– Как прика-ажете дол-ложить? – с характерным прибалтийским акцентом осведомился незнакомый швейцар. – Скажи хозяевам, пришел Дмитрий Николаевич Будищев, – с легкой усмешкой представился моряк. – Прошу прощения, но вас не велено пускать! – высоко вздернул нос представитель гордого эстонского народа. – Братец, ты не охренел? – опешил посетитель. – Не-ет, я не охренел, – невозмутимо отозвался слуга и хотел было закрыть дверь, но нервы незваного гостя после недавних событий оказались слишком напряжены. Тонкий налет цивилизации мгновенно рассыпался под градом эмоций, и чересчур скрупулезно выполнявший свои обязанности швейцар получил легкий тычок в печень, от которого едва не растянулся на полу прихожей. – Слышь, ты – чудило чухонское, тебе русским языком сказано, кто пришел и кому надо доложить! Ну-ка рысью метнулся к хозяевам и передай, что если мне собираются отказать от дома, то пусть сделают это, глядя в лицо! – Я сейчас, – уже почти без акцента прохрипел бедолага и отправился выполнять приказ. Через пару минут к ним спустился застегивающий на ходу мундир Людвиг. – Очень добрый вечер! – выразительно поприветствовал давнего знакомого Будищев. – Здравствуйте, Дмитрий Николаевич, – сухо кивнул ему барон, после чего обернулся к слуге и что-то коротко бросил по-немецки. Тот, ни слова не говоря в ответ, поклонился и тут же исчез, как будто его и не было. – Господин Будищев, – продолжил Штиглиц-младший, как только они остались одни. – На мою долю выпала неприятная обязанность. Моя сестра приняла решение разорвать помолвку и не иметь с вами более никаких отношений. Мне крайне неловко, что вы узнали об этом подобным образом, но, к сожалению, ничего поправить уже нельзя. Мой отец написал вам соответствующее письмо, но, к несчастью, его не успели отправить. – Ни хрена себе! – только и смог сказать в ответ подпоручик. – Я понимаю ваши чувства, – продолжил барон, слегка поморщившись от лексикона несостоявшегося зятя, – но настоятельно рекомендую сохранять хладнокровие. Полагаю, скандал вам нужен не более, чем нам. – Но, черт возьми, что же произошло за эти несколько дней? – Извините, Дмитрий, но я не знаю, – вздохнул Людвиг, очевидно, решивший, что официальная часть окончена. – Сегодня она ушла на прогулку с Сердаром, а вернулась в слезах. Заперлась у себя в комнате и заявила, что не желает никого видеть. Потом объявила о своем решении и снова заперлась. Говоря по совести, я совершенно не представляю, что могло произойти! – Мне нужно с ней поговорить. – Боюсь, не получится. Как я сказал, она закрылась и никого к себе не впускает. Я пытался узнать, что же такого могло приключиться, но Люсия ничего мне не сказала. Простите, что беру на себя смелость давать советы, но сейчас вам с ней лучше не встречаться. Полагаю, необходимо немного времени, чтобы она успокоилась и пришла в себя. Быть может, тогда мне удастся что-то выяснить. Оставшись один, Лорис-Меликов присел перед камином и принялся ворошить внутри него кочергой. Конечно, можно было позвать камердинера, чтобы тот принес дров, но графу не было холодно. Просто ему следовало подумать, а вид тлеющих углей успокаивал и помогал настроиться на нужный лад. Кем он останется в истории для большинства населения в огромной Российской империи? Мелким туземным князьком, вознесенным волею стареющего царя на самый верх сановной пирамиды? Или же государственным деятелем, сумевшим провести государственный корабль между Сциллой консерваторов и Харибдой радикалов в бушующем море? Реформы, которые он планомерно и решительно проводил в жизнь, могли спасти страну, по крайней мере, ему так казалось, но беда была лишь в том, что все держалось на одном человеке. Императоре Александре II. И если с ним что-то случится, все пойдет прахом. Цесаревич был настроен резко против курса Лорис-Меликова, и если он займет престол, случится катастрофа. «Может быть, Будищев прав, нет человека и нет проблемы?» – мелькнула в голове Михаила Тариэловича предательская мысль. Кто тогда будет следующим императором? Хотя, что это он. У Александра есть сыновья, и царствовать будет старший – двенадцатилетний Николай, но до его совершеннолетия будет назначен регент… Кто? Следующим в линии престолонаследия является великий князь Владимир Александрович. Главнокомандующий гвардии, генерал от инфантерии и прочая и прочая. Он и его августейшая супруга и без того ведут себя подобно царствующим особам, а что будет, если возникнет такой соблазн? Долго ли проживут юный Николай и совсем еще маленькие Георгий с Михаилом? Другое дело, если регентом станет он – Лорис-Меликов. Его поддержит общество, он популярен в армии. Сколько можно будет сделать полезного для России… Нет! Великие князья этого не потерпят! Двор, Государственный совет и, самое главное, гвардия однозначно выступят за них, и что тогда? Переворот, или, не дай бог, гражданская война? Этого никак нельзя допустить! Однако кое-что сделать все-таки можно, и есть человек, который может ему помочь. Главное сохранить все в тайне… * * * Длинная трель электрического звонка прозвучала в тиши парадного подъезда доходного дома, как никому еще не известная тревожная сирена. Впрочем, с недавнего времени эти хитроумные приспособления вошли в моду и никого особо не удивляли. Через пару минут