Я скривилась как от зубной боли. — У вас и без этого неплохо получается. Дан усмехнулся. — Дела принимают непредвиденный оборот. Я хочу быть уверен, моё имущество не попадёт в чужие руки. У нас в законодательстве есть пункт, согласно которому нельзя конфисковать имущество арестованного, если оно принадлежит родственникам. Например, жене. Я нисколько не сомневаюсь в верности Штефана, но предпочёл бы, чтобы был кто-то третий со стороны. — Вот значит как! — я посмотрела в опустевшую чашку и нахмурилась. — Другими словами, вы хотите переписать на меня всё имущество в случае ареста? Дан покачал головой, прикидывая ответ. — Да. Именно так. Это будет моя страховка. — А кто сказал, что я его сохраню? Может, я решу всё присвоить и свалить куда-нибудь подальше? — Это навряд ли, — ответ был настолько быстрый, что стало понятно: он обдумывал этот вариант. — Это не твоя натура. — С чего вы так решили? Ларанский отодвинул тарелку, вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула. — Если бы ты была из любительниц лёгкой наживы, то забрала бы деньги и не пришла на вечер. Но ты пришла. Вопрос: почему? «Потому что чересчур честная и правильная», — ворчливо подумала я. Но вслух ничего не сказала. Лишь небрежно повела плечами: подумаешь, пришла и пришла! Что такого? Зато Ларанский озвучил мои мысли, будто он их прочитал: — Честность — результат хорошего воспитания. И его недостаток. Который часто используют другие в своих целях. Меня точно резануло изнутри. Он не только собирался использовать меня в корыстных целях, но даже не намеревался этого скрывать. Взгляд Дана смягчился, а на лице заиграла едва заметная довольная улыбка. — Впрочем, из всего можно извлечь выгоду, — продолжил он и аккуратно разлил чай по чашкам. — Ты становишься моим запасным вариантом, а взамен у тебя появляются привилегии нового положения. Так что внакладе не останешься. Слова я восприняла с кислой улыбкой и взяла чашку в руки. Слишком всё хорошо складывалось. Приторно хорошо. — У меня два вопроса, — негромко сказала я, отпив глоток. — Первое: почему вы уверены, что вас арестуют? Второе: если со мной что-то случится, то что тогда? Пальцы художника скользнули по краю стола и задумчиво постучали по столешнице. — Вариант ареста не сто́ит исключать, — медленно проговорил Дан. Губы стянулись в тонкую полоску. Он усмехнулся своим мыслям и посмотрел на меня так, что вдоль позвоночника пробежался холодок: — Как и того, что с тобой может что-то случиться… Впрочем, это недостаток твоего положения. Глава 9. Случайная встреча Я слепо уставилась на зеленеющий клён за окном. Между разлапистых листьев суетился дрозд. — Как это чудесно звучит — недостаток положения, — произнесла я и невольно удивилась, каким чужим и севшим кажется собственный голос. — Равносильно фразе «тебя убьют, но не сейчас». Правда, куда более приемлемо. — Если тебя убьют, преступника найдут быстрее. Я перевела взгляд на Ларанского. Бледное лицо не выражало никаких эмоций. Только разноцветные глаза смотрели с равнодушным любопытством. Как энтомолог, которой рассматривал очередной экземпляр бабочки, угодившей в ловушку. Стало не по себе. Даже не знаю, что больше угнетало — то ли тот факт, что я могу стать следующей жертвой, то ли полное безразличие со стороны художника. Я молча поднялась с места. — Сегодня у нас будут гости. Так что приодеться будет нелишним. Я обернулась и с натянутой улыбкой ответила: — Всенепременно. — Будь умницей, и всё будет хорошо, — Дан допил остатки чая и погрузился в книгу, давая понять, что разговор на этом закончен. После завтрака Ларанский уехал в галерею. Из окна своей спальни я видела, как между пушистых кустов бузины медленно проехал чёрный «ауди». Какое-то время я смотрела в сторону стройных тополей, за которыми скрылся автомобиль, и думала, что увязла в неприятностях, как муха в паутине. Родной Приморск больше не представлялся унылым провинциальным городишкой. А все жизненные невзгоды вдруг показались мелкими и пустыми по сравнению с предчувствием неминуемой беды. Я забралась на кресло с ногами и, обхватив себя руками, уставилась на стену. Мысли крутились вокруг утреннего разговора. Стоило раньше обратить на поведение Ларанского. Но поглощённая его талантом, я в упор не замечала того, что скрывается за обаятельной внешностью художника, а неприятные привычки списывала на эксцентричный характер, присущий творческим людям. Бездействие порождает страхи, а отсутствие информации — сомнения. Тратить время на самобичевание было равносильно сидению в луже. Сидишь, жалуешься, что она, лужа, мокрая и грязная, но не пытаешься выбраться. А выбраться хотелось, и, желательно, живой. Лучшее противоядие против страха — действия, а информация могла рассеять подозрения. Дан сказал, что сегодня будут гости. Что ж, отличный повод присмотреться к близкому окружению художника. И к нему самому. Внизу