Несколько минут назад я съехала с шоссе, мимо нас уже тянулся Беллингхем, и теперь машина ехала по старой, плохо асфальтированной дороге, вдоль которой выстроилось бесконечное множество по-зимнему голых деревьев. Повсюду лес и зеленые насаждения, и лишь несколько домов и ферм – и так, пока мы не добрались до указанного адреса, я не свернула к дому под номером четыре и припарковала автомобиль на обочине. Здесь оказалось на пару домов больше, но все это выглядит скорее как какая-то заколдованная деревня на краю света, чем как пригород Беллингхема. До сих пор я заметила всего одну заправку в самом начале улицы и неприметный киоск. Интересно, какие маленькие магазинчики прячутся дальше и что тут еще можно найти. Первые пару минут я еще остаюсь сидеть в машине, осматриваюсь по сторонам. При этом замечаю на улице темно-красный почтовый ящик, на котором спереди частично облупившейся краской написана фамилия «Андерсон». Ведущая к дому дорожка на вид еще древнее, некоторые камни раскололись, а газон видал лучшие времена, и тем не менее здесь действительно красиво. Далеко в глуши, но красиво. Деревянный дом кажется старинным и уютным, веранда – просто мечта, хотя места на ней не очень много. По крайней мере, насколько мне отсюда видно. Постепенно я погружаюсь в эту атмосферу, прежде чем мой взгляд вновь устремляется к Дилану, который все еще глубоко и крепко спит. Пусть мне очень не хочется его будить, сейчас самое время это сделать. Уверена, он захочет заняться делами как можно скорее. Я очень устала после долгой поездки, но чертовски рада, что не отпустила его одного. – Дилан? – робко зову я и, естественно, слишком тихо. Не хочу его пугать, но нужно как-то сделать так, чтобы он проснулся, поэтому я добавляю голосу громкости. К сожалению, это мало помогает. Аккуратно кладу ладонь ему на плечо и трясу. Сначала легонько, потом сильнее. – Дилан, мы приехали, – повторяю я, продолжая его расталкивать. Он понемногу отходит ото сна, откашливается и трет глаза, прежде чем открыть их, несколько раз моргнув. – Все в порядке? – Его сонный и хриплый голос вызывает у меня улыбку. – Да, все хорошо. Мы у тебя дома. Я только что припарковалась. – Я правда отключился? На всю дорогу? Черт. Почему ты не разбудила меня раньше? – Выпрямившись, он внимательно смотрит на меня. – Потому что не было такой необходимости. Я отлично справлялась, а ты выглядел так, словно тебе срочно нужен этот перерыв. – Сегодня ночью я ужасно спал. А следовательно, слишком мало. Так что… Спасибо. – Дилан накрывает своей рукой мою, которая все еще – и я совсем этого не заметила – лежит у него на плече. – Не за что, – бормочу я и тону в его глазах, в его взгляде – а мое предательское сердце колотится чересчур громко и чересчур быстро. В машине внезапно становится очень-очень тесно. – Зоуи, я… – Нам пора выходить, – тут же перебиваю его я и отстраняюсь, в то время как в груди что-то болезненно сжимается, и мне кажется, что я вот-вот задохнусь. Нет! – вопит голос у меня в голове. Нет, я не могу сейчас это слушать. Неподходящий момент, неподходящее время. При этом я подавляю мысль или даже страх, что они, возможно, никогда не наступят. Это бы причинило только боль. Мне не нужны объяснения, почему он не хочет, чтобы мы были вместе, или какие-то еще. Не прямо сейчас. Не здесь… – Хорошо. Мы достаем свои сумки, идем к дому, и Дилан вытаскивает ключ. С громким скрипом дверь распахивается, и к нашим ногам тут же бросаются два пушистых комочка. – Эд, Тыковка, не сейчас. Скоро я дам вам чего-нибудь поесть. – Два полосатых кота, один серый, второй рыжий, со слегка взлохмаченной шерстью, следуют за нами по пятам и мяукают. – Бабушке обязательно надо смазать дверь, – бормочет Дилан, ставя свою сумку сбоку. С веранды мы сразу попали в открытую прихожую, которая дальше переходит в гостиную. С одной стороны стоят когтеточка и гардероб, на стенах повсюду висят старые картины. Немного пахнет корицей. Я кладу свой рюкзак возле сумки Дилана и смотрю на него, шагая вслед за ним и кошками. – Здесь живет твоя бабушка? Так уютно, мне очень нравится. – Тут есть особый шарм, создающий ощущение дома и безопасности. – Да. Она живет в этом доме, сколько я себя помню. Дедушка умер рано, от рака. Я провел здесь почти всю свою жизнь… после того как мои родители тоже умерли. Бабушка вырастила меня и заботилась обо мне. – Судя по всему, она прекрасная женщина. – Так и есть. Только ей этого не говори. – Он задумчиво улыбается, подходя к комоду в гостиной, на котором стоят десятки фотографий в рамочках, которые я бы с удовольствием посмотрела. – Наверху бабушкина спальня, моя старая комната и ванная, если тебе нужно освежиться с дороги. Я поднимусь ненадолго и сложу кое-какие вещи. – В туалет бы не помешало сходить, – признаюсь я, и Дилан ведет меня. Мы сворачиваем за угол, поднимаемся по старой узкой деревянной лестнице, которая скрипит и трещит от каждого нашего шага, как живая. Этот этаж еще красивее, чем нижний. Несмотря на скатную крышу, потолки довольно высокие, а множество окон впускает столько света, что создается впечатление, будто ты на улице. – Вот ванная. Я быстро, обещаю. – Дилан