Повисла пауза. Визит прошел совсем не так, как планировался. Денег на бальное платье не дали. Проигрыш в карты оплачивать отказались. Предупредили, что могут отлучить от рода и вот‑вот выдадут замуж. Нет, я ее понимала в нежелании снова становиться чьей‑то супругой. Гораздо приятнее быть веселой вдовой, похоронив нелюбимого мужа, чем находиться в чьем‑то подчинении. А судя по характеру и поведению леди Эстебаны, она явно не любила своего почившего супруга, так же как не любила ребенка от него. Возможно, навязанный договорной брак, как это принято у аристократов. Но ее явно ничуть не тяготила роль свободной и независимой вдовы, имеющей неплохое содержание. Я на ее месте соглашалась бы на ментальное вмешательство, чтобы избавиться от зависимости и перестать проигрывать в азартные игры имущество. А то ведь так можно и нищей остаться. И хорошо еще, если не в долговой яме. – Так что, раз вы передумали умирать? Кашку? Или всё же супчик‑пюре? – похлопала я ресницами и гостеприимно улыбнулась. – Комнату с перинкой готовить? Да вы не стесняйтесь. У нас с его сиятельством большой опыт обеспечения гостей здоровым диетическим питанием. На вилле дель Солейль стая невест почти две недели голодала. Ой, то есть оздоравливалась. Знаете, какие все стали стройные и красивые? Только немного нервные и злые. Но вы и так... Ой, в смысле... Лексинталь попытался заткнуть себе рот одним ухом. Ему это, конечно же, не удавалось, они не настолько длинные. Но мальчишка старался, аж глаза выпучил от усердия. У вдовой маркизы же начал дергаться правый глаз. Она выслушала меня крайне внимательно. Только зубами скрипела. Наверное, у нее глисты завелись. Предложить выпить отвар глистогонных препаратов? Наверняка она питается не пойми как, пока играет в карты долгие партии. Вот и подцепила. Разумеется, я не стала этого говорить, а доверительно громко прошептала совсем иное. – Вы бы поаккуратнее, леди. Даже пожилых людей не красит вставная челюсть. А если вы искрошите зубы, новые вам точно вырастить не сумеют. Ресурсов организма на них не хватит. Лучше посетите салон госпожи Дедалии. Хотите прямо сейчас? Старость надо уважать, они вас и без предварительной записи примут. – Убью!!! – разъяренной змеюкой прошипела она и бросилась ко мне, забыв, что аристократка. Наверное, хотела выдрать мне волосы. Мне! Приютской сироте, которая с детства привыкла, что, сам за себя не постоишь – и всё! В буквальном смысле – всё. Жизни не будет. Поэтому я легко отступила в сторону, подставила подножку и «неловко» махнула рукой, будто бы удерживая равновесие. Ну а то, что задела этой самой рукой несущуюся ко мне женщину и та улетела вперед... Случайность. Чистая случайность. Леди Эстебану ранее никогда не роняли на пол. Точно заявляю. Ни разу в своей жизни эта леди не летала и не падала на пузо прилюдно и приэльфно. –Ох, ну что же вы такая неловкая‑то? Как можно? – закудахтала, запричитала я. – Лексинталь, помоги бабулечке подняться. Тут же пол грязный, его сегодня еще не мыли. Что же она на себя всю пыль и грязь собирает? Ох‑ох‑ох! – Ты пожалеешь! – медленно поднялась на ноги маркиза и повернулась ко мне. – Тебе не жить! Я тут же стерла с лица улыбку и фальшивую любезность, подошла к ней и заглянула в глаза. – Я уже умирала. Побывала на грани и за гранью. И вернулась. Я вижу смерть ежедневно. Вы хотите меня ею напугать? Рассказать вам, леди, каково, когда тебя протыкает насквозь когтями дикая тварь? Когда твоя кровь хлещет из истерзанного тела, а твоя душа воспаряет над этим и успевает всё увидеть? Хотите услышать, каково каждую ночь год за годом видеть в кошмарах всё это? Свою собственную смерть и гибель всех близких? А давайте я вам всё это покажу. Зачем тратить слова, простое заклинание – и вы испытаете и увидите всё моими глазами. Желаете? Я говорила низким голосом, почти шепотом. И с каждым словом глаза женщины становились всё круглее. Даже зрачки расширялись, затапливая собой радужку. – Вы любите угрожать, леди Эстебана, что запорете до смерти и убьете. Не так ли? Так давайте вы сами испытаете то, что чувствует умирающий человек. Побываете в его воспоминаниях и умрете вместе с ним. Дайте мне руку! – И я протянула к ней открытую ладонь. Но она вдруг завизжала, словно девчонка, увидевшая мышь, подхватила подол платья и бросилась на выход. Слуги шарахнулись в сторону, пропуская ее, и застыли на месте, таращась на меня. Вывела! Вот просто вывела меня из себя. Обычно я себе такого не позволяю. – У‑у‑у‑жа‑а‑ас! – выдохнул Лекс и подкрался ко мне. – Ну ты даешь! Аж волосы дыбом от страха и мурашки по всему телу. Это особенность вестниц смерти, да? – О чем ты? – потерла я лоб. Накатили усталость и грусть. – Ну вот это... Всё такое... – Он покрутил вокруг головы руками. – Что волосы шевелятся, как от ветра, а глаза светятся. Знаешь, как страшно было? – Лекс, не говори ерунды. Ничего у меня не светится и не шевелится. – Светятся, леди, – прошептала Мона. – Страх‑то какой! А волосы такие... Даже искрились, как шерсть у кошек, если шелком потереть... Я беспомощно взглянула на Эмиля. Он тут самый старший и по возрасту, и по статусу. Должен сказать правду. – Подтверждаю, леди, – кашлянул он. – Искрились. И шевелились... И глаза такие... Тоже как у кошек. Даже меня пробрало, хотя уж я‑то всякого повидал. Маги ж, они такие... – Мутирую? – грустно спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь. Вздохнула и попросила: – А можно мне пирожное? Сладкого хочется. Слуги стали расходиться. Мона побежала на кухню, Эмиль отправился к господину. А я стояла, уныло глядя в пол и думая о жизни и о себе, такой неправильной. Что еще за искры? И почему глаза светятся? Откуда это взялось? И что с этим делать? Рядом протяжно вздохнул Лексинталь. Подошел, привлек меня в объятия и стал, как маленькую, гладить по голове. И кто из нас ребенок, спрашивается? Это же вроде я его опекаю. Но он выше и крепче меня, это факт. И неожиданно еще вырос скачком за эту пару месяцев. Активные нагрузки, фехтование и драки явно простимулировали мальчишеский организм, мол, надо срочно тянуться вверх и наращивать массу. Что он, организм, успешно и делал. Именно в таком положении нас и увидел маркиз. Его вопрос застал нас обоих врасплох и заставил подпрыгнуть на месте. – Что случилось? Лексинталь? Эрика? – Нет, ничего. Всё в порядке, ваше сиятельство. Ваша матушка деморализо́вана и с криками сбежала. – О... – озадаченно приподнял брови лорд. – Почему? – Меня испугалась, – покаялась я. – Так что интерве́нция остановлена. Вашему дому ничего не угрожает. – Эри, вы плакали? – внезапно спросил он, шагнул ближе, потеснив сына, и приподнял мое лицо за подбородок. – Хм. Вроде нет. Почему глаза красные и сосуды полопались? – Да? – удивилась я и взглянула на Лекса, ожидая подтверждения. – Да, точно. Это из‑за того, что... – Он обеими руками изобразил моргающие и хлопающие ресницами глаза. – Поясните! – потребовал хозяин дома. – Леди Эстебана принялась угрожать Эрике, что убьет ее и всё такое. А Эрика вспылила и предложила поделиться воспоминаниями умирающего человека. И, наверное, так разозлилась, что у нее волосы стали искрить и шевелиться. А глаза засветились. И вот. – Сдал все подробности мальчишка. – И вот, – жалобно подтвердила я и вдруг почувствовала, что комната начинает запрокидываться, а я куда‑то лечу. Привет, твердый пол. Мы давно с тобой не встречались. Глава 14 – И снова здравствуйте, – резко открыв глаза, я обнаружила над собой два встревоженных лица. – По какому поводу паника? – Это вы мне лучше скажите, Эри. По какому поводу обморок? – Да! – подтвердил Лексинталь. – Ты зачем? – А что было? – Я предприняла попытку сесть, и мне тут же в четыре руки помогли. Лежала я на диванчике в гостиной на первом этаже. То есть далеко мы из холла уйти не успели. – Ты стояла и вдруг – брык! – и шмяк! – Очень понятно объяснил мальчишка. – Я тебя даже поймать не успел. – И я не успел, – кивнул его отец. – Вы очень быстрая девушка. – Прямо вот брык и шмяк? – хихикнула я. – Мы сами в шоке, – развел руками Лекс. – Леди Эстебана всегда как бы «лишается чувств» медленно, чтобы ее успели подхватить. А ты... – Ну да, – согласилась я. – Куда уж мне до леди Эстебаны. – А мы целителя позвали, – сообщил мне мой ушастый дружок и притулился рядом, подвинув подол моего платья. – И герцога Антиона. – А этого‑то зачем? – нахмурилась я. – Не этого , прекрасная леди, – прозвучали шаги неудачно выбравшего момент, чтобы войти, герцога. – Что у вас произошло, Риккардо? Лексинталь, приветствую. Леди Эрика. – Ваша светлость, – шевельнулась я, не зная, надо ли мне вставать или простят сидячее положение. Простили, потому что герцог подошел, за плечо потянул Лекса, чтобы тот встал, и подтолкнул в сторонку. Сам присел на его место. Пока я полулежала, чинно сложив ручки на груди, и изображала из себя покойницу, лорд Десперо выслушал краткую версию событий от своего друга. Более подробную – от ушастого юного очевидца. После чего повернулся ко мне и спросил: – Что вы чувствовали в тот момент, когда светились и искрили? – Всего этого – точно не чувствовала. Но я была ужасна зла на леди Эстебану. Она... Нельзя так, короче. И она обижала Лекса. Так тоже нельзя. – То есть ваша злость была вызвана не тем, что она угрожала вам по́ркой или убийством? – дотошно выспрашивал глава магического надзора, завладев заодно моей рукой и слушая пульс. – Да что я, никогда угроз, что ли, не слышала? И уж можно подумать, ро́зог не получала. – А получали?