– Так и должно быть? – спросила Руби; скакка заскулил, что блестяшки исчезли. – Нет, – Джонс пнул сильверин, подбросив его в воздух, но тот будто утратил жизненную силу и снова опустился на асфальт, словно ворох крошечных серых пёрышек. – В книгах говорится, что он очень капризный. Даже самая лучшая смесь не всегда срабатывает. Она себе на уме. – Джонс откупорил пузырёк и высыпал ещё немного сильверина себе на ладонь, а Руби вставила пробку, как в прошлый раз. Когда Джонс снова подбросил порошок в воздух, сильверин заметался в разные стороны, и скакка не мог оторвать от него глаз, придя в страшное возбуждение. Руби изо всех старалась удержать его, но пёс тянул её вперёд, а сильверин тем временем сжался в ещё один мячик перед стеной. А потом, как и в прошлый раз, утратил свой цвет и свалился на асфальт горсткой серого пепла. Джонс проворчал что-то сквозь зубы. Но Руби не слушала его. Она смотрела, как скакка нюхает место перед стеной, где повис сильверин до того, как свалиться на землю. – Джонс, смотри. Скакка заворожённо разглядывал что-то, но Руби ничего не увидела, и она подпустила пса поближе, раскручивая поводок. Скакка наклонил голову набок и заскулил, затем сел и потрогал лапой воздух. – Что он делает? – спросила Руби. Джонс покачал головой. Снова и снова скакка скрёб лапой перед собой, пока вдруг не зацепился за что-то и не отодрал небольшую полоску воздуха. Открылась неровная голубая щель, напомнившая Руби узенький осколок солнечного неба. Пока скакка пытался расковырять щель, Руби почувствовала, как непреодолимая сила тянет её к просвету. – Руби! Отойди оттуда! – крикнул Джонс. Она обернулась и увидела, что он тоже с трудом сдерживается, потому что его притягивала та же сила. Скакка сидел вполне довольный, вилял хвостом и скрёб расщелину. Теперь Руби разглядела не только голубое небо, но и белые пушистые облака. Ей никак не удавалось оттащить пса. Руби выхватила серебряный свисток из кармана и просвистела команду. В то же мгновение скакка лёг и принялся отползать от просвета, который сразу же стал закрываться. Хотя Руби и Джонса всё ещё тянуло вперёд, расщелина в воздухе исчезла, и по инерции они влетели прямо в стену с такой силой, что повалились друг на друга. Скакка глядел на них, виляя хвостом, и лаял, будто они играли в игру. Затем он бросился вперёд и от всей души лизнул Руби в лицо. Когда она поднялась на ноги и поправила куртку, Джонс уже осматривал то место, где был узкий просвет, ходил вокруг него, протягивал руки, шевелил пальцами. Он покачал головой, переводя взгляд на скакку, а затем обратно на то место, где была трещина в воздухе. – Ничего не понимаю, – сказал он. – Скакка открыл то, что не удалось нам. Проход, который даже сильверин не смог обнаружить. – Проход куда? – спросила Руби. Джонс скривил гримасу, будто говорил: «Откуда мне знать!» – Я точно видела голубое небо и облака. – Нам известно, что это проход, который могут открывать существа, потому что мы сами видели, что это сделал скакка. Тот гобболин, должно быть, сделал то же самое. Но когда мы добрались сюда, он уже прошёл и закрыл проход, иначе бы мы почувствовали притяжение. – Как думаешь, что бы произошло, если бы скакка не остановился? – Понятия не имею. Нас бы раздавило или сплющило. Может, это как-то связано с тем, что ни один Опустошитель не возвращался из Грейт-Уолсингема. Они оба поглядели на место, где была щель, и задумались. – Джонс, уже поздно. Разве тебе не хочется почитать обо всём этом в книгах? Или спросить Мэйтланда. – Да, но обратно мы пойдём пешком. – Почему? Джонс уже зашагал прочь и помахал ей, чтобы шла за ним. – Держи свой свисток под рукой, – сказал он, глядя через плечо. – Думаю, он нам понадобится до того, как мы вернёмся к фургону. И Джонс был прав. На обратном пути к фургону они разрешили скакке нюхать всё, что ему захочется, и останавливаться, если его что-то заинтересует. Они разрешили ему царапать воздух лапой, когда ему вздумается, и он обнаружил ещё пять просветов. Джонс обозначил их на карте своих умных часов, прямо на экране. Ни Джонс, ни Руби не смогли как следует разглядеть ни один просвет, им ничего не оставалось, как позволить каждой узкой прорези, которую делал скакка, закрыться, прежде чем она притянет их. А значит, они