– Да. – Мои очаровательные кузины рассказывали мне о вас столько интересного, что я непременно захотел свести с вами знакомство, но никак не ожидал, что оно состоится при подобных обстоятельствах! Но что привело вас в эту скорбную обитель? – Я же говорю, ваше сиятельство, – снова начал волынку жандарм, но Мещерский бесцеремонно прервал его: – А вы, любезный, можете быть свободны. Я сам займусь делом господина Будищева. – Спасибо, – искренне поблагодарил его Дмитрий, – еще пару минут и я бы этому пентюху башку проломил. – Ну что вы, голубчик, не стоит так нервничать. Хотя, конечно, случаются среди жандармов эдакие экземпляры. Впрочем, бог с ним. Скажите лучше, что у вас приключилось, а я постараюсь помочь. – Пропала моя воспитанница, Степанида Акимовна Филиппова. Случайный свидетель этого происшествия сказал мне, что ее арестовали, но я вот уже черт знает сколько времени не могу добиться причины этого. – Арестовали? Однако! А сколько лет вашей протеже? – Семнадцать. – Час от часу не легче! Простите мне мою бестактность, но я просто обязан спросить, а не состояла ли эта девица в каких-либо кружках или организациях, выступающих против правительства и существующего порядка? – Нет! – Вы уверены? – Более чем. – Что же, отрадно слышать. Молодежь нынче настроена сплошь радикально, да так, что иногда просто страшно становится. Давайте поступим следующим образом, вы посидите у меня в кабинете, а я тем временем разузнаю, в чем дело. – Да уже всю жопу отсидел… простите великодушно, что-то я разошелся. Но, правда, невмоготу ждать у моря погоды. – Понимаю, но обещаю, что долго не задержу вас. Кстати, хотите чаю? – Хочу, – неожиданно признался успевший ужасно проголодаться Дмитрий. – Ну вот и чудесно! Я сейчас распоряжусь служителям, а сам займусь вашим делом. Кабинет у Мещерского оказался невелик, но вместе с тем как-то по-домашнему уютен. Князь предложил своему гостю располагаться на диване и тут же исчез, а через пару минут в дверях возник пожилой слуга с подносом на руках, на котором стоял стакан крепко заваренного чая и тарелка с бутербродами. – Извольте, господин подпоручик, – сказал он, устраивая принесенное на столе. – Спасибо, – отозвался Будищев и неожиданно вынул из портмоне рубль, – прими, любезный. – Покорнейше благодарю. – Вот что, дружище, – помялся моряк. – Стыдно признаться, но я совсем не знаю хозяина этого кабинета. Скажи, что он за человек? – Так ведь это немудрено, ваше благородие, – понимающе усмехнулся служитель. – Их сиятельство мало кто в лицо знает, не любит он на виду быть. Разве что читающая публика, ну так они тут редко бывают. – Он что же, пишет? – Берите выше, газету издает. «Гражданин», может, слыхали? – Погоди, так это тот самый Мещерский?! – вспомнил, наконец, Дмитрий, досадуя на свое тугодумие. – Так точно-с. Действительный статский советник и камергер его величества. – Твою ж ма… – Оно уж как водится, – усмехнулся служитель и исчез за дверью. Отсутствовал князь недолго. Едва Будищев успел расправиться с чаем и парой бутербродов, как Владимир Петрович с озабоченным видом вошел в кабинет. – Ну что? – подскочил Дмитрий. – Вы оказались правы, – хмыкнул Мещерский, – в делах антиправительственных ваша протеже не замечена. Ее задержали по уголовному делу. – В смысле? – Да в том-то и дело, что какая-то бессмыслица. Вроде бы она угрожала оружием некоему приказчику, а когда тот ее обезоружил, появился офицер и, пардон, набил пострадавшему морду. Потом отправился в полицию и заявил уже на приказчика, обвинив во всем его, а поскольку у несчастного оказалась разбита челюсть, тот не смог оправдаться. И все бы было шито-крыто, но нашелся свидетель, точнее, свидетельница видевшая, что револьвер поначалу был у девицы Филипповой. Вот такой, понимаете ли, пердимонокль! – Твою дивизию! – сморщился как от зубной боли моряк. – Еще раз прошу прощения за бестактность, – осторожно поинтересовался князь, – но не вы ли были тем офицером? – Я! – Какой пассаж! Но зачем? – Так получилось. Этот придурок приставал к ней и едва не покалечил заступившегося за нее мальчишку. Вот она и схватилась за револьвер. – Невероятно! Я просто ушам своим не верю. Но как там оказались вы? – На самом деле случайно. Ну а там все покатилось… – Понимаю… точнее совсем не понимаю! Неужели нельзя все было сделать по закону, обратиться в полицию? – И ославить девчонку на весь свет? – Тоже верно. Но неужели теперь лучше? – Послушайте, князь, – с надеждой в голосе попросил Будищев, – помогите мне уладить это дело, а я в долгу не останусь! – Вы мне что, деньги предлагаете? – вспыхнул чиновник. – Ну что вы, – отмахнулся подпоручик, – я, если надо будет, за вас любому горло перегрызу. Только помогите! – Тише, голубчик. Я вас понял. Знаете что. Отправляйтесь-ка домой и хорошенько выспитесь. Будьте покойны, я все сделаю. Дело, конечно, непростое, но, если все так, как вы говорите, ничего ужасного еще не произошло. – Но как же она там… – Ну, во-первых, раньше надо было думать, – наставительно заметил Мещерский, – а во-вторых, я обещаю, что вашу протеже не будут слишком уж притеснять. – Что значит притеснять? – О. милостивый государь, поверьте мне, что в женских камерах подчас творится такое, что бывалый каторжник придет в сущее изумление. Но я распоряжусь, чтобы вашу воспитанницу перевели в одиночку. На это моих скромных возможностей хватит. – А можно… – И свидание тоже можно будет устроить. Но не сегодня. – Что же, и на том спасибо, – с потерянным видом отозвался Дмитрий и вышел вон. Князь участливо проводил его до вестибюля, дождался, пока подпоручику подадут пальто, еще раз посоветовал не горячиться и не делать глупостей, после чего они расстались. Будищев шел не разбирая дороги, пока не наткнулся на чьи-то сани, и в недоумении стал озираться. – Что это с вами, барин? – спросил извозчик. – Что? А, нет, ничего. Просто зарвался я. Да, братец, зарвался! – Оно и видно, что ваше благородие не в себе. Ехать-то куда будете? – Ехать? Пожалуй… * * * Вернувшись в кабинет, Мещерский не стал устраиваться за столом, а расположился на диване, где только что сидел Будищев, и с задумчивым видом посмотрел на пустой стакан и тарелку с недоеденными бутербродами. «Вот мерзавец, не убрал до сих пор!» – с досадой подумал он о служителе и хотел было пойти и наказать его, но тут раздался осторожный стук в дверь. – Открыто, – хмыкнул князь, предвкушая, как будет распекать нерадивого подчиненного, но это оказался не слуга. – Разрешите, ваше сиятельство? – просунул в дверь голову жандармский офицер.