– Хорошо. За окнами небо напоминало серый лист стали, кое-где выпачканный черным. Дождь еще не начался, но воздух замер в ожидании первых капель. Кабинет освещался двумя лампами, стоявшими на столиках по обе стороны дивана, и торшером в углу. Флуоресцентные трубки под потолком не горели, поскольку Бобби терпеть не мог их блеск, считая, что свет в офисе должен быть таким же уютным, как в домашнем кабинете. Джулия исходила из того, что офис и должен выглядеть офисом, но, идя навстречу Бобби, обычно не включала лампы под потолком. Теперь же, когда день становился все темнее из-за сгущающихся облаков, ей хотелось включить флуоресцентные трубки и разогнать тени, которые начали собираться в тех углах, куда не попадал свет ламп. Фрэнк Поллард по-прежнему сидел на стуле, глядя на забранные в рамки постеры Дональда Дакка, Микки-Мауса и дядюшки Скруджа. Постеры эти дополнительным грузом ложились на плечи Джулии. Она-то была большой поклонницей мультфильмов киностудии «Уорнерс бразерс», которые полагала более жесткими, чем мультфильмы Уолта Диснея. У нее была полная их коллекция на видеокассетах, которые она, правда, держала дома. А вот Бобби развесил по кабинету постеры с персонажами Диснея, потому что, по его словам, они помогали ему расслабиться, улучшали настроение и способствовали принятию правильных решений. Никто из клиентов не ставил под сомнение их профессиональные способности только потому, что стены украшали вроде бы неуместные в детективном агентстве картинки, но Джулия все равно волновалась при мысли о том, что́ они могут подумать, увидев такой антураж. Она прошла за стол, села, а Бобби опять угнездился на краешке. Подмигнул Джулии. – Фрэнк, я поторопился, слишком рано объявив, что мы беремся за это дело. В действительности мы не можем принять решение, не выслушав до конца вашу историю. – Конечно. – Фрэнк быстро глянул на Бобби, на Джулию, потом перевел взгляд на свои исцарапанные руки, вцепившиеся в открытую сумку с деньгами. – Это же естественно. – Разумеется, – кивнула Джулия. Клинт вновь включил магнитофон. Фрэнк поставил сумку с деньгами на пол, а вторую, стоявшую на полу, поднял на колени. – Я хочу вам кое-что передать. – Он расстегнул молнию второй сумки, достал маленький пластиковый пакет с черным песком, который сжимал в ладонях, когда проснулся в четверг утром после короткого сна. За пакетом последовала окровавленная рубашка, которая была на нем, когда он поднялся с кровати, поспав еще раз, уже во второй половине дня. – Я это сохранил… потому что и песок, и рубашка – вещественные улики. Зацепки. Может, они помогут вам понять, что происходит, что я сделал. Бобби взял рубашку и песок, мельком глянул на них. Положил на стол рядом с собой. Джулия отметила, что рубашка не просто испачкана в крови, а пропиталась ею, и теперь под бурыми пятнами материя затвердела. – Значит, вы провели в номере мотеля вторую половину четверга, – уточнил Бобби. Поллард кивнул: – В ту ночь больше ничего не случилось. Я пошел в кино, но фильм меня не увлек. Какое-то время поездил по окрестностям. Я устал, очень устал, несмотря на то что поспал днем, но больше заснуть не смог. Боялся заснуть. Наутро переехал в другой отель. – И когда вы наконец снова заснули? – спросила Джулия. – В следующий вечер. – Вечером пятницы? – Да. Я пытался не спать, накачиваясь кофе. Сидел у стойки в маленьком ресторанчике, примыкающем к отелю. Пил кофе, пока не почувствовал, что вот-вот уплыву со стула. Разболелся желудок, так что кофе я больше пить не мог. Вернулся в номер. Всякий раз, когда начинал дремать, выходил на прогулку. Но ничего не помогало. Более я бодрствовать не мог. Мне требовался отдых. Я лег в кровать в начале девятого, заснул мгновенно и открыл глаза в половине шестого утра. – Утра субботы. – Да. – И все было в порядке? – спросил Бобби. – Во всяком случае, крови не было. Случилось другое. Они ждали. Поллард облизал губы, кивнул, словно подтверждая решимость продолжать. – Я лег в постель в трусах… но проснулся полностью одетым. – Вы ходили во сне, вот и оделись во сне, – предположила Джулия. – Но только одежду, которая была на мне, я раньше не видел. Джулия моргнула: – Простите? – Это была не та одежда, в которой я пришел в себя в проулке двумя днями раньше, и не та, которую я купил в торговом центре утром в четверг. – Так чья это была одежда? – спросил Бобби. – Скорее всего, моя, потому что она слишком хорошо сидела на мне, чтобы принадлежать кому-то еще. Сидела идеально. И туфли подходили идеально. Я не мог снять эту одежду с кого-то еще. Одежда с чужого плеча не могла