— Готов, сэр! — английский у чернокожего был странным. Казалось, он состоял только из одних согласных звуков. Ляо Бен даже не представлял, из какой страны можно привезти такое отвратительное произношение. — Хорошо. Прошло пять минут. Бойцы заняли свои позиции. Дорога вилась внизу; сверху нависало небо, по которому лениво плыли тяжелые кучевые облака. Солнце пряталось за одной из этих громадин, увенчав ее верхушку золотой короной. Ляо Бен невольно залюбовался — давно он не видел такого роскошного неба. Облако медленно дрейфовало по блекло-голубой бездне, и создавалось ощущение, что над землей разносится едва заметный гулкий рокот от его движения. Оно все двигалось, Ляо Бен смотрел, а потом встрепенулся и взглянул на часы. Судя по всему, русские уже должны были быть здесь. Но дорога, как будто издеваясь, выглядела пустынной. Китаец озабоченно хмыкнул и вытащил КПК. Включил, запустил программу для слежения. Метка, обозначавшая грузовик с установленным следящим устройством, стояла на том же самом месте. — Чего они там застряли? — проворчал китаец. Дальше началось ожидание — самая неприятная штука в засаде, когда нельзя чем-то занять себя, как-то отвлечься и ничего не остается, кроме как считать секунды и ругаться про себя. Или, как в случае с Ляо Беном, еще и пялиться на монитор, где издевательски торчал неподвижный цветной треугольник. Через полчаса Ляо Бен плюнул на собственный запрет относительно радиомолчания и связался с парой, которая располагалась ближе всего к тому краю дороги, по которому русские должны были въехать в долину. — Роберт, возьми Вайта и метнитесь к краю холмов. Русские почему-то застряли там. Проверь, что у них вообще произошло. Только аккуратно, не засветись! — Так точно, сэр! — тихо ответили в динамике. Сухощавый ирландец Роберт кивнул Вайту — человеку неопределенной национальности, обладателю обезьяньей морды и ума, который умело делал пакости окружающим, а еще был прекрасным снайпером: — Вайт, пошли глянем, чего наши клиенты не едут. Со своего места Ляо Бен видел, как две фигуры мелькнули на вершине холма и исчезли на другой стороне. Полтора километра до окончания холмистой гряды Роберт и Вайт преодолели минут за пятнадцать. Дальше двигаться быстро было нельзя. Они легли на пузо и поползли. Наконец они оказались на вершине, откуда можно было посмотреть на дорогу. Две машины русских стояли примерно в двух километрах, чуть в стороне от колеи. — Какого черта они там застряли? — проворчал ирландец. Вайт шмыгнул носом, вскинул винтовку и посмотрел в прицел. — Чинят что-то, насколько могу понять. Лучше не разгляжу — дистанция великовата. Но точно суетятся возле машины. — Давай подберемся поближе, — предложил Роберт. — Вон по тому оврагу можно прокрасться до сопки и там уже сверху все как следует рассмотреть. — Давай попробуем, — пожал плечами Вайт. Осторожно, стараясь не светиться на фоне неба, наемники добрались до оврага. Это была извилистая рытвина естественного происхождения, по дну которой тек узкий мутный ручей. А еще там было очень грязно, и ноги вязли в каше из глины и гнилой прошлогодней травы. Дорога до сопки, на которой ирландец наметил свой наблюдательный пункт, заняла втрое больше времени, чем от позиции до холма, с которого они наблюдали вначале. — Вымазались, как свиньи, — ворчал Вайт, когда они лезли на сопку. Оказавшись на вершине, наемники стали наблюдать. Действительно, русские занимались тем, что по очереди копались под капотом у «газели». Пока двое-трое возились с двигателем, остальные что-то жарко обсуждали. Ирландец презрительно покачал головой — вот ведь горе-вояки! Вытащив рацию, наемник связался с Ляо Беном и