встретился Альберт. Он нёс пузатую вазу с трепещущими хрупкими лепестками белоснежных цветов. Залюбовавшись ими, я было протянула руку, но дворецкий торопливо отклонил вазу и проговорил: — Осторожнее, госпожа Романовская. Они не терпят, когда их касаются. — Какие красивые! — отозвалась я, чувствуя неловкость. — Я никогда не видела таких. Что это за цветы, Альберт? — Это дикая орхидея, — он тепло улыбнулся и осторожно приподнял вазу. — Крайне капризное и свободолюбивое растение. Оно не терпит посягательств, и его практически невозможно вырастить в домашних условиях. Ходят легенды, что тот, кто вырастит эту строптивую красавицу дома, покорит весь мир. — Легенды приукрашивают правду. Интересно, кому-нибудь удавалось вырастить её дома? — В легендах скрыта мудрость. Только нужно увидеть её. Но если так говорят, значит, это еще никому не удавалось. Господин Ларанский распорядился поставить их в вашу комнату. У вас нет аллергии на цветы? Не хотелось бы попасть в конфузную ситуацию. Я отрицательно покачала головой и нахмурилась. — Вы говорили, что господин Ларанский распорядился насчёт цветов. — Ну да. Сказал, что вам должно понравиться. Что-то не так? — Мне очень приятно, — я улыбнулась, надеясь, что дворецкий не заметил растерянности. — Альберт, а кто сегодня будет из гостей? — О! Сегодня приходят чета Гензе и господин Штольц. — Чета Гензе? — Редерик и Лотта Гензе старые друзья господина Ларанского. А господин Штольц приходится братом по отцу господину Ларанскому. — А почему у них разные фамилии? Дворецкий снисходительно посмотрел на меня, словно я не могла понять очевидных вещей. — Покойный князь Ларанский любил не только свою жену. Он в принципе любил женщин. И пусть Штефан не был рождён в официальном браке, князь сделал всё, чтобы ни та женщина, ни его сын ни в чём не нуждались. — А Кристин будет сегодня? — Госпожа Ларанская передала свои извинения и сказала, что её сегодня не будет. Впрочем, как и господина Вучича. — Господин Вучич? — Да. Милош Вучич. Близкий друг Дана, Эдмунда и Кристин. Кстати, если вы вдруг решите поехать в городе, то я могу позвать Фила. Он должен быть в гараже. — Благодарю, Альберт. Я как раз собиралась в город. Вежливая предупредительность дворецкого трогала, хотя я прекрасно понимала, что это не более чем навык выработанный десятилетиями службы. Едва усадьба скрылась за тополями, как мысли вернулись к разговору с Альбертом. Чем больше узна́ю, тем интереснее подробности открываются. Помнится, на вечере Дан представил Штефана как своего сводного брата. Но потом поднялась суматоха, и этот маленький факт быстро забылся. А между тем он мог быть важным. Предположение плавало на поверхности, но выглядело скомканным и с огромным количеством пробелов. Что если Дан подозревал Штефана в убийстве Степлмайера? Тогда становится понятным, почему художник решил довериться фиктивной жене, нежели родному брату. Почему Ларанский подозревал Штольца? Давний конфликт между Штефаном и Эрихом? Но какой? Если речь идёт о состоянии, то почему бы не убить самого́ Дана? Это было бы гораздо проще, чем убивать Степлмайера и ждать, когда Ларанского обвинять в убийстве. И то, если предъявят обвинение. Но, допустим, что Дана посадят. И что дальше? Штефан будет намекать Ларанскому, что неплохо бы переписать на него все активы, которые тот имеет? Нет, слишком всё замудренно получается. Да и со смертью Эдмунда это как-то не вяжется. Хотя за двойное убийство могут дать пожизненное. И тогда Штефан сможет безраздельно пользоваться имуществом Дана как собственным, зная, что тот не сможет его достать из тюрьмы. Какого чёрта, я вообще думаю о судьбе Ларанского? Выглядит так, словно я за него переживаю. А меж тем, Дану совершенно всё равно, что может произойти со мной. Как он сказал? «Если тебя убьют, преступника найдут быстрее». Как замечательно одной фразой можно показать истинное отношение к человеку! Как к приманке — закинул, сидишь себе спокойно в засаде и ждёшь, кто клюнет. А выживет приманка или нет — это уже недостатки положения. Злость заклокотала внутри. Это же каким бесчеловечным нужно быть, чтобы до такого додуматься! Гнев бурлил, как кипящая вода под крышкой, грозя вот-вот вырваться наружу. Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Что ж, пока я не видела выхода из ситуации, но чувствовала, что скоро найду, как выбраться из неё. А пока стоило перевести внимание на что-то менее безобидное и приятное. Говорят, что шопинг способен успокоить любую разъярённую женщину. Полтора — два часа, проведённых в магазине, оказывает такой же успокаивающий эффект, как и хороший антидепрессант. И хотя я не была поклонницей женских журналов, но, где находится Главный Торговый Ряд, знала хорошо. Для большинства туристов он был такой же достопримечательностью, как Царская площадь или Императорский музей. Впрочем, цены там тоже были поистине императорские.