Тут же пискнул запущенный Андреем таймер обратного отсчета, Каратаев отпил еще пару глотков кофе, улегся поудобнее и поставил кружку слева от себя. — Ну что, поработаем. — шепнул он. Пальцы собрались было почесать запревшую шевелюру, но глухо стукнулись в обтянутый черной тканью металл шлема. — Чтоб тебя. Он упер в плечо могучий приклад «Аргумента» и включил прицел. Внутри заурчал завертевшийся накопитель, подгружая операционную систему, лицо Каратаева осветилось чуть заметно мерцающим светом. Система запросила пароль, и пальцы заученно пробежали по кнопкам, вводя ключевую комбинацию цифр. Мерцание обрело краски и завершенные формы, теперь через выводимую компьютером прицельную сетку виднелись горы, холмы, часть города и вражеская база. Антон протянул руку и взял горячую крышку с кофе, губы приятно обожгло, тело быстро обретало боевой задор, мышцы наливались бодростью, необходимой для успешной работы. Изначально на КСС-21 намеревались ставить прицелы с черно-белыми матрицами, но это сильно повышало шансы противника на успешную маскировку, и от них быстро ушли, заменив более дорогими, но корректно воспроизводящими цвет. — Я нашел Сигнала, — ложась на бетон, произнес Андрей. — Погляди на вторую от нас высотку. Двадцать тысячных вправо от вершины. В камнях. — Сейчас. — Каратаев отставил кружку и вгляделся в яркую картинку прицела, исчерченную меняющимися цифрами расстояний и углов, красными и желтыми линиями прицельной сетки. — Вижу. Хорошо лежит, но мог бы и в тени устроиться. Дерево всего метрах в десяти. — Сигнал пижонит. Это нормально, — усмехнулся корректировщик. — Внимание! Осталось пятнадцать секунд! Каратаев последний раз глотнул кофе и опустил мощный рычаг, отпирающий затворный держатель. Затвор, мягко щелкнув цанговым инжектором, послушно выполз из казенника. Он был гладким, словно намыленным, тефлоновое покрытие позволяло полностью избавиться от смазки, что здорово повысило надежность на лютых морозах и износ на жаре. Антон потянул рукоять на себя и полностью вынул затвор из винтовки, упер его цангой в торчащую из дугового патронташа гильзу патрона, защелкнул и, вынув вместе с затвором огромный крупнокалиберный боеприпас, сунул в казенник ствола. Рычаг на место. Щелчок взвода. К бою готов. Он уже видел группу, засевшую в овраге в ста метрах от колючки. Ребята устроились хорошо, только знание точного места позволяло заметить под лохматыми маскировочными покрывалами живых людей. С вышек их не разглядят даже ради спасения жизни. Лишь бы сторожевые собаки не подняли лай раньше времени. — Время «ноль»! — сказал Андрей и пискнул остановленным таймером. — Работаем, братишка. — Костер, Сигнал, я Группа! — задорно прозвучало в наушниках. — Работаем! — «Караулка», — начал корректировать Андрей. — Сторожевая собака. «Колючка» на десять, еще одна. Каратаев поймал собаку у караулки в прицел, добавил увеличение, выдохнул и плавно вдавил спуск. Жуткий грохот ударил в прикрытые шлемом уши, а вырвавшиеся из дульного тормоза реактивные струи отбросили назад тучу бетонного крошева, но свежий ветер быстро вынес едкую известковую пыль. В плечо ухнуло, как поленом, зашипели, распрямляясь, гидравлические амортизаторы приклада. Перезарядившись, Антон глянул в прицел. Норма. Огромной энергией пули собаку вынесло аж за периметр базы, разделав на лету, как мясник разделывает тушу барана. Она не смогла бы и пискнуть; единственное, что могли услышать в караулке, — это мягкий удар в живое и хруст костей. И то вряд ли. Для уничтожения живой силы в КОС «Аргумент» использовались особые пули. Не разрывные, поскольку даже маленький взрыв может привлечь ненужное внимание, а