Он поднял Книгу тайн над головой и открыл её на пульсирующей странице; мерцание замерло, и надпись исчезла, оставив лишь белоснежную страницу. Раздались первые аплодисменты, сначала робкие, но они усилились, когда Гивенс жестом позвал Руби подняться к нему. – Задание Слупа выполнено. И поскольку его нет среди нас, чтобы подтвердить это, его ученик сделает это в его честь. Толпа расступилась, и Алдвин поднялся на вершину холма, где стояли Руби и Гивенс. Он прочистил горло и оглядел всех Опустошителей, собравшихся под ним. Руби пожала ему руку. – Я подтверждаю, что задача, поставленная моим мастером – разгадать тайну Грейт-Уолсингема, выполнена, – сказал мальчик. – Все вы свидетели. Значит, девочки-ученицы будут допущены в Орден. Ни я, ни другой Опустошитель не оспорят этого права. Так будет записано в Орднунге. Яркий свет вспыхнул вокруг них, словно молния, заставив всех прикрыть глаза, а через мгновение они уже зашептались между собой, моргая и жмурясь. Когда Джонс увидел, что Гивенс зовёт его, он взял Олив за руку. – Готова? – шепнул он малышке. Она кивнула. Они поднялись на вершину холма и повернулись к собравшимся. Олив ахнула, когда увидела, сколько людей на неё смотрит. Руби откашлялась и положила руку ей на плечо. – Я беру эту девочку, Олив, в свои ученицы. Она станет первой девочкой среди учеников Ордена. И, надеюсь, не последней. Все затаили дыхание. Никто не проронил ни слова. И вдруг грянули аплодисменты. Они становились всё громче и громче, пока все мужчины и мальчики не присоединились к ликующим, и казалось, разразился ураган. Год спустя… Джонс заправил рубашку и пригладил волосы, глядя на себя в зеркало. Ему показалось, что выглядит он вполне пристойно, и он собрался уже идти, но из угла послышалось недовольное ворчанье. Мэйтланд показал на подол его пальто, и Джон заметил, что сзади висит нитка. – Спасибо, – сказал он, оторвав нитку и бросив её в мусорную корзину. Мэйтланду понадобилось немало времени, чтобы вернуться. Влияние сказочного мира в Грейт-Уолсингеме оказалось столь сильным, что лишь через несколько месяцев Мэйтланд явился Джонсу во сне. Джонс терпеливо ждал, когда волшебная связь между ними окрепнет, ему так хотелось рассказать своему старому мастеру о том, что произошло. Только несколько недель назад этот момент наконец-то настал, и Мэйтланд явился ему во плоти. На этот раз Джонс бросился к мастеру, радостно улыбаясь, и принялся так быстро рассказывать о том, как они разгадали тайну Грейт-Уолсингема, что Мэйтланд велел ему притормозить. Дослушав до конца, он с минуту молчал, мерцая, а затем обнял Джонса так крепко, что сердце мальчика чуть не лопнуло от гордости. Ты принёс мне величайшее счастье на свете, прошептал Мэйтланд. Потому что стал тем, кем тебе суждено было стать. – Я горжусь тобой, мальчик, – сказал Мэйтланд, когда Джонс ещё раз поглядел на себя в зеркало. – Это большая честь – быть хранителем Книги тайн, да ещё в таком юном возрасте. Только лучшим Опустошителям выпадает такая возможность. – Мэйтланд улыбнулся и покачал головой, будто всё ещё не верил. – Я бы не справился без такого учителя, как ты. – Думаю, да. – Мэйтланд откашлялся и посмотрел на мальчика. – Но ты всегда знал, чего хочешь и как этого добиться. Ведь ты получил то, о чём мечтал. – Он обвёл комнату руками. – Этот дом, родителей, жизнь в обычном мире и в Пустынных землях. – Мэйтланд снова покачал головой. – Сомневаюсь, что тебе когда-то нужен был мастер, чтобы указывать тебе, что делать. И уж точно он не нужен тебе теперь, с новым заданием. Джонс взглянул на него. Он открыл рот, но Мэйтланд поднял руку, велев ему молчать. – Пора мне оставить тебя в покое. Единственное, о чём я прошу, – дай мне взглянуть на тебя с книгой. Пусть это будет последнее, что я увижу. Джонс вытер глаза. – Конечно, – сказал он. – Спасибо тебе. За всё. – Спасибо тебе за твою отвагу и за то, что моё наследие будет жить. Я хотел только этого – чтобы ты стал таким Опустошителем, каким тебе суждено было стать. И ты это сделал. – Мэйтланд подошёл к Джонсу и обнял его ещё крепче, чем раньше. – Не знаю, куда я отправлюсь, – сказал он, – но вспоминай обо мне так, будто я всё ещё здесь. Не забывай меня, Джонс. Глаза