щелкнул замок и в приоткрывшуюся дверь выглянул хмурый Будищев. – В задницу себе позво… – раздраженно начал он, но увидев, кто перед ним, осекся. – Ваше сиятельство?! – Еще раз здравствуйте, Дмитрий Николаевич, – сумел сохранить вежливость министр. – Нам надобно с вами поговорить. – Проходите, – посторонился хозяин квартиры, и незваный гость заметил, что тот прячет за спиной револьвер. – Кого-нибудь ждете? – кинул выразительный взгляд на оружие Лорис-Меликов. – Не беспокойтесь, это я не вам, – криво усмехнулся подпоручик, но потом, видимо, сообразил, что перебарщивает, и продолжил уже обычным тоном: – С недавних пор я стал довольно популярен в определенных кругах. – Вы пьяны? – принюхался граф. – Еще нет, но собираюсь, – пожал плечами моряк. – Досадно. Дело не терпит отлагательств… – Так в чем дело? Пойдемте, потолкуем. И давайте вашу шубу. Прислугу я рассчитал, так что принять ее все равно некому. После того, как Будищев помог генералу раздеться, они прошли в гостиную, еще сохранившую некоторые следы недавнего погрома. На небольшом столике громоздились почти полный штоф водки, открытая банка французских сардин и порезанная неровными ломтями ветчина. – Будете? – предложил Дмитрий, показывая на бутылку. – Отчего бы и нет, – не стал чиниться Лорис-Меликов, служивший в молодости на Кавказе и привыкший к тамошней простоте нравов. Прозрачное как слеза хлебное вино немедля наполнило две хрустальные рюмки, чтобы тут же бесследно исчезнуть. – Ваше здоровье! – отсалютовали они друг другу бокалами и практически одновременно их осушили. – Итак, чем обязан высокой чести принимать ваше сиятельство в своей скромной обители? – поинтересовался хозяин, и не подумав закусить. – Я много размышлял о том, что вы сказали мне давеча, – отозвался гость, тоже проигнорировав ветчину. – И решили, что без стрельбы не обойтись? – прищурился подпоручик. – Нет, – покачал головой министр. – В этом, право же, нет надобности. Указанные вами лица в ближайшее время покинут Петербург. Один получит высокое назначение в местах, отдаленных от столицы, второй войдет в состав Сенатской комиссии, вместе с которой будет проводить ревизию в одной из провинций, третий отправится на лечение за границу. – Наверное, можно и так. Хотя, насколько я понимаю, их отправление может затянуться. – Именное повеление императора не так уж просто проигнорировать. – Что же, прекрасно! Но тогда зачем вам нужен, как это… а, ваш покорный слуга? – Как бы это объяснить, Дмитрий Николаевич, – задумчиво протянул Лорис-Меликов. – Вы, может быть, сами того не желая, открыли мне глаза на одно занятное обстоятельство. Много лет охраняя государя, никто из нас даже не попытался поставить себя на место злоумышленника. Чтобы, так сказать, влезть в его шкуру и понять, каким образом можно нанести удар. Вы же это прекрасно знаете и, судя по всему, еще лучше умеете. – И что? – Нам нужен такой человек, как вы! Если вы знаете, как осуществить нападение, то уж конечно понимаете, как этому можно помешать. – Что-то я никак не пойму, куда вы клоните? – Я хочу, чтобы вы охраняли императора и его семью. Более того, я полагаю, что вы как бы не единственный, кто может справиться с этой задачей. – Ничего себе заявочка… – Именно так, господин Будищев. Будем откровенны, капитан Кох, много лет командующий охраной августейшей семьи, человек, безусловно, храбрый и исполнительный, но при этом абсолютно лишен всякой фантазии. Другие известные мне офицеры… даже не хочу обсуждать их кандидатуры. Все, на что они пригодны, это стоять в почетном карауле и командовать взводом на вахтпараде. Нет, тут нужны совсем другие люди. Такие как вы. Обладающие звериным чутьем и такой же реакцией! – Один маленький вопрос, ваше высокопревосходительство, – криво усмехнулся Дмитрий. – Мне это зачем? – В каком смысле? – явно не понял его министр. – В прямом. С чего вы взяли, что мне понравится такая служба? Послушайте, я, помимо всего прочего, изобретатель. У меня есть гальваническая мастерская, я совладелец фабрики. У меня, в конце концов, чертова прорва своих дел. – Милостивый государь, – расплылся в нехорошей улыбке потомок древнего армянского рода, – я не стану напоминать вам, что вы офицер и находитесь на службе. Что волею его величества заключен контракт, благодаря которому вы скоро станете весьма состоятельным человеком, если конечно же не произойдет ничего непредвиденного. Я просто спрошу, почему вы решили, что у вас есть выбор? – Даже так? – нахмурился Будищев. – Именно так, дорогой мой, – в голосе Лорис-Меликова впервые прорезался сильный армянский акцент, и Дмитрий понял, что не соскочит. – Один год, – обреченно согласился он. – За это время я наберу и обучу людей, создам службу и найду себе замену. – Минимум три, – все так же улыбаясь, возразил министр. – В остальном я с вами полностью согласен. * * * Точно так же как всякий театр начинается с вешалки, всяческая государственная структура начинается с выделенного под него специального помещения. В данном случае это была небольшая комната в западном крыле дворца, которую из-за высоких потолков можно было назвать залом, и двух смежных с ней чуланов. В зале было устроено нечто вроде кордегардии, в большем чулане хранили разное барахло, а меньший служил кабинетом капитану Коху.