Перекрывая шум моторов, лейтенант крикнул капитану: — Пошел я! Он приоткрыл дверь машины. — Автомат возьми! — крикнул вдогонку капитан. — Нет, у нас только два комплекта на ствол. — Он дружески похлопал капитана по плечу. — Я их так подожду, — подмигнул Кулагин, встал на подножку, развязал тесемки клапана окошка в брезенте и перебрался внутрь кузова. Машина шла под уклон, и за ней стелился шлейф мокрой холодной пыли. Брезентовый тент бился на ветру, словно парус, и поднимал пыль внутри кузова. Пронизывающий ветер пробивал зимнюю куртку. В одном из вертолетов находилась «абордажная команда» из шести головорезов Кузнецова. Командир выглянул из кабины пилотов и оглядел боевиков, после чего указал на одного из бойцов. — На сброс, Корявый! — крикнул он и вернулся к пилотам. Корявый откинул дверь салона вертолета, встал на край и приготовился к прыжку, дожидаясь, пока грузовик окажется под вертолетом. Неожиданно его кто-то втащил в салон. Он повернулся и увидел перед собой чернявого татарина Ахмета, закидывающего за спину пистолет-пулемет. — Я пойду! — прокричал он на ухо Корявому. — Командир приказал мне, — пытался возразить тот, но Ахмет толкнул его в грудь, и приятель плюхнулся на откидное сиденье. — Сиди и смотри, как я этих спецов щелкать буду! — Он громко расхохотался и высунулся из салона. — Придурок! — сквозь зубы процедил Корявый и сжал челюсти. Капитан внимательно следил в зеркало за вертолетами, чтобы не дать им возможности спокойно зависнуть над машиной. Кулагин подошел к заднему борту и выглянул вверх, чтобы увидеть, где находятся вертолеты: двое кружили поодаль, а третий старался настигнуть их и зависнуть над ними. Это ему почти удалось, и Ахмет уже хотел прыгнуть вниз на хлопающий тент, но капитан резко затормозил, и вертолет снова оказался впереди — ему вновь пришлось уходить на следующий круг. Командир, поняв, что так просто зависнуть над машиной не удастся, решил пойти на уловку: — Ястреб-три! Ястребки! Вас вызывает Пятый! — Ястреб-три на связи, Пятый! — отозвался вертолет. — Слушай меня внимательно: следи за мной и, когда я зайду на грузовик сзади, постарайся отвлечь его спереди! Как понял? — Понял вас хорошо: когда вы зайдете сзади на грузовик, отвлечь их спереди! — Выполняйте, Ястребки! — Слушаю, Пятый! Вертолеты четко разлетелись в стороны, а потом начали заходить с разных сторон на грузовик. Протасов так увлекся первым вертолетом, что упустил второй. Тому удалось зависнуть над грузовиком, и Ахмет спрыгнул на брезентовый тент. Когда что-то громко хлопнуло, Кулагин взглянул наверх и увидел провисший брезент: кто-то успел все-таки запрыгнуть. Он начал толкать снизу, пытаясь сбросить непрошеного гостя с машины, но тот вспорол ножом брезент и успел спрыгнуть к Кулагину. Увидев, что приятель благополучно «приземлился» в кузов, боевики радостно заорали, словно тот мог их услышать в реве машин: — Сделай его, братан! — Ну что, пацан, сейчас я тебя поимею, — прошипел татарин. Кулагин улыбнулся и принял боевую стойку. — Чего ты скалишься, птенчик? Сейчас я с тебя перышки посрываю, — Ахмет выхватил из-за спины нож и выставил перед собой. — Хлопотно это, — лейтенант покачал головой. Он стоял в такой независимой позе, что со стороны могло показаться, что его волнует только одно: удержаться на ногах в подпрыгивающей на неровностях дороги машине. И это ввело Ахмета в заблуждение — он бросился на лейтенанта, не подготовившись к каким-либо неожиданностям. А между тем Кулагин был многократным чемпионом по рукопашному бою. Внезапно лейтенант выбросил ногу вперед и ударил врага в промежность, этой же ногой ударил по руке с ножом, который вылетел и воткнулся в брезентовый потолок кузова. Ахмет сложился пополам и повалился на пол, крича от боли. — Я же предупреждал, чтоб ты берег свои яйца. Видишь, сразу стал поспокойнее. Превозмогая боль, наемник в ярости вскочил на ноги и хотел нанести Кулагину удар ногой в голову, но на этот раз лейтенанта спасла дорога: грузовик подпрыгнул на какой-то колдобине, и нога татарина просвистела у его виска. Кулагина отбросило на передний борт, а Ахмета кинуло на боковой. Первым пришел в себя лейтенант, повторив прием, который не завершил татарин. Он крутанулся вокруг себя и попал ногой противнику в грудь, выкинув его за борт. Тот великолепно владел своим телом: совершив кувырок в воздухе, приземлился на ноги, удержался на них и с яростным криком выхватил пистолет-пулемет из-за спины. Он успел даже взвести затвор. Не раздумывая ни секунды, Кулагин выхватил из брезента нож Ахмета и резко бросил в удаляющуюся фигуру. Прекрасно сбалансированный клинок татарина описал