Маркус улыбнулся ей в шею, еще на мгновение удержал ее в плену и, наконец, отпустил. — Пойдем, — сказал он, наконец отступая, — Мы не хотим пропустить разогрев. Она кивнула, но Маркус не заметил, как у нее перехватило дыхание. Она повернулась, и он взял ее за руку и вывел из пентхауса туда, где водитель ждал у вестибюля с «Бентли». Ни один из них не сказал ни слова, пока Маркус надежно не уложил ее на заднем сиденье машины. Когда Маркус заговорил, Кора с удивлением посмотрела на него. — Кора, я хочу, чтобы ты знала… Он обычно молчал в машине. Это было одно из немногих мест, где прекратился весь шум и люди, которым не хватало его времени и внимания. Но сейчас его больше интересовала Кора. Он хотел, чтобы она поняла. — Я не всегда был таким. Брови Коры сошлись вместе, и она ничего не сказала, но он определенно привлек ее внимание. — В детстве мой отец всегда хотел лучшего для своей семьи. Он сделал бы все для моей матери и нас, детей. Но он был иммигрантом и бессилен противостоять семье Титанов. Раньше они бегали по улицам. Теперь он определенно привлек внимание Коры. — Так называемый «налог на защиту», который требовали Титаны, съел почти весь доход моего отца. У всех тоже. Итак, мой отец решил что-то сделать. Он пришел на эту землю не только для того, чтобы быть бедным и голодным, как в старой стране. Кора не сводила с него глаз. — А Джино Убели был естественным лидером. Он построил снаряжение из ничего и в течение пяти лет бросал вызов Титанам за территорию. Это была война. К тому моменту Титаны удерживали монополию на Новый Олимп на протяжении десятилетий, но их превосходство сделало их слабыми в обеспечении соблюдения. — Именно Карл, Ян и отец Александра создали Империю Титанов, они были просто наследниками. Раньше они никогда не сражались за территорию, и они до смеха плохо держались за нее. Кора тяжело сглотнула, но не отвела взгляда, даже когда он произнес имя ее отца. Карл. — Они подумали, что сумеют расправиться с ними, сделав свои коллекции более жестокими. Они преследовали не только мужчин, которые им были должны, но и их семьи. Это имело противоположный эффект, который они хотели. Потому что мой отец обещал людям, что живет по Кодексу. Никто не пострадал, кроме самих грешников. Невинные останутся в стороне. Взгляд Маркуса скользнул к окну, когда он подумал о Кьяре. — Мой отец придерживался своего Кодекса до самой своей смерти. Маркус снова перевел взгляд на Кору. — Однако Титаны не жили по такому Кодексу. — Кьяра, — сказала Кора. Маркус кивнул, но ничего не мог сказать о своей сестре. Не сегодня ночью. Может, никогда. — Во всяком случае, так все и началось. Я сменил отца и пытался обеспечить соблюдение его Кодекса. Возможно, ты никогда не поверишь, но я делаю то, что делаю, чтобы обезопасить таких, как Кьяра. Но даже когда он это сказал, он чувствовал собственное лицемерие. Потому что никто не был больше похож на Кьяру, чем женщина, сидящая на сиденье рядом с ним. Маленькая рука Коры нашла его. Он отстранился. Что с ней не так? Как она могла так смотреть на него глазами, полными сочувствия? Ее семья и его семья были естественными врагами с того дня, как они оба родились. Ей было нечего смотреть на него с пониманием. Особенно после того, что он с ней сделал. Он даже не знал, зачем все это говорил. Почему он пытался притвориться кем-то другим, чем он был? — Забудь об этом. — Нет. Нет, Маркус, нет. Она снова схватила его за руку. — На этот раз ты посмотришь на меня. Он посмотрел на нее хотя бы потому, что ни у кого не хватило смелости попытаться так его командовать. — Мне очень жаль, что случилось с твоей сестрой, Маркус. Мне очень жаль, что все это произошло. Мы должны были встретиться в другом мире, где ты был бы просто мужчиной, а я — просто женщиной. Он покачал головой, но не мог не протянуть руку и провести большим пальцем по ее лицу и по ее щеке. Так много своей жизни он посвятил защите, и он почти забыл, как это выглядит — истинная невиновность. — Ты чудо, — пробормотал он. Он продолжил движение большим пальцем к ее рту и по ее пухлой нижней губе. Она резко ахнула от его прикосновения. Он улыбнулся. Он был так тронут ею. Даже когда она заявляла, что ненавидит его, на нее всегда это влияло. Дьявол в нем заставил его засунуть большой палец между этими сладкими губами. Это было ее влияние на него. Невозможно было увидеть ее невиновность, не желая, чтобы все оставалось наедине с собой. Ее язык метнулся вперед, чтобы лизнуть подушечку его большого пальца в ее рту, и его брюки сразу же стали неудобно тесными. Он только неохотно отступил. Как бы ему ни хотелось