высокоэкспансивные, с лобовым контейнером из податливого свинца, заполненного ртутью. При попадании даже в мягкую ткань пуля плющилась и становилась больше на два калибра, иногда полностью вынося грудную клетку напором жидкого металла. Позади лобового контейнера свинец удерживал внутри себя легированный стальной сердечник, прошивающий любой бронежилет, как иголка кусок картона. — Подавляем пулеметные вышки. «Колючка» на десять. «Колючка» на семь, — монотонно шептал Андрей, не давая расслабиться. Во избежание путаницы так условлено в каждой группе — первую названную цель поражает снайпер, находящийся с корректировщиком, вторую — другой. Если работали тройкой или четверкой, заранее расписывали номера. Полковник Каратаев поймал в прицел пулеметчика дальней вышки. Чуть добавить увеличение… В грудь стрелять нельзя: тело может вынести через перила вышки, а трупы на виду — лишняя демаскировка. Он опустил сетку прицела на деревянный борт, за которым, он знал, прячется защищенный бронежилетом живот. Выдох. Спуск. Грохот, удар в плечо, пыль, шипение амортизаторов. Рычаг вниз, затвор на себя, гильзу долой ударом об пол. Новый патрон в затвор, обратно в казенник, на место запор. Готов. В борту вышки зияла огромная дыра — голова бы пролезла, — через щели в полу уже падали в пыль первые капли крови. — Молодцы, ребята! — похвалил Андрей. — Работаем! От второго выстрела «Аргумент» ощутимо нагрелся, над ним начал струиться расплавленный воздух, как над углями костра. Это нормально. Обычный режим. Группа работала у колючки: двое резали проволоку, четверо прикрывали, ощетинившись в пыли толстенными глушителями автоматов. Обычная группа. Два технаря для всех инженерных работ, вскрывания замков, подрывного дела и работы со средствами электроники, компьютерами и связью. Четыре стрелка для всего остального. Сила и ум — вечный тандем. — «Караулка»! — нервно выкрикнул Андрей, и Антон тут же взял в прицел выход из караульного помещения. Ага. Бородатый чеченец вышел покурить травки. Группа почти у него под носом, только высокая трава по периметру мешает их рассмотреть. Прицел. Выдох. Спуск. «Накурился». Развороченное тело повисло на колючей проволоке, изливая в траву широкие струи крови. Говорят, в таких местах потом растут маки. — Снести антенную мачту! — чуть успокоившись, приказал корректировщик. Это уже для Костра. Пусть поработает мужик. А Андрей молодец! Раз валяется труп у дверей караулки, значит, надо оставить базу без связи. Разумно. Каратаев неотрывно смотрел в прицел, силясь заметить попадание в мачту — высокий бетонный столб с решеткой антенны на тонком конце. Есть! Белое облачко бетонного крошева и разлетевшиеся концы провода. Чистая работа! Следующая цель наша. Группа прошла сквозь периметр и рассредоточилась у дверей караулки, теперь и в руках технарей чернели короткие автоматы. Внутри справятся сами, мы им там не подмога. — Андрей, давай пока подавим две оставшиеся вышки. Подальше от греха, — предложил Антон. — Пока группа с караулкой возится. — Только аккуратно. Там доты совсем рядом, — кивнул корректировщик. — «Колючка» на два часа, вышка. «Колючка» на пять, вышка. Антон перевел прицел на ближнюю вышку, и в этот момент голова пулеметчика исчезла, как по волшебству, только метров на десять по ветру расползлось облачко из кровавых брызг вперемешку с выбитыми мозгами. Обезглавленный часовой тихо и спокойно присел за бортик вышки, словно устал стоять. — Костер, я Сигнал! — не удержался Каратаев. — Высший класс! Жжешь напалмом. — Сигнал, я Группа! — голос из наушников недовольно ударил в уши. — Что за базар в эфире?! Работаем! Мы очистили караулку. Двигаемся к казарме. Пока