– Мой кабинет там. Я взял на себя смелость подготовить для тебя всё, что у меня есть по Грейт-Уолсингему. В серой бумажной папке на рабочем столе в его кабинете был один-единственный лист. Раздел, вырванный из карты национального картографического агентства, где город Грейт-Уолсингем был обведён красным. Руби едва помнила значение символов на картах, которые учила в школе, совсем в другой жизни, но догадалась, что Грейт-Уолсингем расположен на равнинной части страны. Река, пересекавшая его, извивалась кольцами, как змея, ползущая по странице. – Это у моря? – спросила она. – Думаю, да. Я там никогда не был. Нет смысла, – он вздохнул. – Что же такого ужасного в этом месте? – Руби, Грейт-Уолсингем – самый таинственный и опасный город в стране, по мнению Ордена. Там пропало без вести больше Опустошителей, чем где-либо ещё. И обычных людей тоже. Никто из Ордена не сумел объяснить почему. Мой предшественник исчез там однажды ночью, а он был выдающимся Опустошителем. Он раскрыл больше двадцати дел из Книги тайн, прежде чем сгинуть, а это больше, чем кто-либо. Руби глядела на карту и старалась представить себе, как выглядит город на самом деле, – тёмные аллеи, заброшенные здания. – С чего мне начать? Должны же быть хоть какие-то догадки. – В Книге тайн собраны некоторые детали, и я, конечно же, покажу их тебе. – Рейнхем покачал головой и тяжело вздохнул, прежде чем вытащить книгу из кармана пальто. – Но здесь почти ничего нет, кроме списка пропавших Опустошителей. – Почему они отправились туда, если там так опасно? – спросила Руби, пока Рейнхем листал страницы. – Попытать счастья. Тайна сводила людей с ума – вначале. Большинство Опустошителей хотели оставить своё имя в истории Ордена, став первыми, кто разгадает происходящее. Но новизна и шумиха прошли, когда столько людей исчезли бесследно. Со временем тайна попала в книгу и стала очередным делом моего предшественника – а потом и моим. В наши дни Грейт-Уолсингем привлекает лишь два типа Опустошителей – безрассудных и глупых. Рейнхем лизнул кончик пальца и перевернул ещё несколько страниц, пока не нашёл, что искал. – Есть лишь одно описание, – он протянул книгу Руби, чтобы она взглянула на фотографию человека с чёрными усами и аккуратным пробором на голове. – Это дневник Опустошителя по имени Оливер Фредерикс. Он отправился туда незадолго до того, как дело попало в Книгу тайн. Фредерикс не обладал особыми талантами, насколько мне известно. Его записи говорят о довольно посредственных достижениях. Так что вполне возможно, что он искал славы, как все остальные. Однако кое-что его отличало: он был щедрым человеком. Осознавая опасность, он решил оставить дневник на своём рабочем столе, на тот случай если он исчезнет, – чтобы помочь другим. – Как я понимаю, кроме него никто не додумался до этого. Рейнхем улыбнулся. – Ты ведь знаешь Опустошителей с их чудовищным тщеславием. Оставить подсказки – значит подарить кому-то другому возможность разгадать эту тайну. – Тщеславие не лучшее качество Ордена, правда? – заметила Руби. – Не скажи. Тщеславие подогревает соперничество, а соперничество порождает смелость и помогает свершиться добрым делам. Но в случае Грейт-Уолсингема тщеславие действительно показало, как опасны алчность и эгоистичность, когда забываешь о благе Ордена. – Так что же в дневнике? – Каждую ночь после бессмысленных блужданий по городу Фредерикс возвращался домой и записывал всё, что видел. В течение первой недели ни он, ни его ученик не заметили ничего особенного. Но на восьмую ночь Фредерикс и его мальчик исчезли, и больше их никто не видел. Последняя запись в дневнике за день до этого говорит о том, что он вместе с учеником планировал осмотреть кладбище на краю города. Его исчезновение вызвало новую волну интереса на несколько месяцев. Но никто ничего не нашёл на том кладбище, и Опустошители снова стали исчезать. Как я говорил, вскоре после этого дело попало в Книгу тайн, а значит, этим делом официально запрещено заниматься всем, кроме хранителя книги. Так что я единственный, кто вправе вести расследование, или, лучше сказать, я был единственным до прошлой ночи, – Рейнхем вздохнул. – Мне искренне жаль, что дошло до этого. Я голосовал за изменение Ордена. Но, думаю, этот шанс утрачен навсегда, если, конечно, ты и твой товарищ Джонс не разгадаете тайну, которая забрала жизни стольких Опустошителей. – Ты умеешь поддержать, – сказала Руби. – Полагаю, тут есть один плюс. Нет ни одного сообщения о том, что в городе исчезали девочки-Опустошители. Руби криво улыбнулась, но что-то щёлкнуло и сжалось у неё в груди, ей вдруг стало тяжело дышать. Она показала на фотографию Фредерикса в Книге тайн. – В дневнике сказано, в котором часу он собирался на кладбище? – Каждую ночь он выходил из дома около десяти, судя по предыдущим записям. Точнее сказать невозможно, – Рейнхем покачал головой. – Я знаю, о чём ты думаешь, но волшебное зеркало здесь не поможет. Город не появляется в зеркале. Многие мои предшественники уже пытались. А значит, вернуться в прошлое тоже не получится, – Рейнхем откашлялся. – Я слышал о твоих способностях. Поразительно! – Не возражаешь, если я попробую с твоим зеркалом? – Почту за честь. Как и следовало ожидать, когда Руби попыталась вызвать в зеркале нужный образ, слушая описание церкви Грейт-Уолсингема и кладбища, которое читал ей Рейнхем из «Руководства Опустошителя по церквям Великобритании», появилось лишь размытое пятно. Когда она попробовала снова, единственное, что удалось вызвать в зеркале, – причудливый калейдоскоп красок и форм, движущихся по часовой стрелке. Даже когда она приложила руку к стеклу, оно было холодным и жёстким, каким и должно быть обычное зеркало. Пройти сквозь него было невозможно. – Не отчаивайся, – сказал Рейнхем, пока Руби разглядывала фигуры, движущиеся в зеркале. – Теперь будет новая запись в Книге тайн. Перед уходом Рейнхем дал ей фрагмент карты и длинный список вещей, которые, по его мнению, могут пригодиться в Грейт-Уолсингеме. Затем он поднял палец, вдруг вспомнив ещё кое-что, и бросился обратно в дом. Руби сложила обрывок карты и сунула в карман, пока ждала его у пруда в бледном солнечном свете. Многие вещи из списка Рейнхема были ей незнакомы, и это расстроило её ещё больше. Надежда узнать что-то полезное разбилась вдребезги, и теперь Грейт-Уолсингем казался ещё более мрачным и зловещим, как малый водяной змей, который притаился в глубине пруда. – Вот она, – сказал Рейнхем, заставив Руби вздрогнуть от неожиданности. Она не сразу поняла, что он держит в руках. Это была кожаная шлейка с поводком. – Я решил, она поможет, если твой щенок услышит зов земли мёртвых. Она зачарована специально для дрессировки и намного лучше простого поводка, который был у тебя вчера. Мой мастер однажды тоже хотел обучить пса, это было давно. Она всё равно пылится без дела, – он протянул ей шлейку, и Руби взяла её. Тёмно-коричневая кожа пахла перцем, а в руке она была лёгкой и податливой. – Она меняет размер, когда щенок растёт. Если ты всё-таки сумеешь выдрессировать твоего скакку, он пригодится тебе в Грейт-Уолсингеме, особенно учитывая то, что Фредерикса последний раз видели на кладбище. – Спасибо, – сказала Руби, повеселев. Она обняла Рейнхема, будто не надеялась увидеться с ним снова; поводок шлейки свисал до самой земли, и со стороны казалось, что Рейнхем отрастил себе изящный коричневый хвост. Глава 7 Джонс изучал список Рейнхема, сидя за кухонным столом в доме у Руби. Из-за присутствия Мэйтланда было сложно сосредоточиться. Действие зелья ослабло, вызвав очень необычный эффект. Мастера было видно, как гаста, и слышно, но он не мог управлять Джонсом, как раньше. Покамест Мэйтланд хранил молчание и маячил перед своим учеником, мрачный словно грозовая туча. Время от времени он обрушивал на мальчика слова негодования, досадуя, что ничего не в силах сделать. Джонсу оставалось только игнорировать его, насколько это было возможно. – Серебряная клетка для скакки влетит нам в копеечку, – сказал Джонс, показывая на первый пункт в списке и глядя на Руби, старательно избегая зрительного контакта с призрачным Мэйтландом. – Уверен, в доме найдутся взрывные шары. В фургоне достаточно соли и розмарина, а ещё жуков-вредителей, медных чешуек и железных опилок, но некоторые из этих зелий очень редкие; они дорого нам обойдутся. – Джонс провёл пальцем дальше по списку. – Флейта-рапсодия? – он зафыркал, как пропеллер, и покачал головой. – Рейнхем перечислил средства против всех тварей из Карманного бестиария. – Он вычеркнул этот пункт из списка, когда Руби села рядом с ним и отпила