так подойти. Бобби соскользнул со стола, заходил по кабинету. – Что же вы такое говорите? Получается, что вы покинули мотель в одних трусах, зашли в какой-то магазин, купили одежду и никто не возмутился вашим аморальным поведением, никто ничего вам не сказал? Поллард покачал головой: – Я не знаю. – Он мог одеться в своем номере, во сне, – предположил Клинт Карагиосис. – Потом пойти в магазин, купить другую одежду, переодеться. – Но зачем ему это делать? Клинт пожал плечами: – Я лишь предлагаю возможное объяснение. – Мистер Поллард, почему вы могли такое сделать? – спросил Бобби. – Я не знаю. – Эти слова Поллард пускал в ход очень уж часто, похоже, ему надоело их повторять. – Не думаю, что я это сделал. Это объяснение… не кажется оно мне правдоподобным. Прежде всего, я заснул после восьми вечера. Я бы не успел снова подняться, одеться, выйти из мотеля и купить одежду до закрытия магазинов. – Некоторые работают до десяти вечера, – заметил Клинт. – Да, пожалуй, вероятность этого варианта слишком мала, – согласился Бобби. – Я также не думаю, что каким-то образом сумел проникнуть в магазин после его закрытия. Не думаю, что я вор. – Мы знаем, что вы не вор, – заверил его Бобби. – Ничего такого мы не знаем, – резко возразила Джулия. Они действительно ничего о нем не знали. Более того, если Поллард говорил правду, он сам ничего о себе не знал. – Послушайте, купил он эту одежду или украл, значения не имеет, – продолжила Джулия. – Оба варианта я считаю неприемлемыми. Это уже чересчур – мужчина приходит в «Кмарт» или куда-то еще в трусах, одевается, и все это во сне. Можно такое сделать и не проснуться? И при этом никому не дать повода усомниться в том, что он бодрствует? Я так не думаю. Конечно, я ничего не знаю о лунатизме, но, если мы соберем соответствующую информацию, готова спорить, выяснится, что такое невозможно. – Разумеется, речь идет не только об одежде, – вставил Клинт. – Не только, – подтвердил Поллард. – Когда я проснулся, на кровати стоял большой бумажный пакет, вроде тех, какие дают в супермаркетах, если тебя не устраивает пластиковый. Я заглянул в него, и в нем лежали… деньги. Много денег. – Сколько? – спросил Бобби. – Я не знаю. Много. – Вы их не пересчитали? – Они в мотеле, где я сейчас остановился, новом. Я все время переезжаю с места на место. Считаю, что так безопаснее. Если хотите, потом могу их пересчитать. Я пытался пересчитать, но, похоже, потерял способность производить даже простейшие арифметические действия. Да, звучит странно, но так уж вышло. Не могу складывать. Пытаюсь… но цифры больше для меня ничего не значат. – Он наклонил голову, закрыл лицо руками. – Поначалу я потерял память. Теперь теряю элементарные знания, такие как арифметика. У меня возникает ощущение, что мой мозг… разваливается… и так будет продолжаться, пока от меня ничего не останется, только тело, а разум, сознание… уйдет. – Такого не будет, Фрэнк, – заявил Бобби. – Мы этого не допустим. Мы выясним, кто вы и что все это означает. – Бобби, – одернула его Джулия. – Да? – Он глуповато ей улыбнулся. Она поднялась из-за стола и прошла в туалет. – Минуточку. – Бобби последовал за ней, закрыл за собой дверь. Включил вентилятор. – Джулия, мы должны помочь этому парню. – У него серьезные проблемы с психикой. Он проделывает все это в периоды, когда отключается память. Поднимается с кровати ночью, но это не лунатизм. Он бодрствует, все соображает, но потом ничего об этом не помнит. Он может красть, убивать – и никаких воспоминаний. – Джулия, готов спорить, на руках у него была его собственная кровь. Возможно, у него отключается память, возможно, он потом ничего не помнит, но он не убийца. На какую сумму поспорим? – И ты по-прежнему утверждаешь, что он не вор. Регулярно просыпается с деньгами, понятия не имея, откуда они взялись, но он не вор? Ты думаешь, он печатает деньги в периоды амнезии? Нет, я уверена, ты не считаешь его и фальшивомонетчиком. – Послушай, иногда мы должны доверять интуиции, – ответил Бобби. – А интуиция подсказывает мне, что Фрэнк – хороший парень. Даже Клинт думает, что он хороший парень. – Греки очень общительны. Они всех любят. – Ты хочешь сказать, что наш Клинт – типичный грек? Мы говорим об одном и том же Клинте? Его фамилия Карагиосис? Выглядит так, словно отлит из бетона, а улыбается не чаще индейца из табачного магазина?[14] Свет в туалете был слишком ярким. Отражался от зеркала, от белой раковины, белого кафеля стен, белых плиток пола. Из-за этого блеска и железной решимости Бобби помочь Полларду у Джулии разболелась голова. Она закрыла глаза.