сообщил, что происходит. Китаец чертыхнулся и приказал: — Наблюдайте. Как только что-то начнет меняться в лучшую сторону — сообщаете нам, ноги в руки и бегом сюда. — Не успеем ведь, сэр, — с сомнением сказал Роберт. — И черт с ним! — ответил китаец. — Мы справимся. Главное — скажете, что они хоть куда-то сдвинулись! — Да, сэр, — вздохнул ирландец. Но русские, судя по всему, торопиться не собирались. Суета вокруг автомобилей мало-помалу переходила в вялотекущую возню. Видимо, поломка была достаточно серьезной. Пара русских возилась под капотом, а мужик, который, по всей видимости, был у них командиром, жестикулировал, что-то объясняя еще троим. Через минуту те начали доставать из кузова треноги для котлов и мешки с топливными брикетами. — Командир, они, судя по всему, надолго встали, — доложил Роберт. — Расставляют лагерь. Ляо Бен, явно взбешенный этой новостью, отдал приказ продолжать наблюдение. * * * Если бы все было по-настоящему, то, наверное, Скобелев с бойцами крыли бы мироздание самыми нехорошими словами. Но с учетом того, что спектакль с поломкой предназначался для врага, майору было весело самому, да и в глазах ребят он наблюдал хищный азарт охотников за крупной дичью. Впрочем, осторожность у зверя оказалась с весьма серьезным изъяном. Так, например, люди Ляо Бена умудрились прохлопать тот факт, что спецназовцев перед глазами мельтешит только семеро. А восьмой, старший лейтенант Мартьянов, бывший в команде самым лучшим спецом по части маскировки, умотал в наблюдение — смотреть, не пожалуют ли гости. Гости пожаловали, причем Мартьянову пришлось изрядно понервничать — они так лихо шлепали прямо на его схрон, что он напрягся, как бы не пришлось их убивать. Но повезло — ребята взяли немного в сторону, и теперь располагались метрах в двухстах в стороне. О чем Костя и доложил майору Скобелеву. Тот отдал приказ: за наблюдателями следить, а если те попрутся обратно — осторожно двигаться следом, дабы узнать, где находится логово противника. Но, судя по тому, что двое оппонентов торчали в своей наблюдательной рытвине, враги все-таки решили приглядеться к тому, что же тут будет. Ярослав недолго думая отдал приказ показать — что. Расставив котлы, бойцы стали готовить обед, и как бы невзначай у костра появилась выпивка. Оказалось, что игра в пьянку — не такая уж и простая штука. Это же только кажется, что дело житейское изобразить неторопливое превращение бойцов в пьяное быдло. Адекватно реагировать на воду значительно сложнее, чем на настоящее спиртное. Положение дел спасало то, что наблюдатели противника все так же прятались за ближним холмом, не делая попыток приблизиться. Майор Скобелев чувствовал немалый соблазн приказать Мартьянову шлепнуть одного из них и взять другого, но сдерживался: все равно остальные враги сейчас вряд ли сидят в лагере, скорее уж мокнут в засаде, ожидая, когда эти чертовы русские пойдут дальше. Когда начали опускаться сумерки, наблюдатели рискнули подобраться немного поближе. Скобелев понял, что сейчас их начнут считать и готовиться к ночному рейду. Ну что же, кажется, все идет по намеченному плану. Он отошел к машине, открыл дверцу и включил музыку. Потом подошел к Потупе и сказал тихонько: — Надо установить незаметно светобарические гранаты и приготовить несколько осветительных ракет. А то драться в темноте — дело последнее. Иван кивнул и стал суетиться вокруг автомобилей, незаметно крепя светошумовые заряды на кузова и еще несколько штук — чуть в стороне от автомобилей. Темнота была уже порядочной, так что после этого ему прекрасно удалось отойти в сторонку от лагеря и расставить там шесть осветительных ракет. Вернувшись, спецназовец