защипало от слёз. Джонс крепился изо всех сил, чтобы не расплакаться, и уткнулся лицом в плечо Мэйтланда. * * * Сэмюел Рейнхем ждал Джонса возле своего дома, на солнышке, бросая хлеб в пруд и глядя, как утки воюют за каждый кусок. Он повёл Джонса внутрь, в свой кабинет, где Книга тайн лежала на письменном столе. Рейнхем погладил обложку, и Джонсу показалось, он вспоминает всё, что ему удалось сделать. Затем он взял книгу и вручил её Джонсу. – Храни её как зеницу ока, мальчик. Желаю тебе удачи. Джонс ахнул, когда книга зашевелилась в его руках, будто живая, а потом улыбнулся, ощутив, какую важную задачу ему поручили. Он вспомнил, что обещал Мэйтланду, и поднял голову – мастер стоял в углу комнаты. Джонс поднял книгу, и Мэйтланд кивнул, затем помахал ему на прощанье и стал растворяться в воздухе. – Прощай, – шепнул Джонс. – Прощай, мой мальчик, – произнёс Мэйтланд едва слышно, будто голос его звучал издалека. – И удачи. Будь готов, как и я теперь готов ко всему. – Буду, Мэйтланд, обещаю. Они улыбнулись друг другу, и Мэйтланд исчез. * * * Руби и её ученица шли вдоль изгороди вокруг поля, и снег хрустел у них под ногами. Изо рта вырывались серебристые облачка пара, освещённые лунным светом. Скакка шёл впереди, нюхая снег, он шёл по следу, забегал вперёд, возвращался назад, словно поезд, который не может сойти с путей. Когда он остановился и уставился на рощицу в конце поля, Руби просвистела короткую, беззвучную команду на своём потрёпанном серебряном свистке, и пёс сел, стуча хвостом по снегу, и стал их ждать. Девочки нагнали его, и он засеменил рядом с ними, оставляя глубокие следы в подмёрзшем насте и уклоняясь от метели, которая за день усилилась. Когда Руби остановилась, Олив дёрнула её за рукав и пожала плечами, показывая на деревья впереди. – Не будем спешить, – ответила Руби. – Кто знает, что там скрывается. Помнишь девиз Опустошителей? – Будь готов, – сказала Олив, и Руби кивнула. – Значит, будем готовы. Делай как я, не отставай и смотри в оба. Ясно? Олив кивнула и вытащила из бездонного кармана пальто небольшую серебряную сеть, приделанную к длинной ручке. Руби достала револьвер из кожаной кобуры у себя на поясе и очень осторожно пошла вперёд. – Что у нас тут? – спросил револьвер. – Пока не знаю. – Чего же мы ждём? – Это первая охота Олив. Нужно действовать крайне осторожно. По учебнику. – Джонс ни за что бы не поверил, что ты такое говоришь, – ухмыльнулся револьвер. Руби пропустила его слова мимо ушей. – Я отправлю скакку вперёд, пусть разведает, что в тех деревьях, – сказала она Олив и просвистела беззвучную команду, надув щёки. Скакка услышал её и бросился к рощице, обогнув её справа, и исчез между деревьями. Ждать пришлось недолго. Раздался восторженный лай, затем сердитая брань и крик человека. Ветви зашуршали, и кто-то взмыл в воздух над верхушками деревьев и ловко приземлился на поле неподалёку от Руби и Олив, подняв хлопья снега. Он встал на ноги и огляделся. Он был бледен, жиденькие чёрные волосы едва прикрывали лысину, блестевшую словно яичная скорлупа. На его губах осталось пятнышко крови. В руке он держал обмякшую лисицу, с ярко-красной полосой на шее. Мужчина склонил голову набок и отшвырнул мёртвого зверька в снег, оросив его каплями крови. – Олив? Малышка встала по стойке смирно и оглядела мужчину с головы до ног. – Это гаст… наверное? – спросила она с надеждой в голосе. Руби вздохнула и покачала головой. – Значит, многоликий тролль? – спросила она быстро. Руби снова покачала головой. – Ты вообще читала Карманный бестиарий, который я тебе дала? Олив повесила голову. – Нет. – Так я и думала. Мужчина откашлялся и зарычал. Затем запрокинул голову и издал долгий вой. – Ну, что теперь скажешь? – Оборотень? – На англосаксонском, пожалуйста, – сказала Руби быстро, сжимая револьвер и целясь в мужчину, который менялся на глазах – он уже опустился на четвереньки, и одежда затрещала по швам, когда он стал расти, покрываясь чёрной шерстью. Олив покачала головой. – Ладно, используй сеть и постарайся всё-таки вспомнить. Олив кивнула и бросила серебряную сеть; та растянулась, расширилась и накрыла человека полностью. Он тут же заскулил – тонкие нити жгли его, превращая в пар.