замысловатую траекторию и чуть ли не по рукоятку вошел в переносицу противника. Пулеметная очередь прошила в нескольких местах брезентовый тент, не задев Кулагина. Ахмет ткнулся носом в грязь и на этот раз успокоился навсегда. Все произошло так стремительно, что командир, внимательно следивший за своим бойцом, не успел даже убрать улыбку с лица и на несколько секунд застыл с ней, провожая взглядом мертвое тело своего приятеля. Постепенно его улыбка перешла в маску ярости. Он подхватил пулемет и открыл огонь по грузовику, сопровождая каждую очередь диким ревом, пока, наконец, у него не прорвалось слово, заглушившее даже рев моторов: — Суки позорные! Его ярость была настолько велика, что он не мог владеть оружием как обычно, и очереди пропахивали песок то впереди, то сзади грузовика, а вертолет пронесся над машиной, чтобы сделать следующий заход. Однако эти очереди помогли пилоту: капитан притормозил свою машину и снова дал газ, не обратив внимания на его вертолет. Того, что происходило внутри вертолета Пятого, не могли предположить ни капитан, ни лейтенант. А происходила там междоусобная свара. — Корявый! Уже трижды кричу тебе! На сброс! И тут парень сорвался. Он вскочил на ноги, схватил командира за грудки: — Я не Корявый! Меня зовут Алексей! А для тебя я — Алексей Петрович! Алексей Петрович! Ты понял, мразь? Он оттолкнул командира в сторону, встал у выхода из салона и приготовился к прыжку. В это время грузовик оказался прямо под ним. Когда стрелок дал очередь из пулемета с другого вертолета, капитан притормозил, а потом сразу дал газ. — Не спеши! — прокричал командир, выглядывающий в иллюминатор. Но Алексей уже ничего не слышал, а может, и не хотел слышать. Он оттолкнулся от спасительной тверди металла и прыгнул в бесконечность. В последний момент он увидел в реальности то, что недавно всплывало в его воображении: на него несся железный бампер грузовика. Он успел еще подумать: «Можно, оказывается, предвидеть свою.» Окончить ему не удалось: жестокий и страшный удар бампером в голову завершил фразу — к нему пришла. СМЕРТЬ. Протасов успел заметить промелькнувшую прямо перед машиной какую-то тень, и почти сразу же машину как-то странно тряхнуло. Он приоткрыл дверь и посмотрел назад: на дороге лежал исковерканный труп. Увидел его и Кулагин. — Эх, пацан, пацан, — только и прошептал он. Ему действительно было жаль этого парня. Пусть он и враг, но нелепая смерть — всегда обидно. Эти размышления едва не стоили ему жизни: в прорезь, сделанную Ахметом, свалился командир боевиков, который решил сам расправиться с бежавшими. Удар ногами был настолько сильным, что Кулагин, оглушенный, упал на дно кузова. А когда все-таки вскочил, не успев окончательно опомниться, получил мощный удар в спину. Невысокий задний борт не смог задержать его, и он, взмахнув ногами в воздухе, вылетел из машины и, скорее всего, сломал бы себе шею, не спаси его молниеносная реакция — он мертвой хваткой ухватился за волочащуюся за грузовиком цепь. Обдирая одежду, он потащился по земле за машиной. Уверенный, что после такого падения вряд ли выживают, командир посчитал свою миссию выполненной. Он выхватил пистолет и направился к клапану окошка. Лейтенант пришел в себя от удара и стал медленно подтягиваться по цепи, пока, наконец, не ухватился за железную ступеньку лестницы. Он влез в кузов в тот момент, когда враг уже собирался вылезти в кабину. — Ку-ку! — крикнул он, пытаясь отвлечь на себя противника. Это было настолько неожиданным, что тот вздрогнул и резко повернулся назад, машинально нажимая спуск пистолета. Он промазал, но второй раз выстрелить уже не успел. Кулагин ногой выбил у него пистолет и этой же ногой своим коронным приемом — развернувшись на триста шестьдесят градусов — нанес ему такой мощный удар в голову, что командир был подкинут чуть ли не на метр вверх и, не задев заднего борта, упал на дорогу, ломая себе кости. В горячке наемник еще пытался приподняться, но тут же ткнулся носом в дорожную пыль. Протасов видел, как с вертолета в кузов прыгнул боевик, но ничего уже не мог предпринять, и ему оставалось лишь догадываться, что происходит сзади. Это его страшно волновало, и он, покусывая губы, постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, направляя его то вверх, то назад. Неожиданно дверь кабины резко распахнулась, и капитан нервно вскинул свой автомат. — Спокойно, капитан, свои! — подмигнул Кулагин, усаживаясь рядом с ним. Затем он поднял с пола кабины свой автомат и щелкнул затвором. — Ну, что? — нетерпеливо спросил капитан. Лейтенант смахнул пот со лба, облизал поцарапанный палец и вскинул вверх большой палец.