сказал командиру: — Короче, я там таймер поставил, чтобы они выстреливали по мере сгорания. Примерно это получается пять минут с хвостиком. Хватит нам? — Должно хватить, — согласился Ярослав. Отойдя в сторону, он по рации отдал Косте инструкции: — Мартьянов, слушай сюда. Попробуй отследить лагерь этих хмырей. Когда у нас тут начнется заваруха — проверь, чтобы там никого не осталось живого. Добро? — Так точно, командир. Я тогда помаленьку выдвигаюсь, — ответил Костя и отправился на холмы. Еще часа два все было тихо. В смысле, «пьянка» шла своим чередом. Наконец майор скомандовал «отбой». Охота переходила в завершающую стадию. Громко пререкаясь заплетающимися языками, бойцы «ложились» в прицепы машин, а на самом деле, пользуясь тем, что костер угасал, расходились по своим позициям. Скобелев остался в лагере последним. Он уселся у костра и уронил голову на руки, надеясь, что успеет подменить себя чучелом прежде, чем противники начнут стрелять. Впрочем, наблюдатели все равно нападать в одиночку не станут. Через полчаса костер угас в достаточной степени, чтобы Ярослав вытащил из-под машины собранное из запасной одежды чучело, усадил его возле костра и отполз метров на тридцать в сторону. Это, собственно, и спасло ему жизнь через час, когда началась заваруха. Старлей Мартьянов видел, откуда пришли вражеские наблюдатели, — они поднялись из небольшого грязного овражка, который уходил в сторону гряды холмов между озерами. Скорее всего, в этот овраг они спустились с приметной сопки на два часа по линии наблюдения. Чтобы в этом убедиться, Мартьянов направился в сторону этой сопки. Звуки в темноте очень хорошо слышны. Тем более что Костя был заядлым охотником, прекрасно умел ориентироваться на местности и слышать окружающее. Хоть противники и крались очень тихо, он все равно успел их отсечь еще шагов за сорок. Костя не растерялся — упал носом в землю и притворился элементом пейзажа, что у него тоже получалось замечательно. Мимо прошли восемь человек. Прошла пара минут, но больше никого не наблюдалось. Костя поднялся на ноги и пошел в сторону, откуда топала восьмерка. Следов он не видел, а скорее чувствовал каким-то седьмым чувством. Костя смело подчинился интуиции и шел сквозь темноту. Вражеский лагерь он увидел одновременно с тем, как за спиной бабахнуло. А потом — тишину разорвали сухие токкаты автоматных очередей и гулкие басы гранатных разрывов. Пользуясь этим внезапно возникшим звуковым фоном как прикрытием, Костя стал подкрадываться к лагерю. Он помнил, что, по расчетам аналитиков, врагов было десять человек. Правда, как раз десять и ушло воевать с «пьяными русскими», но оставить пустой лагерь противники не могли никак. Следовательно, как минимум один человек здесь должен быть. Мартьянов стал медленно обходить лагерь противника по периметру, вглядываясь и вслушиваясь. Человека, оставшегося в лагере, он вычислил быстро — тот курил, глядя в сторону гремящего боя. Вдалеке взвилась еще одна осветительная ракета, и Костя рассмотрел, что физиономия у противника, кажется, очень озабоченная. Видимо, не ожидал он того, что бой идет так долго. По идее, предполагалось, что русских уничтожат одним внезапным ударом. А на деле — бой идет уже минут десять. Мартьянов стал подбираться ближе, стараясь не попасть в полосу света, — даже на расстоянии в два километра осветительная ракета, парящая над холмами, создавала такой уровень освещенности, как в ночь полнолуния. Если бы у Кости была четкая уверенность в том, что этот тип здесь один, он бы уже не раздумывал, а всадил бы в него пару-тройку пуль из пистолета. Но черт его знает. Вдруг еще кто-нибудь остался? Как-никак, три здоровые