открывает передо мной одну дверь и уходит дальше, пока я исследую ванную комнату и освобождаю давящий мочевой пузырь. Крупная белая плитка, старая и прелестная, как и все в этом доме. С узорами по краям. Маленькая ванна, крошечная душевая кабина. Не много, но все необходимое есть. Дилан не заставил долго себя ждать, скоро он вернулся с небольшой сумкой, и мы пошли вниз, где он покормил обоих котов, которые жадно набросились на еду, при том что у них еще оставалась свежая вода и большая миска сухого корма. Кошки всегда считают, что умирают от голода, если миска пустеет хотя бы наполовину. Сумасшедшие животные. – Бабуля всегда питала слабость к кошкам. Этот дом не видел ни одного дня без них. Она их выхаживала, иногда они сами к ней прибивались. Темного зовут Эд, он живет здесь уже пять лет, в приюте практически не было свободных мест, поэтому бабушка взяла его к себе. Тыковка, рыжий кот, лежал на улице, полумертвый. Мы вместе нашли его три года назад, и бабуля сразу его подобрала и вылечила. Очевидно, его сбила машина, но он отлично справляется и без хвоста, – объясняет Дилан, а я понимаю, что до этого момента даже не обратила на это внимания. Сложно не заметить, что Дилан тоже любит их обоих – как и это место. – Идем, поехали в больницу. На этот раз поведу я, а ты чуть-чуть отдохнешь. Через некоторое время мы приезжаем, разговариваем с медсестрой и выясняем, в какую палату нам надо. Дилан стучится в дверь и даже не дожидается ответной реакции, прежде чем ее открыть. На нас смотрит пожилая женщина с седыми волосами и озорной улыбкой. Взгляд у нее открытый и приветливый, и я вижу в ней черты Дилана. Или скорее ее черты в нем. – Боже мой, бабуля, какого черта ты творишь? – Ну-ну, мой мальчик. Не втягивай в это Бога и дьявола, а то они еще тебя услышат, – отвечает она строго и вместе с тем с заметным весельем. – Я хорошо себя чувствую. Они все чересчур впечатлительные, – подмигивает она. В этот момент Дилан огибает ее кровать, ставит сумку с вещами и берет ее ладонь в свои. – Поверь, меня так легко не свалить с ног. – Это был инфаркт в легкой форме, бабуль. – Чушь. Как комар укусил. И я еще жива. И не планирую это менять. Я с улыбкой наблюдаю за ними, но продолжаю в нерешительности стоять перед дверью. Нервничаю и начинаю теребить свои распущенные волосы. Больше всего мне хочется извиниться и выйти, чтобы не мешать такому личному моменту, однако потом я отказываюсь от этой идеи, так как это тоже будет невежливо. Я даже не представилась. Словно прочитав мои мысли, бабушка Дилана поворачивается ко мне. – У нас гости? – У нее заблестели глаза. – И ты ничего не сказал? – Ба, это Зоуи. – Добрый день, миссис Андерсон. – Я подхожу к ее кровати, а она так широко улыбается, что я просто не могу не улыбнуться в ответ. – Зови меня бабулей. Никто не называет меня миссис Андерсон, а Эдит тем более. – Затем она переводит взгляд на Дилана и снова на меня. Мне буквально видно, как у нее в голове крутятся шестеренки. – Мог бы и сказать старой женщине, что у тебя есть девушка. – О, – вырывается у меня, и щеки мгновенно краснеют. Я смотрю на Дилана, не в силах ничего с собой поделать. – Очень неожиданно получилось так, что Зоуи привезла меня сюда и пришла со мной. Она моя близкая подруга, мы живем вместе. Мэйс переехал, помнишь? – Да, мы просто друзья, – как робот, повторяю я слова Дилана и замечаю, как сильно они ранят, хотя это правда. – Ну, ладно. – Бабуля все еще не сводит с меня глаз, и я тяжело сглатываю, стараясь не потерять улыбку. – Когда мне можно будет отсюда уйти? – Завтра. – Они чрезмерно преувеличивают, – ворчит она и тем самым так сильно напоминает мне моего брата, что я не сдерживаю смех. – Вы мне нравитесь, бабуля. – Вот блин. Тут же закрываю рот руками. Я не планировала произносить это вслух. Однако она тянется ко мне, берет за руку и похлопывает по ладони. – Заберете меня завтра утром пораньше? Где что лежит дома, ты знаешь. У меня там не особенно много продуктов, вам придется съездить в магазин, но это должно быть быстро. Купишь мне все для твоих любимых бургеров? Ты тоже приглашена, Зоуи. – Барбекю? – Конечно, деточка. – Ба готовит лучшие домашние бургеры барбекю в мире. – Тогда я буду рада. Спасибо, что разрешаете мне остаться. – О, это я очень рада. – Она опять похлопывает меня по руке, тепло и понимающе улыбаясь. Как будто у меня на лбу вытатуировано, что мне нравится ее внук, а его фраза – правдивая или нет – сильно меня расстроила. Чуть позже мы с Диланом сидим на диване и смотрим телевизор. Мы оба неразговорчивы, с тех пор как вышли из больницы и заехали в магазин. В торговом центре мы поужинали салатом, больше ничего никому не захотелось. Я накрыта пледом, связанным вручную, мой чай уже выпит, и я чувствую, как глаза снова и снова закрываются сами по себе, и мне уже не удается внимательно следить за сюжетом детектива на экране. – Эй, Карапуз, – раздается вдруг голос Дилана. – Я не сплю. – Хорошая попытка. Пойдем, отведу тебя наверх. – Я наблюдаю, как Дилан поднимается, откидывает плед и помогает мне встать. Из моего рта вырывается громкий зевок. – Сколько времени? – Половина одиннадцатого. – Всего лишь?