свой чай, затем постучал карандашом по бумаге и вздохнул. – Неужели он не сказал ничего полезного про Грейт-Уолсингем? – Он дал мне обрывок карты. – Дай посмотреть. Руби развернула клочок бумаги и положила на стол. – И что дальше? Руби показала на Грейт-Уолсингем. – Вот он. – Значит, карта ничего не может? Она не зачарована? Никаких тайных знаков и мест? Ничего необычного? Руби покачала головой, а Джонс надул щёки. – Мы хоть знаем, как туда добраться. – Лучше б не знать. – Он поглядел через комнату, услышав, как Мэйтланд презрительно фыркнул. – Прости, что так получилось, – сказала Руби. Джонс провёл пальцем по краю своей кружки. – Джонс, я знаю, как сложно будет разгадать эту тайну, Рейнхем не оставил никаких сомнений. Но мы справимся. Мы ведь вместе, а ещё у нас есть твои мозги и моя магия. И не забудь про револьвер. И все другие штуковины, которыми пользуются Опустошители. И книги… фургон… у нас даже скакка есть. – Ещё не обученный… – Я его научу, у меня ведь теперь появилась шлейка. Знаешь, я часто вспоминаю, сколько всего мы уже совершили. Никому до нас не удалось отыскать Чёрный амулет. – Грейт-Уолсингем – совсем другое дело, Руби… – Джонс осёкся, вспоминая всё, что слышал про это место. – Оттуда не возвращаются. – Когда это ты боялся приключений? – Я не боюсь. Я хочу быть готовым ко всему. – То есть следовать девизу Опустошителей? – Да, чтобы выжить. Но Грейт-Уолсингем отличается от любой привычной охоты на монстров. К нему не подготовишься. Никто не знает, что это за город и что там происходит. – Ты опять про ту ночь с эльвитом, да? – Джонс отпил чай, глядя на неё поверх кружки. – Мы с тобой разные, Джонс. Ты любишь планировать и готовиться. А я… в общем, я люблю действовать. – Всегда по-своему, полагаю? – Джонс наклонился вперёд и поглядел Руби в глаза, на золотистые крапинки голубых зрачков. – Обещай мне, что, когда мы туда доберёмся, ты будешь слушаться меня во всём. – Но ведь мы команда. – Ты хочешь вернуться из Грейт-Уолсингема живой? Я точно хочу. Там пропадали Опустошители, намного способнее нас. – Джонс ткнул пальцем в обрывок карты. – Будто этот город проглатывает их. – Он откинулся на спинку стула. Мэйтланд наблюдал молча. – Руби, дело не в том, что ты девочка, если ты об этом думаешь. – Мэйтланд фыркнул и проворчал что-то сквозь зубы. – Просто я считаю, что нам нужно действовать осторожно, хотя бы на первых порах. Он сделал ещё глоток чая, и Руби чувствовала, что он не сводит с неё глаз, ждёт, что она скажет. Ей нравилось быть такой, какая она есть. «До сих пор мне это не мешало, так ведь?» – подумала она. Но она понимала, что Джонс хочет возглавить это дело только для того, чтобы спасти им жизнь. Поэтому она сделала глубокий вдох, чтобы голова немного остыла. Сколько она себя помнила, у неё всегда было желание броситься в самую гущу событий и командовать. Но она не знала, откуда это взялось. Это было очень личное, и она никогда не обсуждала это с Джонсом, и вдруг она задумалась, может, всё-таки стоит однажды поговорить. Но сегодня не самый подходящий день. – Ладно, ты главный, по крайней мере на первых порах. – Она допила чай и вытерла губы. – А теперь, раз уж мы договорились, займёмся более важными делами. Если в этой ситуации и есть положительная сторона, так это шопинг-терапия. – Джонс поглядел на неё в недоумении. – Покупки! Я забронировала нам место в «Дешам и сыновья» на вечер. * * * Руби ещё ни разу не бывала в магазине «Дешам и сыновья». Она радовалась, что наконец увидит место, где закупались Опустошители, ведь она столько слышала о нём. Поездка в Грейт-Уолсингем – прекрасный повод, поскольку им придётся купить целую прорву всякой всячины по списку Рейнхема, далеко не всё нашлось в их доме и в фургоне. Они появились в одном из отсеков магазина, специально выделенных для путешествий с помощью шлепковой пыли, и снова сверились со списком, положив его на небольшой стол. Матовая стеклянная дверь с красивым узором из крошечных пятиконечных звёзд отделяла их от торгового зала. Небольшой звонок оповещал о том, что следующее прибытие в этот отсек намечено через пять минут. – Сколько денег Мэйтланда у тебя осталось? – спросил Джонс, и Руби заметила, как он бросает тревожные взгляды в угол, и догадалась, что Мэйтланд всё ещё с ними, хотя она его не видела.