накинуть это модное платье и затащить ее к себе на колени, он не верил, что не сорвет эту чертову штуку, учитывая то, что он хотел сделать с ней. И он хотел подарить ей эту ночь. Она любила театр. Она загорелась чтением дурацкой брошюры в ночь на аукционе. Желание поставить свои нужды на первое место было странным импульсом, который он чувствовал, отдаваясь все больше и больше. Он был рад, когда они прибыли на Театральный ряд, и водитель остановился. Иногда ход его собственных мыслей вокруг Коры тревожил его. Несколько его Шейдов подошли к машине, когда он помог Коре выбраться. Он поднял подбородок к каждому из них, всем людям, которым он доверял. Сегодня вечером они будут постоянно стоять на страже как в театре, так и за его пределами. Шаро все еще было в городе. Маркус взял Кору за руку, когда они направились в театр. Это был самый большой и грандиозный театр на бульваре, с огромным навесом, освещенным мигающими лампочками. Маркус хотел затолкнуть Кору внутрь, но она остановилась, глядя на все это, ее глаза расширились, идеальные губы приоткрылись, сияя, как богиня. Маркус какое-то время стоял и наблюдал за ней. Слишком долгий момент. Здесь, на улице, было небезопасно. Маркус нахмурился и крепче схватил ее за руку. — Пошли, — грубо приказал он. Кора фыркнула, явно раздраженная на него, но он проигнорировал ее. Она никогда не понимала даже основ того, что нужно, чтобы оставаться в безопасности в таком городе. Очевидно. Она вошла прямо в его ожидающие лапы, когда он явно был львом, а она ягненком. Что ж, у нее может и не быть инстинкта самосохранения, но у него было, и он будет держать ее в безопасности, несмотря ни на что. В безопасности от всех, кроме него. Он повел ее вверх по большой лестнице с красным ковровым покрытием и по уединенному коридору к балкону с ложами. Ашерс посмотрел на них, как будто хотел спросить об их билетах, но как только они подошли достаточно близко и узнали лицо Маркуса, они просто опустили головы и снова поспешили прочь. Кресла в ложе не всегда были лучшими местами в доме, но в этом театре они были. Маркус помог Коре устроиться в переднем ряду у ложи, что обеспечивало прекрасный, беспрепятственный обзор всей сцены и оркестра. Хотя еще ничего не происходило, Кора казалась загипнотизированной, глядя в крошечный бинокль на всех прибывающих людей. — Все выглядят таким шикарным, — прошептала она, задыхаясь. Маркус улыбнулся ей. Ее шея была длинной и элегантной, с такой уложенной прической. Он проследил за линиями ее кремовой груди и самым маленьким взглядом на декольте, который дает элегантное платье. Он едва мог дождаться вечера. Он мог представить себе, каким маслянисто-мягкий бархат будет ощущаться под его кожей, когда он схватит ее за талию и медленно, медленно соскользнёт с застежки-молнии сзади, разворачивая свой приз. — Ой, извини, — сказала Кора, уронив маленький бронзовый бинокль и протянув ему, — Ты хочешь посмотреть? — Все, на что я хочу смотреть, я уже вижу, — пробормотал он, еще раз медленно осматривая ее тело вверх и вниз. Ее щеки так ярко покраснели, что контрастировало с бледностью остального лица. Она была такой молодой и свежей, как оторванный лепесток. — Что я буду с тобой делать? Ее брови чуть сморщились, и Маркус мог поклясться, что заметил дрожь на ее губе. Черты ее лица были полны необузданных эмоций и уязвимости. Как будто его слово могло сделать или сломать ее. Глупая девочка. Глупая, глупая девочка. Но как он мог ругать ее за это, когда ему это было… Он покачал головой… когда это было то, что он ценил в ней больше всего? Но он был достаточно обеспокоен своей почти умственной ошибкой, чтобы отвернуться от нее. К счастью, в то же время свет вокруг театра начал тускнеть. — Шоу вот-вот начнется, — без надобности сказал он, подняв руку и проведя ею по затылку. Он был рад, когда темнота полностью окутала ложу и свет сосредоточился на сцене. Спектакль был современным пересказом Ромео и Джульетты. Маркус сидел и раньше, но не обратил особого внимания на повествование. Театр был хорошим респектабельным местом для встреч с людьми, которым было неудобно приезжать в Преисподнюю. Он также не мог сказать, что на этот раз получил от шоу намного больше. Было гораздо увлекательнее наблюдать за игрой эмоций на лице Коры. Ее руки схватились за деревянные перила сиденья ложи, когда она наклонилась, завороженная всей постановкой. В конце концов, обильные слезы потекли по ее щекам, и она вскочила на ноги, яростно хлопая в ладоши. Она тоже не стеснялась делиться своими мыслями. Как только снова загорелся свет, она говорила со скоростью милю в минуту.