали коричневый прямоугольник, из груди вырвался вздох облегчения. Я натянула рукава, скрывая синеватые отпечатки мужских пальцев, и поторопилась в сторону указанной платформы. До отправления поезда оставалось меньше четверти часа. Утром меня разбудил требовательный поцелуй Дана. Спросонья я попыталась вывернуться в жарких объятиях и протестующе упёрла ладони в мужскую грудь. Не терпящим возражением жестом Ларанский отбросил мои руки и, перехватив запястья, крепко сжал их над головой. Одеяло соскользнуло на пол. Прохладный утренний воздух приятно холодил разгорячённую кожу. Его руки ласкали тело, но в этих прикосновениях не было ничего похожего на нежность. Только чистая первобытная страсть, завораживающая, подавляющая всякое сопротивление. Дан вошёл резко, властно, словно брал то, что ему принадлежит по праву. Пальцы болезненно впились в бёдра, оставляя красные следы и заставляя подчиниться бешеному ритму. Сердце колотилось в груди как сумасшедшее, отдавалось гулким биением в ушах. Пленённая неизведанными ощущениями, я вцепилась ногтями в мускулистые плечи и что-то шептала, сама не понимая что. Острое наслаждение вспышкой озарило сознание. Тягучий стон удовольствия застрял в горле, разливаясь по телу тёплом. И в следующее мгновение Дан резко прижался ко мне и расслабился. Я лежала и прислушивалась к собственным ощущениям и тяжёлому прерывистому дыханию Ларанского. Зудящая тревога пинком вышибла остатки тёплого блаженства. Для Дана я значила не больше, чем вещь. Захотел — достал, а захотел — убрал подальше. А если что-то случится, то ничего страшного. Замена найдется легко. Можно догадаться, какая участь ждёт впереди, если я продолжу соглашаться на такое отношение к себе. — Я хочу сегодня съездить в университет, — наконец прервала я молчание. Пальцы безотчётно скользили по спине Дана. — Фил сможет меня отвезти? — Университет? — Сам сказал, что нужно смириться с собственным положением и попытаться извлечь выгоду. Ну вот я и хочу пойти учиться. А что? Рыжие брови удивлённо приподнялись. — И на кого ты хочешь пойти учиться? — На психолога. Начальное педагогическое у меня есть. Почему бы не развиваться дальше? К тому же это прекрасная возможность помогать другим. Он скатился с меня и, вытянувшись рядом, подпёр голову кулаком. Указательный палец задумчиво прошёлся по моим губам. От долгого, пристального взгляда стало неуютно. — Думаю, у тебя получится, — наконец произнёс Дан. — У тебя есть чем поделиться. Я недоверчиво прищурилась. — То есть никаких нападок? Никакого «психология — это для психов»? Ларанский небрежно пожал плечами. — А что не так в этой профессии? Если нравится, то почему бы не попробовать. — И это всё? Он устало вздохнул и откинулся на подушки. — Сколько стоит обучение? Я довольно улыбнулась. — С вами приятно иметь дело, ваша светлость. — Но вечером мы продолжим работу. Я хочу дописать картину. — Разумеется, — отозвалась я, отлично понимая, что вечером меня уже не будет здесь. Университет стал прикрытием. Прекрасный предлог, чтобы отвести глаза. Я боялась одного, — что Ларанский не поверит в искренность желания. Однако страхи не оправдались. Фил отвёз меня к высокому центральному зданию университета и остался ждать в машине, несмотря на все мои протесты. Поднимаясь по ступеням, я чувствовала на своей спине взгляд и лихорадочно придумывала предлог, чтобы тайком сбежать. В кабинете приёмной комиссии было тихо и пусто. Полная тётенька с разочарованием жизни на лице внимательно выслушала меня, угрюмо окинула меня взглядом и также хмуро сказала: — Приём документов начинается с двадцатого июня. Вступительные экзамены с восьмого по двадцатое августа. Расписание будет чуть позже, — сунула в руки буклет с перечислением факультетов и экзаменов и нетерпеливо посмотрела в сторону двери. — Спасибо, — вежливо отозвалась я. — А перечень документов? Что нужно иметь при себе. — Паспорт, аттестат или диплом о предыдущем образовании и заявление, — поверх буклета лёг список необходимых документов. Я ещё раз поблагодарила её и вышла из кабинета. — Фил, отвезите меня к Царской площади, пожалуйста, — попросила я, садясь в машину. Достала буклет, пробежала глазами по списку экзаменов и поправила себя: — Нет, всё же в Торговые Ряды. Мне нужно в книжный. А там можете быть свободным, — я хочу прогуляться. Водитель молчаливо кивнул, и автомобиль тихонько тронулся с места. Дальше всё произошло стремительно. Перебежав на противоположную сторону Торговых Рядом, я спустилась в метро и направилась к железнодорожному вокзалу. Я не стала брать вещи, боясь привлечь к себе внимания. Только паспорт и кошелёк. Хотелось поскорее исчезнуть из Города Грёз. Уехать туда, где меня не смогут достать ни Ларанский, ни кто-либо другой. Подальше от всех этих подковёрных интриг, фальшивых улыбок и жутковатого художника. Возвращаться в родной город было бы опрометчиво и глупо — первое место, где станут искать. Поэтому я решила взять билет до Верхнекамска, но выйти гораздо раньше, в Каменогорске, и оттуда на самолёте добраться до курортного городка Адрианополиса. Денег, щедро оставленных мне Даном, хватит на первое время. А там устроюсь в какую-нибудь лавчонку и буду продавать сувениры или одежду. В конце концов, жизнь можно начать заново. Главное, сохранить эту жизнь.