палатки стоят и еще одна маленькая, хотя как раз она, скорее всего, что-то вроде склада вещей. Десять шагов. Где-то девять метров. Противник все так же стоял в три четверти оборота к Мартьянову. Надо было сократить дистанцию еще хотя бы на три метра, а между тем — шум боя резко оборвался. Мартьянов, понимавший, что теперь каждое неосторожное движение может его выдать, замер, как изваяние. Противник выбросил окурок, снял рацию и стал говорить в нее по-английски. Спрашивал, как идут дела. На другом конце линии отвечать не спешили, так что парень начал повышать голос. Мартьянов, пользуясь моментом, в два приема преодолел нужное расстояние. Правая рука заученным движением нащупала застежку ножен на левом плече. Клинок скользнул в руку, мягко перевернулся лезвием к Косте — и легким взмахом отправился в короткий смертоносный полет. Едва слышно просвистев в воздухе, нож вошел противнику в шею. Тот глухо застонал, упал на колени, схватившись за поразившее его оружие. Мартьянов выхватил пистолет и прислушался. Но лагерь не издавал иных звуков, кроме агонии человека, упавшего ничком на землю. Нет, определенно здесь больше никого не было. Костя уже спокойнее стал приближаться к булькавшему и сучившему ногами врагу. Наконец несчастный затих. Мартьянов аккуратно вытащил нож у него из шеи и обтер его о разгрузочный жилет убитого. Вернув клинок в ножны, он взял пистолет на изготовку и стал обыскивать лагерь. Но нет, больше здесь не было ни единой души. Костя взял свою рацию, прикинул, что можно связаться со своими. Включив аппарат, Костя сказал в микрофон: — Алло, база, отзовитесь. База, есть кто живой? Через несколько секунд динамик на корпусе рации ожил, тихо зашипел и очень внятный голос майора Скобелева спросил: — Мартьянов, как ты? — Да я в норме, командир. Тут был еще один персонаж, так я его успокоил. Вы там как? Я слышал, стреляли у вас сильно! Несколько секунд Ярослав молчал. Потом ответил: — Серегу Марченко убили. Димко и Кухарева немного покоцали… — Серегу. — мрачно повторил Мартьянов. — Как его угораздило? — Да в перестрелке. Три пули в грудь. Был еще живым, когда мы его нашли. Но ничего сделать не успели. Только начали перевязывать — тут он и отошел. Костя вздохнул. В принципе, все еще неплохо закончилось. Ярослав четко отдал приказ: ни в коем случае не стрелять без команды, даже если небо начнет падать на землю. Пусть противники проявятся уже в лагере. Тогда можно будет врезать им со всех сторон сразу. Они и проявились. Но сначала врезали из гранатометов по грузовикам. Недалеко от лагеря громыхнуло, темноту разорвали дымно-оранжевые шлейфы. Машины подпрыгнули на месте, окутываясь пламенем, в стороны полетели куски металла, обрывки брезента, осколки стекла. Ту «газель», на которой стоял маячок, перевернуло вверх колесами. Практически сразу после взрывов ракет рванули бензобаки. Два желтых огненных клубка взметнулись к небу, превращаясь в клубки копоти, еще более темной, чем зимняя ночь. Огонь загудел, пожирая снаряжение. Скобелев выругался сквозь зубы — потеря машин была чертовски неприятной штукой. Даже не столько машин, сколько некоторого снаряжения. Того же спутникового телефона, который лежал в футляре в кузове. Прошло несколько секунд, затем с двух сторон в сторону лагеря стали спускаться люди. Майор Скобелев насчитал десять. А вот это уже было неплохо. Судя по всему, пришли все. Ну или почти все — говорили же с Большой земли, что там их с десяток. Значит, плюс-минус пара человек. Ну, минуса тут быть не может. Значит, если в лагере и есть люди, то еще один или двое. Мартьянов парень толковый, руки растут из правильного места. Справится, можно не сомневаться.