переходим, отработайте доты, чтоб не маячили за спиной. — Левый дот, — послушно отозвался Андрей. — Пулеметчик, помощник. Две пули почти одновременно влетели через амбразуру в полумрак бетонного укрытия, отбросив на стену два изуродованных трупа; ветер заботливо выдул изнутри тонкую пыль раскрошенного стальными сердечниками бетона. — Правый дот. Выстрел, немилосердный удар в плечо, жаркое марево над винтовкой. — Группа, я Сигнал, доты подавлены. — Группа принял. Все, ребята, давайте беглый огонь зажигательными по казарме! Будем выводить заложников и сматываться. Смотрите только не подпалите склад ГСМ, а то выводить будет некого. Каратаев довольно улыбнулся — дело почти сделано, причем быстро и гладко. Он деловито опустил приклад и вынул из укрепленного на винтовке патронташа два оставшихся экспансивных патрона. — Давай зажигательные, — попросил он Андрея. Вставать самому было нельзя — изменится пристрелянная лежка. Корректировщик оторвал взгляд от бинокля и, повесив его на шею, отполз к стоявшему позади цинку с патронами. Через десяток секунд он вернулся, притащив с собой девять патронов с зажигательными пулями. Антон без излишней спешки набил патронташ, вытянул затвор с уже заряженным патроном, поменял на зажигательный и отложил экспансивный в сторону. Затвор в казенник. Рычаг на место. К бою готов. Он допил оставшийся глоток остывшего кофе и снова упер приклад в ноющее плечо. Сейчас надо работать быстро. Сетка прицела цветной паутинкой легла на крышу казармы, палец потянул спусковой крючок. Тут можно особенно не выцеливать — в здание не промахнешься и сослепу. Выстрел. Перезарядка. Прикрыть глаза, продышаться. Прицелиться. Выстрел. Перезарядка. Справа дымились две только что отстрелянные гильзы, беспорядочно валялись уже остывшие. Выстрел. Перезарядка. Такая работа. Мозг не был занят сверхточной стрельбой, руки работали, как манипуляторы автомата. Да, работа не для живого человека, скорее для машины. Но делать ее должны люди, машинам пока так стрелять не дано, они еще с трудом отличают объект от его тени. Казарма завихрилась первыми струйками дыма, кто-то бородатый с гранатометом выскочил наружу, перекосившись от ужаса. Обреченный. Антон перевел веселенькую паутинку на его грудь и выжал спуск. Подстреленный «чех» перевернулся в воздухе, как гимнаст, одежда полыхнула буйным факелом. Костер достал второго прямо в дверном проеме, и он скрылся во мраке, осветив его светом собственного вспыхнувшего тела. Пламя жадно пожирало пересохшее дерево казармы, доблестные воины ислама выпрыгивали наружу через окна, как петухи из горящего курятника, — лица перекошены болью и ужасом, на многих полыхает одежда, но никто никому даже не пытается помочь, все ломятся, как обезумевшие бараны, к автопарку, прямо на непрерывно дергающиеся стволы автоматов группы. Антон вдруг вспомнил документальные кадры захвата больницы в Буденновске, наглую морду Басаева, прикрывшегося чужими женщинами. Он вспомнил и другие морды, вещавшие о том, что они лучше всех и что свободная Ичкерия будет стоять до конца. Улыбка тронула губы полковника. Выстрел. Перезарядка. Лучшие в мире воины и сейчас бы, наверное, прикрылись заложниками, но четверо наших стрелков, укрепившись за дотами и едва успевая менять магазины, расстреливали моджахедов, как резиновых уточек в тире. Последняя зажигательная пуля смертоносным шмелем прошила две с половиной тысячи метров пространства и по плечо оторвала руку далеко отбежавшему чеченцу. Тот грохнулся на колени, но вскочил и, как раненый заяц, запетлял к прорехе в колючей проволоке. — Сигнал, я Костер. Ну ты и мазила! — весело отозвались наушники. — Чтоб его. — шикнул Антон.