– Угу. Только не говори мне, что у тебя такой живот от недоедания вырос! – Не меняй тему разговора! – Вот сюда! – ткнул он пальцем в фотографию, потеряв терпение. – Что я должна там увидеть? Ну, кроме твоей новой пассии, разумеется. А что, еврейка, ставшая сестрой милосердия, все, как ты любишь! – Этого солдата зовут Марк Барнес! – Что? – Что слышала. Марк Барнес. Он фельдшер и унтер-офицер, что для нижнего чина иудейского вероисповедания очень недурственная карьера. Вроде бы хочет выучиться на врача. – Этого не может быть! – Брательник твой это, точно говорю, – вмешался молчавший до сих пор Шматов. – У Графа твоя карточка была, так он, как твою личность увидал, так аж в лице переменился. Откуда, говорит, у вас это? – Невероятно! – Это еще не все, – продолжил Будищев. – Он вышел в отставку и скоро прибудет в Питер. Прикинь, какой его ждет сюрприз! – Ты рассказал ему про меня? – То, что ты в тюрьме, я тогда еще не знал. До меня, если честно, вообще не доходит, как ты могла променять свою модную мастерскую, богатых клиенток и обеспеченную жизнь на… на что ты променяла все это?! – Многие сочувствуют революционному движению, – тихо прошептала бывшая модистка. – И этим ограничиваются! – криво усмехнулся Дмитрий, после чего продолжил спокойным голосом: – Короче, подруга. У тебя есть брат, которого ты так долго искала. В конце концов, скоро будет ребенок. Не знаю, значит ли он для тебя хоть что-то, но не совсем же ты тварь? В общем, вы можете уехать за границу. Более того, я дал слово, что ты именно так и сделаешь. Руки у тебя откуда надо растут. Мозги тоже есть, хоть и набекрень. Устроитесь как-нибудь. – А если я откажусь? – Вернешься назад в тюрьму. Там же родишь. Выживешь при родах, ему дорога в сиротский дом, а тебе по этапу. Марка, когда узнают, что он твой родственник, на хрен вышлют из столицы и уж в любом случае не дадут поступить в университет. Вот такой расклад. – Я уж думала, ты пригрозишь убить меня… – Мне плевать, что ты про меня думаешь. Имевшая от природы живое воображение Геся на минутку представила себе все то, о чем он только что рассказал, и ее невольно бросило в дрожь. – Я не хочу назад! – прошептала она. – Показать, где граница? – усмехнулся Будищев. Побледневшая девушка несколько раз глубоко вздохнула, потом подняла на бывшего любовника глаза и тихо сказала: – Чтобы уехать за границу, нужны деньги. – Это уж как водится. – Надо снять квартиру, – продолжала она, – заплатить акушерке, потом нанять няню. Это не говоря уж о брате. Выучиться на врача стоит недешево, а он вряд ли смог много накопить. – Я мог бы помочь тебе, но, если честно, не вижу смысла. У меня много других проблем. – Что ты хочешь? Я же говорила, что ничего не знаю о местоположении своих товарищей. – Как знать? Наверняка есть какие-то общие знакомые, через которых можно передать весточку. Привязанности, вроде престарелых родственников или бывших возлюбленных. Привычки, от которых трудно избавиться. Всякие мелочи, на первый взгляд не важные, но могущие помочь в поисках. Ты ведь долго крутилась среди них и многих знаешь. Просто расскажи мне, и я дам тебе денег. – Сколько? – Три тысячи рублей. – Этого мало! – Больше все равно не дам. – Но у меня же был счет в банке, мне принадлежала мастерская… – Был, – не стал спорить Будищев. – Но, во-первых, на нем куда меньшая сумма, а во-вторых, он открыт на имя некоей Гедвиги Берг. Ты же у нас внезапно – Геся Барнес. Что касается мастерской, то твоя революционная деятельность довела ее до полного краха. Это не говоря уж о том, что тебе принадлежала лишь половина. Три тысячи нормальные деньги в твоем положении, тем более что у меня сейчас больше нет. Соглашайся. – Пять тысяч сейчас, и еще столько же вышлешь мне, когда я окажусь за границей. Это окончательные условия. – Нет, подруга, ты реально охренела! – Тебе нужны сведения или нет? – Я не уверен, есть ли они у тебя. – Есть. Я поняла, что тебе нужно. Но мне необходимы деньги, чтобы скрыться от возможной мести. – Насчет этого можешь не беспокоиться, – скупо усмехнулся Дмитрий. – Но деньги ты получишь не раньше, чем я узнаю все, что мне нужно. – Хорошо, – кивнула Геся. – Ты знаешь, что Ипполит старовер? – И что с того? Их в России много. – Но не в Петербурге. К тому же он поддерживает связь далеко не со всеми… Рассказ продолжался долго. Сначала она рассказала обо всех известных ей связях бывшего руководителя. Затем перешла к Искре и ее родственникам, оказавшимся представителями одного довольно влиятельного аристократического семейства. После перешла к рядовым членам. Дмитрий внимательно слушал ее, делая время от времени пометки в записной книжке, и иногда задавал дополнительные вопросы. Наконец, когда поток информации иссяк, отложил в сторону карандаш и задумался. – Ты узнал то, что хотел? – спросила девушка, когда пауза слишком уж затянулась. – Да, – медленно кивнул он и, вытащив из-за пазухи пачку кредитных билетов, передал ее Гесе. Ей очень хотелось пересчитать их, но вдруг она со всей ясностью поняла, что этого делать не следует, и просто положила деньги рядом с собой. – Проверять не будешь? – немного удивился Будищев. – Мы с тобой давно вместе, – пожала плечами бывшая модистка, – и еще не было случая, чтобы ты меня обманул. – Здесь три тысячи рублей, которые я обещал. – Прекрасно. – Не спросишь, когда будут остальные? – Нет, – помотала головой девушка и, видя, что он не понимает, решила пояснить: – Я просто подумала, что виновата перед тобой и мне не следовало ставить условия. Ты и так сделал для меня больше, чем кто-либо за всю жизнь. В ответ Будищев посмотрел на нее так, будто не мог узнать. Ему, конечно, и раньше было известно, что в ней, помимо красоты и страстности, есть характер и деятельная натура. Чтобы стать популярной модисткой, мало уметь шить, нужно работать с поставщиками, угождать капризным клиенткам, подбирать и обучать персонал. Она все это умела… – Переедешь в Америку, не теряйся, – сказал он после недолгой паузы. – Мне нужен будет представитель в тех местах. Если не будешь дурой, заработаешь куда больше, чем жалкие десять тысяч. – А если я отправлюсь в Европу? – Не советую, – непонятно, как иногда с ним бывало, ответил он. – Ты, конечно, не доживешь, но твоим внукам не понравится. * * * Примерно через полчаса после этого разговора Шматов вывел из сарая лошадь и принялся запрягать ее в свой экипаж. Той явно больше нравилось мирно хрупать овес, а не тащиться непонятно куда по морозу, но парень не обращал внимания на ее недовольное фырканье. Едва он закончил возиться с упряжью, из дома показался Будищев. – Ты скоро? – Да готово уже. – Ну так поехали! – А куда? – На Лиговскую набережную. Знаешь там трактир такой на углу с доходным домом Чистякова? – Куда?! – изумился Федор, но наткнувшись на взгляд Будищева, не решился возражать, буркнув: – Ладно. Надо так надо.