понятия не имели, что за место находится за этими прорезями, или вратами, как их называл Джонс. – Интересно, сколько их всего в городе, – спросила Руби. – И откуда они появились? Джонс пожал плечами. – Похоже, нам придётся распутать не одну тайну, – сказал он. – Ума не приложу, что нам со всем этим делать. Хочешь рискнуть и попасть на ту сторону? Скакка топал вперёд, но Руби вдруг потянула его за поводок и остановилась. – Джонс, мне надо кое-что тебе сказать, вдруг это поможет. – Что? – Ты только не злись. – Руби, что ты натворила? – спросил Джонс. – Ты всё ещё главный, не беспокойся. Просто я решила, что нам не помешает помощь с этими вратами. – Руби?! Руби сделала глубокий вдох. – Я позаимствовала у Слупа капли везения. Джонс уставился на неё, не веря своим ушам. Он открыл рот, его язык шевелился, но никаких звуков не последовало, будто он не мог найти подходящих слов. А потом он сказал: – Руби! Ты их не позаимствовала, а стащила. Я не могу ими пользоваться. Да и ты тоже. – Вообще-то могу, потому что уже пользовалась. А это доказывает, что нет ничего невозможного. Нам ведь уже немного повезло, правда? Мы кое-что выяснили. Я подумала – может, тебе тоже принять одну каплю? Джонс схватился руками за голову, и его лицо исказилось от неописуемого ужаса. – Нас вышвырнут из Ордена, если Слуп не доберётся до нас первым. – Он ничего не узнает. Я их верну незаметно, как и взяла… то есть позаимствовала. – Он обязательно узнает. Думаешь, такая ценная вещь не зачарована, чтобы хозяин точно знал, где она, если вдруг потеряется? Спорим, ему в точности известно, что ты натворила, – ты проглотила капельку везения. Да он уже на полпути сюда. – Правда? Он примчится в Грейт-Уолсингем, самое опасное место для Опустошителей на всём белом свете? Что ж, пока его тут нет, так? И кстати, я проглотила уже две капли везения. – Джонс пробурчал проклятия и опустился на корточки, будто слова, которые произносила Руби, были слишком тяжелы для него. – Даже если он знает, думаешь, он кому-нибудь скажет? Тогда ему придётся признать, что я его перехитрила. Что девчонка отобрала у него капли везения. Он ни за что не признает это. Если я верну их обратно, всё обойдётся. – Руби, эти капли могут изменить человека. У них бывают побочные действия. Ты же видела Слупа. – Я чувствую себя замечательно. Тебе тоже ничего не грозит. – Только через мой труп! – Но они лучше всего действуют на того, кто их раньше не принимал. Везение уменьшается с каждой каплей, которую ты глотаешь, я прочитала в книге. Я уже приняла две капли, так что результат будет намного лучше, если выпить хотя бы одну. Не могу сказать, что мне дико везло, но, может, дело в том, что я девочка? Мы ведь знаем, что в Пустынных землях у меня не всё получается так же хорошо, как у мальчиков, а что-то, наоборот, получается лучше. Если ты примешь каплю везения, кто знает, к чему это приведёт? Может, мы раскроем эту тайну и вернёмся домой. – Руби, только послушай себя. Ты украла их у Слупа. Эти капли принадлежат ему. Он… Джонс осёкся, заметив, что скакка снова обнюхивает воздух. – Только не позволяй ему открыть ещё одни врата, нам ещё нужно поговорить… – Джонс, вряд ли это врата. – Руби показала на хвост пса, торчащий вертикально. – Такого ещё не случалось. – Тогда что? – спросил Джонс. Руби пригляделась к позе пса, стараясь вспомнить, что говорилось в справочнике, и вдруг вспомнила. – Скакка может насторожиться, почуяв других существ в Пустынных землях. Что-то приближается к нам, – прошептала она. Джонс оглядел тёмный парк, но не заметил ничего подозрительного. – Что приближается? – Да всё что угодно. – Не помешало быть чуть больше конкретики. – Я ещё не научилась читать мысли, – сказала Руби, стараясь удержать вырывавшегося скакку. – Ты разве не прочитала справочник до конца? – Нет! Так что вспомни свои любимые слова и будь готов ко всему, – сказала Руби. – А почему бы тебе не проглотить ещё одну каплю везения, и тогда всё у нас будет замечательно! Руби открыла рот, но не успела крикнуть ни слова, ощутив лёгкую дрожь асфальта – в ступнях, затем в коленях. И вдруг голос Джонса потонул в чудовищном грохоте, – нечто промчалось мимо них к дальнему концу улицы. Руби уловила его лишь краем глаза, но сразу поняла три вещи.